Тень убийцы

— Я кое-что слышал, — признался наркоман и посмотрел на парня с татуировками, а потом быстро отвернулся. — И все. Наверняка это пустышка.

— Ты расскажи, а уж я буду решать.

— Помнишь драку летом? Месяца два или три назад. Между байкерами и индейцами у Блэк-Хиллз?

— Да, что-то читал в газетах.

— Понимаешь, байкеры собрались там отовсюду. В Стургисе проводилось большое ралли, и они заключили что-то вроде перемирия. Все: «Ангелы», «Разбойники», «Бандиты», «Рукава Дьявола» и черт знает кто еще. Многие остановились на площадке у Беар-Бата. Ее называют кемпингом, а индейцев это возмущает.

— Какое это имеет отношение к Блуберду?

— Дай закончить, — сердито сказал Желтая Рука.

— Ладно, валяй.

— Некоторые байкеры напились ночью и стали носиться по склону Беар-Бата на мотоциклах. Это священное место, там находилось несколько шаманов и люди, пришедшие туда в надежде, что им откроются видения. Они спустились вниз, у них были пушки. Это и стало причиной драки.

— И там был Блуберд? — спросил Лукас.

— Так мне говорили. Он находился в группе тех, кто ждал видений. Они спустились с оружием в руках. Вчера, когда убили того человека в Нью-Йорке, я был в бильярдной Дорка на Линдейл.

— И что?

— Там у одного типа была фотография, вырезанная из «Трибьюн», на которой та драка. И он ее всем показывал — несколько копов, группа байкеров и шаманы. Один из парней с ружьем — Блуберд.

— Хорошо, это уже кое-что, — сказал Дэвенпорт и похлопал индейца по колену.

— Господи, — пробормотал парень с татуировками и посмотрел на Желтую Руку.

— А как насчет тебя? — спросил у него Лукас. — Ты где был в это время?

— Я вчера вернулся из Лос-Анджелеса. Где-то около кровати валяется автобусный билет. И я ничего не слышал, кроме всякой ерунды.

— Какой?

— Мол, Блуберд страшно разозлился и решил прикончить парочку белых, которые его доставали. И про то, как это хорошо. Все говорят, что это просто классно.

— А что ты знаешь про Блуберда?

Парень с татуировками пожал плечами.

— Я с ним не знаком. Слышал имя, но я из Стэндинг-Рок. В Форт-Томпсон приезжал один раз на церемонию заклинания. Мы в стороне от всего.

Полицейский бросил на него внимательный взгляд и кивнул.

— А что ты делал в Лос-Анджелесе?

— Так. Поехал туда, чтобы поболтаться. Взглянуть на кинозвезд.

Он пожал плечами.

— Ладно, — через некоторое время проговорил Лукас и посмотрел на Желтую Руку. Он понял, что больше все равно ничего от него не добьется. — Отдохните пару минут, ребята.

Дэвенпорт перешагнул через постель парня с татуировками. На полу в дальнем конце, так что его было не видно от двери, стоял ивовый прут с красным лоскутком наверху. Рядом лежал смятый автобусный билет и зажим для денег с водительскими правами, выданными в Южной Дакоте, и фотографией между двумя пластиковыми листками. Полицейский наклонился и поднял все с пола.

— Ты что делаешь с моими вещами, мужик? — вскричал парень с татуировками, который снова вскочил на ноги, и его тело опять начало вибрировать.

— Ничего. Просто смотрю, — ответил Лукас. — Это то, о чем я подумал?

— Это молитвенный посох, он остался от старой церемонии у реки. Я ношу его на удачу.

— Хорошо.

Дэвенпорт уже видел такой посох. Он осторожно положил его на матрас. Автобусный билет был из Лос-Анджелеса, трехдневной давности. Это могло быть специально организованное алиби, но он так не думал. На правах, выданных в Южной Дакоте, была тусклая фотография парня с татуировками, он был в белой футболке. Светлые глаза блестели, точно шарикоподшипники, вроде глаз Джесса Джеймса на фотографиях девятнадцатого века. Лукас прочитал имя.

— Тень Любви? — сказал он. — Красивое имя.

— Спасибо, — ответил парень с татуировками, и улыбка вспыхнула на его лице, словно зажегся фонарик.

