Чудо

Они шли по улице, кругом звучало разноязычное многоголосие, и Наталия почувствовала, что тетя Эльза крепче сжала ее локоть.

— Нам навстречу шли трое молодых людей, по-моему местных. А теперь они остановились и в оцепенении таращатся на тебя.

— Они меня что, жалеют?

— Я же тебе сказала: они просто остолбенели,— ответила тетя Эльза.— Они понятия не имеют, за что тебя можно жалеть. Они видят молодую красотку с потрясающей грудью под обтягивающей футболкой и балдеют.

— Ну да, конечно! — фыркнула Наталия, в глубине души польщенная.

— А вот и мост,— сообщила тетя Эльза.— Осторожнее, не споткнись!

Мост Палья, как всегда, был забит туристами, и Наталии доставляло огромное удовольствие проталкиваться, протискиваться через эту толпу, прокладывая себе путь локтями. Спускаться с моста оказалось легче, и вскоре они уже перешли через мост и по площади Пьяццетта направились к двум огромным колоннам. Наталия словно наяву видела колоннаду Дворца дожей, находившегося справа от них. А слева — она это отчетливо помнила,— по другую сторону канала, на поверхности которого качались знаменитые на весь мир черные венецианские гондолы, словно прямо из сияющей на солнце водной глади к небу вздымались шпили и купола изумительного комплекса церкви и монастыря Сан Джордже Маджоре.

— Возле герцогского дворца множество книжных и газетных ларьков,— сообщила тетя Эльза.

— Да, я помню,— кивнула Наталия.

Она действительно помнила это место. Именно здесь она когда-то открыла для себя Байрона, Стендаля, Рескина [9]. Это были дешевые книги в бумажных переплетах, но она наслаждалась ими.

— А вот и кафе «Кьоджа», и в нем, кстати, не так много посетителей,— заметила тетя Эльза.

Перед внутренним взором Наталии возникло длинное открытое кафе, расположенное прямо напротив Дворца дожей, где она когда-то отчаянно флиртовала с застенчивым американским мальчиком, боявшимся даже приблизиться к ней.

— Мы еще не дошли до площади Святого Марка? — спросила девушка.

— До нее осталось совсем чуть-чуть. Тут ничего не изменилось: колокольня все такая же высокая, а бронзовая квадрига никуда не ускакала и по-прежнему гарцует над входом в базилику. Здесь, как всегда, кипит жизнь. Повсюду вперевалку ходят жирные голуби, а за ними гоняются дети. Все по-прежнему, детка. Венеция никогда не меняется.

— Слава богу! — сказала Наталия.

— Хочешь присесть?

— Нет, я хочу пить.

— Может быть, в «Квадри»? — предложила тетя Эльза.— Сейчас там начнут играть музыку.

— Давай в «Квадри».

По какой-то не совсем понятной для самой Наталии причине «Квадри», с его маленькими круглыми столами серого цвета, плетеными стульями и возвышением для музыкантов в дальнем углу, всегда было ее любимым открытым кафе в Венеции. Совсем рядом располагалось кафе «Лавена», но оно было безликим, а на противоположной стороне площади раскинулось еще одно кафе под открытым небом — «У Флориана». Самое старое из всех, оно было построено еще в 1720 году, и когда-то сюда любил захаживать лорд Байрон. Однако тут всегда было чересчур много солнечного света.

Женщины шли по площади Святого Марка. До слуха Наталии доносились визг ребятни и хлопанье крыльев голубей, которых тут было видимо-невидимо.

Они, очевидно, уже дошли до кафе «Квадри», поскольку тетя сказала:

— Вон как раз свободный столик в тени.

Наталия позволила тетке взять себя за локоть и подвести к столику. Остановившись, она нащупала рукой стул, села и стала слушать музыку, а тетя Эльза заказала грейпфрутовый сок для племянницы и холодную кока-колу с ломтиком лимона для себя.

Они в молчании потягивали напитки. Наталия была рада вновь оказаться в Венеции. Она ни на секунду не позволяла себе проникнуться жалостью к собственной персоне и радовалась тому, что жива (или хотя бы наполовину жива, но об этом лучше не думать).

Над их головами послышался глубокий мелодичный звон. Это принялись отбивать время огромные часы на башне.

— Который час? — спросила Наталия.

