Коллекционеры смерти

Мои же по-прежнему находились в карманах, а сам я повернулся к морю, словно в его волнах было что-то более важное. Она заплакала, и я услышал затихающий шорох ее шагов, затем звук захлопнувшейся двери автомобиля. Я повернулся, когда она отъехала уже далеко и продолжала удаляться.

– Зачем ты сюда приезжала? – заорал я. – Просто посмотреть на эту чертову воду?

А затем не стало слышно даже звука ее мотора.

Глава 8

Еще с детских лет я по необходимости привык мысленно все раскладывать по ящичкам: вещи хорошие – спереди, плохие – назад. Я затолкал Эйву в дальний уголок своего сознания, принял рабочее выражение лица и отправился в участок к Гарри. Колесо нашей машины уже починили, и пока мы ехали за ней в автопарк, я описал ему свой визит к Уиллоу.

Он фыркнул.

– Искусство возвращается, чтобы мучить людей и убивать их? Звучит сомнительно, Карсон.

– Это, похоже, вопрос расстояния. Здесь это звучит странно, а в его устах получается весьма интересно.

Гарри увернулся от велосипедиста и, подъехав к бордюру, с шумом откинулся на спинку сиденья.

– А он не говорил тебе, кто совершает эти убийства? Может быть, люди из его прошлого?

– Нет. Большинство из них уже умерли, центральные. фигуры, по крайней мере. Уиллоу считает, что это может быть связано с коллекционерами предметов, принадлежавших серийным убийцам.

– Неразборчиво написанные записки из тюрьмы, кривые маленькие рисунки? Мы с тобой оба видели такие вещи.

– Уиллоу говорит о людях, которые собирают всякие зловещие вещи, вроде предметов с места преступления. Или причудливые предметы искусства, но высокого калибра.

– Вроде того, что предположительно создавал Гекскамп?

Я пожал плечами:

– Думаю, да.

И все же ничему этому нет серьезных доказательств, хоть какого-то подтверждения. Теории старого копа, и не более того. Теории, основанные, главным образом, на слухах. Какая здесь может быть связь с сегодняшним днем?

– Первая жертва Гекскампа была уличной проституткой. Видимо, он и его сексуально озабоченные подельники задушили ее и оставили в комнате мотеля среди зажженных свечей.

Гарри нажал на газ и пролетел мимо грузовика с пивом так близко, что я вполне мог стащить оттуда упаковку из шести банок.

– Так именно на это сделал стойку старый коп? – спросил он.

– Думаю, да.

– Эти свечи, Карсон. Не такая уж редкая штука, верно?

Ритуальных убийц свечи привлекали довольно часто и по различным символическим причинам. Их, к сожалению, также часто привлекали проститутки, чей образ жизни превращал их едва ли не в самые уязвимые человеческие мишени на земле.

– Не редкая, – согласился я. Рассказ Уиллоу сейчас уже и мне стал казаться несколько эксцентричным.

– Может, это навязчивая идея, Карсон? По крайней мере, пока что это выглядит именно так. Дело вошло в кровь этому парню, осталось нераскрытым, или, возможно, он считает; что все было иначе. С уходом на пенсию оно становится его жизнью, и он Просто продолжает воспроизводить его.

– Ты считаешь, что тут ничего нет?

– Я сочувствую этому старику, восхищаюсь его преданностью. Но выглядит это как навязчивая идея – просто и ясно.

Мы приехали в автопарк и зашли внутрь, чтобы взять машину. Там было не намного прохладнее, чем снаружи. Целые вереницы патрульных и немаркированных полицейских машин ожидали ремонта разной степени сложности. Воздух пропитался запахом эмали и растворителя. А рабочие без пауз и антрактов продолжали исполнять свой болезненно громкий – дикий – концерт на различных пневматических инструментах. К нам подошел, вытирая руки о тряпку, темнокожий мужчина лет пятидесяти в синем комбинезоне. На кармане его униформы было вышито Рафаэль.

– Эй, Гарри, в чем проблема? – спросил он.

– У нас тут небесно-голубой «мазератти» с наклейками в виде языков пламени на задних колесных арках, – сказал я. – Вы его совали в микроволновку.

Гарри вздохнул у меня за спиной и наверняка глазами изобразил автомеханику, как его самого уже достали мои приколы.

