Зов издалека

— Быть старше — важно и полезно. И неизбежно.

— Тогда остается только пожелать друг другу счастья…

— Пожалуй…

— We’ll meet again, don’t know where, don’t know when… [6]

Конечно, сестра права. Когда ей было трудно, он ни о чем не мог думать, кроме своей… карьеры? Или как он назовет это теперь? Она права. Ему по-прежнему не хватает умения сочувствовать.

— Но мы говорили о Бенни Веннерхаге, — напомнила она. — Он звонил, скулил четверть часа и просил, чтобы я тебя к нему не подпускала.

— Я с ним поговорю.

— Это еще зачем? Один раз уже поговорил…

— Ты знаешь зачем.

— Неужели полиция не может обойтись без контактов с… другой стороной? С уголовщиной? Или вы их еще не взяли? Тех, кто напал на эту твою…

— Взяли. Этих мы взяли. Но таких случаев много, и нам бывает нужна помощь. Любая. С той или другой стороны. А этот сукин сын пусть не смеет тебе звонить.

— Почему нет? Хоть одна живая душа…

— Лотта! Ты преувеличиваешь…

— Вот как?

— Все будет хорошо. Никаких проблем с Оке?

Сестра развелась с Оке Девентером, и это был долгий и мучительный процесс. Теперь она жила с двумя детьми в родительском доме, где они выросли с Эриком.

— Оке вообще не появляется и соответственно не создает никаких проблем. Но знаешь… я почти уже и забыла эту ошибку юности, Бенни Веннерхага. А вчера вдруг раздается его голос.

— Понятно… Слушай, а вот… когда ты была за ним замужем…

— Разве я была за ним замужем? — прервала сестра. — Помню только непрекращающийся смерч и облегчение при расставании.

— Да-да… Тебе не было и двадцати пяти.

— О Господи. Мне казалось, в этом возрасте человек считается взрослым.

— Он, похоже, испугался.

— Кто?

— Бенни. Он струсил.

— Ты же хотел его убить…

Винтер промолчал. В коридоре кто-то крикнул. Слов он не разобрал.

— Приятно было?

— Что?

— Пытаться кого-то убить… Приятное ощущение?

Он опять не ответил. В кабинете стало совсем темно, а белые прямоугольники на доске почти исчезли. Он подумал про свои руки на шее Бенни Веннерхага. А вот что чувствовал, не помнил. Это были не его руки.

— Ты где? — спросила она.

— Я тут.

— Как ты?

— Не знаю… Убита женщина лет тридцати, не старше. И нам неизвестно, кто она… У меня от этого скверное настроение. В начале следствия это недопустимо.

— Почему бы тебе не заехать ко мне? Когда ты был в последний раз? Несколько месяцев? Год?

А почему бы и нет… Винтер огляделся. Пока он разговаривал с сестрой, в кабинете ничего не изменилось. И когда он вернется, тоже ничего не изменится. Его большой безличный кабинет в полицейском управлении в каком-то смысле выше, чем сама жизнь. Он был таким до него и, когда он уйдет, останется прежним.

Ему надо получить ответы на кое-какие вопросы. Но это может подождать.

— Ты имеешь в виду, прямо сейчас?

— Именно это я и имею в виду, — засмеялась она. — Прямо сейчас. Через полчаса, или сколько тебе надо, чтобы доехать?

— Решено. Что-нибудь купить?

— Ничего не нужно. Приедешь?

— А ты одна?

— Намекаешь на Бим и Кристину? Гуляют… придут попозже. Они тоже с удовольствием на тебя посмотрят, Эрик.

Племянницы. Он еще и дядя никудышный.

— Правда-правда, — сказала сестра. — Они тебя не забыли.

В коридоре было сумрачно и пустынно. В комнате для совещаний кто-то забыл выключить свет. Винтер зашел и посмотрел на доску, исчерканную его собственными стрелками, кружочками и крестиками. Он взял фломастер и рядом с кружочком, обозначающим место обнаружения трупа, написал: Хелена. Подумал, приписал слово «транспорт» внизу справа и отметил время, указанное на видеозаписи. Кассетами сейчас занимается Бейер со своими ребятами. Винтер попросил их работать побыстрее. Времени мало.