— Ровно час дня. Слишком поздно для того, чтобы ходить по магазинам на Мерчерие. Большинство магазинов закрыты до трех часов, хотя некоторые, возможно, еще работают.

— Нет,— помотала головой Наталия,— пойдем лучше в «Гарри». Во-первых, там прохладно, а во-вторых, я проголодалась.

Тетя позвала официанта, чтобы расплатиться за напитки. Наталия услышала тяжелые шаги и тут же ощутила рядом с собой чье-то присутствие. Она невольно подняла голову, когда зазвучал мягкий и низкий баритон:

— Прошу прощения, но, мне кажется, я узнал вас. Вы ведь синьорита Ринальди из Рима, правда?

— Да,— кивнула сбитая с толку Наталия.

— А я — синьор Вианелло,— продолжал говорить мужской голос.— Еще раз приношу извинения, но я был просто обязан убедиться в том, что не обознался, и засвидетельствовать вам свое почтение.

— Вианелло…— растерянно повторила Наталия.

Это имя ничего ей не говорило.

— Я театральный продюсер из Рима, а сюда приехал в отпуск. Я видел вас несколько лет назад на репетиции пьесы Пиранделло в театре «Гольдони». Меня привел туда друг. Его имени я уже не помню, но вас не забыл до сих пор.— Мужчина поколебался, а затем сказал: — Мне неловко прерывать вашу беседу с синьорой…

Наталия поспешно представила тетю Эльзу, после чего незнакомец продолжил:

— Я ожидал увидеть вас на премьере, но в списке исполнителей вас не оказалось. Мне сказали, что вы бросили театр.— Продюсер пощелкал языком.— Как же так? Вы такая молодая и подавали такие блестящие надежды! И вот сейчас — эта неожиданная встреча в Венеции.

Наталия хотела остановить Вианелло, но тот не умолкал:

— Как бы то ни было, я собираюсь ставить новую пьесу, которую написал сам, и через месяц начну подбирать актеров. Там для вас есть замечательная роль.

Наталия больше не могла этого терпеть.

— Да вы что, так до сих пор и не поняли? — почти выкрикнула она.— Ведь я слепа!

— Вы…— заговорил продюсер, но тут же словно поперхнулся, не сумев выговорить второго слова. Было очевидно, что он глубоко потрясен, сражен наповал. Когда Вианелло вновь обрел дар речи, он проговорил виноватым тоном: — Простите меня, пожалуйста, я ведь не знал. Вы… Вы выглядите лучше, чем когда-либо. Я не сомневаюсь, что зрение непременно вернется к вам, и когда это случится, позвоните мне. Вот, я оставляю вам свою карточку.

Наталия протянула руку, ожидая, что он вложит ей в ладонь визитку, но ничего не произошло — мужчина, видимо, передал ее тете Эльзе.

— Благодарю вас, синьор Вианелло,— сказала тетя.— Возможно, обстоятельства действительно изменятся, и тогда я с радостью напомню синьорите Ринальди о вашем предложении.

— Обязательно! Обязательно! Надеюсь на новую встречу с вами обеими. А пока — наслаждайтесь отдыхом.

Наступила тишина. Видимо, синьор Вианелло удалился. Наталия почувствовала ладонь тети на своем предплечье.

— Пойдем,— сказала Эльза,— мы с тобой собирались зайти в бар «У Гарри».

— Я уже не уверена, что хочу есть,— ответила взбудораженная Наталия.

— Ну, тогда выпьем что-нибудь,— согласилась тетя Эльза и заставила девушку подняться на ноги.

Наталия позволила тете вывести себя на площадь Святого Марка, и до ее слуха вновь донеслись воркование и хлопанье крыльев проклятых голубей.

Тетя Эльза отпустила ее руку и сказала:

— Тут мальчишка-газетчик продает «Газзеттино». Я пойду куплю.

Вскоре тетя вернулась с венецианской газетой в руке, и они продолжили свой путь.

— Где мы сейчас? Только скажи точно!

— Мы находимся перед базиликой и направляемся к Пьяццетте, а там повернем направо, к бару «У Гарри».

— Базилика…— тихо повторила Наталия.— Аона открыта?

— Конечно.

— Я хочу войти внутрь.

— Правда?

— Да, на минутку. Мне хочется помолиться.

Тетя Эльза, не слишком жаловавшая церкви, безропотно согласилась:

— Ладно, если это поможет тебе забыть того идиота.