Лейтенант посмотрел на выцветший снимок: женщина средних лет в бесформенном платье стоит около веревки для сушки белья, натянутой между деревом и углом дома, обшитого белой вагонкой. На заднем плане дощатый забор, а вдалеке фабричная труба. Город, возможно, Миннеаполис. Женщина смеется, держа в руках джинсы, которые замерзли и стали жесткими, точно картон. Деревья на заднем плане голые, но женщина стоит на зеленой траве. Ранняя весна или поздняя осень, решил Лукас.

— Это твоя мама? — спросил он.

— Да, и что с того?

— Ничего, — ответил Дэвенпорт. — Тот, кто носит фотографию матери, не может быть совсем уж плохим человеком.

После посещения Пойнта Лукас сдался и направился назад в городской совет, остановившись только, чтобы позвонить из телефона-автомата около здания «Стар трибьюн».

— Библиотека, — ответила женщина.

Она была миниатюрной, печальной, ближе к сорока. В газете никто не обращал на нее особого внимания.

— Ты одна? — спросил Дэвенпорт.

— Да.

Он почувствовал, как она задержала дыхание.

— Можешь для меня кое-что найти?

— Говори, — сказала она.

— Последняя неделя июля или первая августа. Между байкерами и индейцами в Южной Дакоте была потасовка.

— Ключевое слово есть? — спросила его знакомая.

— Попробуй «Беар-Бат».

Дэвенпорт произнес название по буквам, и на мгновение воцарилось молчание.

— Три ссылки, — сообщила она.

— Ты пользуешься каким-то заклинанием?

Снова тишина.

— Да, — сказала она. — Сначала август. Три колонки, третья страница.

— У вас или в Ассошиэйтед?

— У нас.

Женщина назвала имя фотокорреспондента.

— Шанс получить снимок есть?

— Мне придется вытащить его из папки, — приглушенным голосом проговорила она.

— А ты сможешь?

Прошла еще пара секунд.

— Ты где?

— Здесь, на углу, в своей машине.

— Подожди минуту.

Слоун выходил из здания городского совета, когда туда приехал Лукас.

— Зима приближается, — сказал он, выбираясь из машины.

— Еще тепло, — заметил Дэвенпорт.

— Да, но уже становится темнее, — ответил детектив, глядя на машины, которые с включенными фарами медленно катили к автостраде.

— Сумел что-нибудь найти? После того, как я уехал?

— Ничего. — И вдруг его лицо просветлело. — Зато мне удалось посмотреть на барышню, которую к нам прислали из Нью-Йорка.

Лукас ухмыльнулся.

— Это того стоило?

— Очень даже. Знаешь, у нее немного неправильный прикус и такое нежное выражение лица, как будто, ну, не знаю, как будто она сейчас застонет или еще что-нибудь в этом роде…

— Господи, Слоун…

— Вот посмотрим, что ты скажешь, когда ее увидишь, — заявил Гаррисон.

— А она еще здесь?

— Да. Внутри. Сегодня утром ездила с Ширсоном. — Слоун рассмеялся. — С нашим дамским угодником. Хорошие костюмы и все такое.

— Он к ней клеился?

— Можешь не сомневаться, — ответил детектив. — Когда он вернулся, то очень старательно изучал свои бумаги. А она сидела с холодным видом.

— Хм, — Дэвенпорт фыркнул. — А как получилось, что она оказалась с Ширсоном? Я думал, она будет ездить с тобой.

— Не-е-е. Ширсон уболтал Лестера и забрал ее к себе. Чтобы ввести в курс дела и всюду сопровождать.

— Он такой обходительный, — проговорил лейтенант.

— Отличное определение. Тебе бы следовало написать песню, — сказал Слоун и отправился по своим делам.

Лукас увидел ее в коридоре перед офисом отдела ограблений и убийств. Оказалось, что это «мадонна» с кладбища. Она шла навстречу на высоких каблуках, и он сначала обратил внимание на ее ноги и только потом на карие глаза, похожие на омут. Он подумал про парня с татуировками и его блестящие бледные глаза, холодные, как камень, глаза, которые отталкивали того, кто в них смотрел. Глядя на эту женщину, ты уходил на дно и ничего не мог сделать.

Она была в твидовом пиджаке, блузке с рюшками и черным галстуком и юбке. В руке она держала бумажный стаканчик с кофе, и Дэвенпорт придержал для нее дверь.