– Это темно-синяя «Краун-Виктория», которая поступила вчера, Раф. Пробито колесо.

Рафаэль кивнул в мою сторону.

– Твой напарник, Гарри, своими шуточками, наверное, нажил себе массу врагов.

– Не знаю. От него еще никто не слышал ничего смешного. А что?

Рафаэль поманил нас указательным пальцем за собой и направился в узкую щель между двумя патрульными машинами, заклеенными под покраску.

– Идите сюда. И постарайтесь не тернуться об одну из этих «мазератти».

Мы последовали за ним в дальнюю часть этого похожего на огромную пещеру здания, осторожно переступая через различные нагромождения приборов, инструментов и шлангов. Снятая с нашей машины покрышка стояла прислоненной к монтажному стенду. Рафаэль катнул ее в нашу сторону и похлопал ладонью.

– Шину вам пропороли сбоку. Порез широкий, как от охотничьего ножа.

Я нагнулся, чтобы рассмотреть дырку, думая про себя о том, как Гарри водит машину.

– Может, мы налетели на бордюр или еще что-нибудь, – предположил я. – Это «что-нибудь» было острым и пропороло шину.

Рафаэль повернулся к Гарри и одобрительно закивал головой.

– А вот это все-таки было смешно, – сказал он.

Мы вернулись в участок и забрали на стойке у входа записки о поступивших для нас звонках. Две от Денбери я выбросил сразу. Я нашел записку от Смитсона из отдела пропавших без вести и одновременно такую же нашел у себя Гарри. Вытащив из кармана сотовый телефон, я набрал номер Смитсона.

– Он же здесь, наверху, – сказал Гарри.

– Хочешь еще раз взглянуть, как он ест? – поинтересовался я.

Гарри передернуло. Смитсон снял трубку.

– Это Райдер. Я слышал, ты искал…

– Послушай, Райдер, я тут проверял кое-что, всякие жуткие дела или не точно описанных лиц. Эта женщина из мотеля… Ты ведь получил уже предварительное заключение по результатам вскрытия?

– Только в общих чертах, Джим. К тому же я сам туда съездил.

– Были у нее какие-нибудь приметные отличительные признаки? Знаешь, может быть…

– У нее на затылке было винного цвета родимое пятно размером с четверть доллара.

– Я думаю, у нас проблема. Тебе, видимо, нужно срочно подняться ко мне. Молись, чтобы я ошибся, Райдер. Поверь, я говорю это не просто так – на то есть причины.

– Так она монахиня? – недоверчиво переспросил я.

Смитсон откинул назад свою крашенную в черный цвет жидкую шевелюру.

– Сестра Анна-Мария; настоящее имя было – Мари Гилбо. В округе Чилтон есть монастырь, вроде общинной фермы или чего-то в этом роде. Они изготавливают и продают козий сыр, консервированные персики и всякое такое. Она предположительно отправилась на юг Алабамы и Миссисипи проверять магазины, которые торгуют их товаром. Помнишь, я упоминал о ней, когда вы с Наутилусом заходили ко мне? Мы, естественно, тогда не обратили на нее внимания. Кто же мог подумать, что тело в этом гадюшном мотеле окажется…

Гарри взял рапорт и, прислонившись к стене, принялся читать его:

– Родимое пятно, диаметром приблизительно около трех сантиметров, слева на затылке, чуть ниже линии волос… – Он взглянул на меня. Я кивнул. – Очень убедительно.

Неожиданно все становилось на свои места. Работа на ферме была тяжелым физическим трудом на свежем воздухе, в результате которого ее ладони стали грубыми и мозолистыми, а руки и ноги – крепкими и мускулистыми.

– Надо сообщить в монастырь о том, что произошло, – сказал Гарри. – Мы могли бы туда позвонить, но тут такое дело, что действительно требуется личный визит.

– Можем позвонить копам в Чилтон, пусть они этим займутся.

– Конечно, можем. Так действительно будет намного проще, верно?

Я вспомнил тело на кровати, глядящие на меня крошечные обгоревшие фитильки свечей, немой вопрос «Почему я?», застывший на приоткрытых в финальной агонии губах.

– Сейчас подгоню машину, – сказал я.