Он вспомнил озеро. Воду. Сколько человек держат там лодки? Наверняка не так трудно проверить. Может, у кого-то украли лодку. Или позаимствовали — взяли, а потом вернули. Не спросить ли в клубе рыболовов-любителей?

Возможностей прорва, а поводов для разочарований еще больше. Он положил фломастер. Опять вспомнилось привидевшееся детское лицо. Во сне или наяву? Зов из далекой и страшной страны, куда он должен отправиться как можно скорее… «Хелена… мы должны узнать твое имя».

На парковке было пусто. Три мотоцикла на выделенной площадке. Не успел он выйти на улицу, как тут же начал потеть. Внезапно резко заболела и, уже в который раз за сегодня, закружилась голова. На секунду, не больше, прервались мысли. Сознание отключилось и включилось снова.

Он надел темные очки. Голова зачесалась. Зачесались вообще все места, где были волосы. Такое ощущение, что на теле несколько слоев горячей, наэлектризованной кожи.

Над головой проплыли два воздушных шара. На восток, сориентировался он. Один из них заслонил луну, вызвав, таким образом, непродолжительное лунное затмение. На парковку заехала патрульная машина. Водитель коротко кивнул. Винтер помахал ему и пошел к своему «мерседесу». Заправка «Шелл» выглядела словно парк аттракционов, яркие неоновые щиты придавали всему оттенок праздника. Пахло перегретым асфальтом и жареными сосисками.

Он услышал рев и поднял голову. Место воздушных шаров занял вертолет. На вращающихся лопастях короткими бликами вспыхивал лунный свет. Повисев немного, вертолет наклонился, развернулся и полетел к центру. Праздник продолжался. За колонкой на шоссе медленно передвигалась бесконечная очередь автомобилей. Весь город представлял собой сплошную пробку. Он оперся о машину и тупо посмотрел на ключи. Если он поедет на «мерседесе», средняя скорость составит сто метров в час.

Винтер круто повернулся и пошел к велосипедной стоянке. У него там всегда стоял резервный велосипед для подобных случаев. Улыбнулся женщине-адвокату — видимо, вызывал кто-то из задержанных. Она сидела на скамейке — должно быть, в ожидании такси.

— Подбросить? — спросил он, показывая на багажник велосипеда.

Они были почти не знакомы. Женщина-адвокат недоуменно посмотрела на него и отвернулась. А может, он обознался? Нет, не обознался, он видел ее как-то в суде. «Она меня не узнала. Обрезанные джинсы, футболка, темные очки… Мужчину для нее делает одежда».

Он покатил мимо Центрального вокзала к реке. Все время приходилось лавировать в толпе людей, циркулирующих между пивными палатками у Лилла Боммен. Перед зданием оперы какой-то парень рванул на красный свет, так что Винтер едва не сшиб его. Он резко отвернул руль и схватил парня за плечо. Чтобы не упасть.

— Куда прешь, сука! Бомж хренов! — заорал парень ему в лицо и вцепился в руль. От него сильно пахло спиртным, глаза наливались злобой.

— Все нормально, приятель. — Винтер попытался освободить руль.

— Нет уж, так не уйдешь, педрила! — не отступал парень.

Достойный финал рабочего дня.

Винтер дернул руль и тут же отпустил. Парня бросило вперед, он тоже выпустил руль, еле устояв на ногах. Удивленно воззрился на Винтера, но все же загородил ему дорогу. Вокруг начали собираться люди.

— Врежь ему, Ниссе! — заорал один.

Физиономия Ниссе напомнила Винтеру свиное рыло. Велосипед лежал на земле. Винтер достал из заднего кармана шорт бумажник и вытащил удостоверение. Он вспомнил свои руки на шее Бенни Веннерхага. Такого больше не повторится.

— У тебя есть шанс, — негромко сказал он. — Я полицейский. Либо ты идешь своей дорогой, либо обещаю серьезные неприятности.

Ниссе недоверчиво уставился на удостоверение и оглянулся на публику.

— Врежь ему, врежь, Ниссе! — не унимался его приятель.

— У тебя есть пять секунд, чтобы исчезнуть.

Он нагнулся и поднял велосипед. Ниссе не двигался. «Он трезвее, чем я думал», — решил Винтер, оттолкнулся, перекинул ногу и закрутил педали как можно быстрее. Опасное мероприятие — праздник в Гетеборге. Особенно для полиции. Но ему повезло — в отличие от Анеты.