Эфирное время

разования сейчас нельзя. Я вот своему Антошке долблю, долблю: учись, не стой с парнями в подворотне, опомнишься потом, поздно будет. Хорошо девочку иметь, ей армия не грозит, сразу после школы не поступит в институт, может и на следующий год, и через год…

Варя сжимала под мышкой градусник, куталась в плед, успокаивалась и согревалась под ласковую болтовню горничной. Приступ воспоминаний потихоньку отпускал. Если бы можно было вообще все забыть, не оглядываться назад.

Горничная поставила перед ней на журнальный столик поднос с чаем. Все чашки в доме Мальцева были антикварными, очень дорогими, и в первое время Варя ужасно боялась разбить какое-нибудь фарфоровое чудо прошлого века, но потом привыкла, поняла, что чай и кофе из кузнецовского фарфора пить значительно вкусней. Рядом с чашкой на подносе стояла кружевная фарфоровая конфетница из того же сервиза, в ней было любимое Варино лакомство, поджаренные несоленые миндальные орешки.

– Ох, картины-то я забыла протереть, – спохватилась горничная, – вот интересно, откуда здесь, за городом, столько пыли? Воздух чистый, убираю каждый день, а все равно, смотрите, какой слой на стекле, только вчера протирала, и пожалуйста. Вот каждый раз смотрю и удивляюсь, как эта девушка на вас похожа, будто с вас ее рисовали.

– Нет. Не с меня, – машинально произнесла Варя.

– Ну да, ну да… А то прямо копия – вы. Те же глаза, волосы. Случайно не интересовались, может, она вам родственница какая?

– Нет. Не родственница.

– Ага, ну ладно. Вроде все, чистенько. Средство это хорошее, просто отличное. Все-таки импортные с нашими не сравнить. Ох, а градусник-то!

Температура у Вари была нормальная, от крепкого сладкого чая прошла головная боль. Горничная удалилась на кухню, и сразу стало удивительно тихо. Варя соскользнула с дивана и подошла к портрету.

С большого полотна в простой деревянной раме на нее смотрела девушка лет семнадцати. Взгляд у нее был спокойный и печальный, огромная брошь в форме цветка довольно странно выглядела на простенькой белой блузке. Такие украшения носят только с шикарными вечерними туалетами. Да, она была очень похожа на Варю, эта барышня, запечатленная в год революции.

Камень, вправленный в брошь, жил как будто сам по себе. Он сиял и переливался, он впитывал в себя свет, и оттого общий фон картины казался сумрачным, хотя на заднем плане было ясное небо, летние легкие облачка. И красавица была грустной, немного напряженной. Наверное, чувствовала, что художника куда больше вдохновляет брошь, приколотая к ее блузке, под самым горлом, чем она сама, ее синие глаза, высокая гибкая шейка.

…Картина появилась в доме год назад. Сходство так бросалось в глаза, что в первый момент Варя даже испугалась. А потом испуг сменился радостью. Она подумала: а вдруг именно из-за этого сходства куплен такой огромный, шикарный и, вероятно, очень дорогой портрет? Павел Владимирович Мальцев откопал его в крошечном краеведческом музее где-то под Москвой, конечно, сразу заметил, как похожа задумчивая