Дочерь Божья

— Неужели все эти месяцы вам не было интересно, что спрятано в ларце, который вы ищете? — спросил кардинал. — Как его содержимое может доказать подлинность плащаницы Софии и ее собственное мессианство? В конце концов, мы говорим о событиях, произошедших более семнадцати столетий назад… Войны, Крестовые походы… разруха… Как вообще можно доказывать что-либо важное, не испытывая ни малейших сомнений?

— Я думал об этом, — согласился американец, — и понял, что это — из разряда вещей, которые мне точноне следует знать.

— Возможно, — улыбнулся Браун, — как доброму прихожанину и верующему человеку, вам и не следовало бы. Но как Солдату Господа, я считаю, вам необходимо понимать некоторые детали для дальнейших поисков.

Американец долго выдерживал взгляд кардинала, затем кивнул.

— История изобилует доказательствами, — начал Браун, — так что позвольте начать с 310 года от Рождества Христова, когда в маленькой анатолийской деревушке в семье торговца появилась София, незаконнорожденный отпрыск старшей дочери. Обстоятельства, сопутствующие рождению, неясны. Семья старалась скрыть факт появления незаконнорожденной дочери, и тринадцать лет им это удавалось. Девочке не позволялось выходить за пределы довольно уютного семейного дома, а также общаться с кем-либо из прислуги. Объяснение подобной таинственности очевидно — необходимость избежать позора от появления ребенка вне брака. Однако из дневника ее матери ясно, что главная причина — сверхъестественное появление здорового ребенка всего на половине срока… Несомненно, мать девочки во время беременности посещали видения: все они касались обыденных жизненных ситуаций, некоторые — отцовского дела. Все сбылись… После рождения Софии люди, купавшие ребенка или бравшие его на руки, на время обретали дар предвидения. Тот факт, что Софию — не только незаконнорожденную, но и одержимую бесами — не умертвили во младенчестве, говорит о том, что семья о рождении девочки знала больше, чем сохранилось в письменных источниках.

— Больше? — спросил американец. — Например?

— Возможно, были послания или какие-то знаки божественного происхождения младенца. — Браун в сомнении глянул на американца. — Но это всего лишь домыслы, а мне хотелось бы оперировать фактами. — Американец кивнул. — Тогда суеверия подстрекали насилие даже легче, нежели сейчас; Одно лишь подозрение на одержимость бесами означало быструю смерть от рук суеверных соседей. Поэтому, чтобы ни слова о девочке не просочилось, для ее собственной безопасности и спокойствия всей семьи ее держали в полной изоляции… Однако замки и заборы не стали для растущей Софии серьезной преградой. В тринадцать лет девочка появилась на дедовской половине дома прямо во время торговых переговоров. Этот случай подтвердили двенадцать свидетелей. По их показаниям, она их заворожила, разговаривая как взрослая и даже неким образом проповедуя им. Они были ошеломлены и очарованы ею. Ее дед в ужасе прогнал ее, справедливо опасаясь за свою жизнь, свою торговлю… за жизнь дочери и вообще всей семьи. Но ожидаемого насилия и не последовало. Напротив, люди, услышавшие ее, обретали, по их признанию, умиротворение и просветление. Они приходили в восторг от Софии и желали встречаться с ней еще и еще. Вскоре она неотъемлемо влилась в жизнь поселка и обрела приверженцев. Потом стала лечить людей.

— И вы во все это верите? — скептически спросил американец.

— У меня нет выбора, — ответил Браун. — Документальных подтверждений слишком много, чтобы не… как вы сами увидите. К примеру, Валерий Дайа [6]— ее первое чудо. Он был зачислен в римскую армию в 285 году нашей эры, в 295-м по приказу императора Диоклетиана отбыл со своим легионом в Месопотамию. Год спустя Нарсес Персидский разбил наголову римские легионы и их командира Галерия. Подробные военные отчеты ясно описывают случай Валерия. Его правая нога была покалечена и парализована, и он не годился для дальнейшей строевой службы… Затем он вдруг появляется в деревушке неподалеку от Смирны, где живет София. По приказу императора это село также облагалось налоговым сбором, средства которого должны были поступать в Рим — в фонд, поддерживавший солдат, пострадавших в войне за честь империи. Это была одна из первых попыток выплаты ветеранских субсидий. Так или иначе, имя Валерия впервые появляется в списках этой деревни в 297 году. А позже, в 323-м, возникает другая, весьма необычная запись о приостановке выплат в связи с «загадочными обстоятельствами чудесного выздоровления парализованной ноги Валерия Дайи».

Браун умолк, чтобы собеседник вдумался в его слова. Затем поймал взгляд американца и, подавшись вперед, произнес:

— Она, видите ли, дотронулась до его ноги. Возложила руки, и нога исцелилась. У нас есть документально запротоколированный факт чуда, который подтверждается финансовыми и армейскими документами. — Он снова сделал паузу. — Есть и другие записи. Римляне были тщательными бюрократами. Также имеются вещественные доказательства в виде реликвий и артефактов, описанных и запротоколированных местными властями и дошедших до нас практически в первозданном виде. Невозможно не признать это.

В комнате стало прохладнее, и впервые за весь удивительный монолог кардинала Брауна американец заметил, что в комнате стемнело. Далеко на западе солнце уходило за горизонт. Американец поежился.

— Все эти записи. Как могло случиться, что за шестнадцать столетий они ни разу не выплыли наружу?

— В подземельях Ватикана есть хранилище, где на стеллажах общей протяженностью около сорока миль хранятся самые значительные книги, пергаменты, каменные скрижали, досье и манускрипты. Там, например, церковь хранит протоколы судебных процессов над колдунами, письма Жанны д'Арк, оригинал рукописного протокола судебного процесса над Галилеем, петиция семидесяти пяти английских лордов с просьбой аннулировать брак Генриха VIII, [7]документация Крестовых походов, скандальные подробности жизни монашек из Монцы, пророчества о событиях произошедших и событиях грядущих. Миллионы экспонатов тайно хранятся под неусыпным надзором в L'Archivo Segreto Vaticano — Тайном архиве Ватикана, — пояснил Браун. — Записи, неопровержимо доказывающие воскресение Софии, хранятся там же. — Он снова прервался, будто произнесение этих мыслей вслух доставляло ему страдание. — И до 1084 года, когда войска императора Генриха IV ворвались в Рим, плащаница Софии, история ее Страстных мук и прочие, без сомнения подлинные документы, хранились там же. Мы считаем, что Евсевий, панегирист Константина, тайно хранил эти реликвии в золотом ларце, инкрустированном драгоценными камнями.

— Почему именно он? Он же был главным епископом.

— Из мести, скорее всего.

— Простите?

— Есть документальные подтверждения, что Евсевий являлся тайным последователем Ария, епископа, который исчез с политической арены после поражения на Никейском соборе. Евсевий был духовным партизаном в стане Константина. Ларец, который он приготовил — мы будем его называть Страсти Софии, — содержит убедительнейшее свидетельство того, что на Никейском соборе были вынуждены предпринять определенные шаги для сокрытия божественной природы Софии, помимо принятия Символа Веры, чтобы паства не сбилась с единого пути.

Он некоторое время разглядывал вздувшиеся вены на своих руках, как будто наблюдал там повтор битвы, в результате которой на мир снизошла истина.

— Когда сообщения о проповедях и чудесах Софии достигли Рима, — продолжал Браун, — Папа Сильвестр I и император Константин восприняли их весьма серьезно. Согласно учебникам, самый нестабильный период в нашей истории — период Реформации. [8]На самом же деле бывало и хуже — период, когда стоял вопрос о самом существовании Церкви Христовой. Представьте, каково было Константину и Сильвестру, когда они узнали о Софии. Константин — первый император, гарантировавший на государственном уровне поддержку христианства; Сильвестр — первый легитимный в глазах светской власти Папа после более трех сотен лет гонений… Эта эра по всем признакам должна была стать величайшей в истории нашей церкви, — говорил Браун. — Только вот не стала. Перейдя под защиту официальной государственной религии, церковники стали утрачивать чувство взаимозависимости, необходимое для выживания. Легко бороться с ересью и устанавливать духовное единство, когда верующие вынуждены сплачиваться, чтобы противостоять бродячим бандам римских легионеров, которые должны были вырвать с корнем любой росток христианской мысли. В единстве было спасение. Однако церковь, официально признанная императором, быстро утратила целостность. Воодушевленная поддержкой светских властей, она очень скоро превратилась в бюрократический Ватикан, который так хорошо известен нам сегодня. Любой вызванный к жизни бюрократический организм тут же начинает поедать сам себя… Чтобы подстраховать свое существование, церковь быстро превратилась из религиозного движения, основанного харизматическим лидером, в бюрократический институт. Для начала им пришлось избавиться от разного рода духовных отщепенцев — особенно от гностиков, [9]которые продолжали опровергать церковные догмы. В числе аргументов таких опровержений были факты признания Христом за женщинами равных с мужчинами прав на апостольство и духовное лидерство, а также Его высказываний о двойственной природе Бога — мужской и женской.