Штурвал тьмы

— Следует ли мне быть польщенной сравнением с любовницей владыки царства теней?

Причудливый ответ, его сила и яркость, а также резонирующий голос, как на старых грампластинках, смутили Майлза, но он умел с честью выходить из любых превратностей беседы и ответ нашел мгновенно:

— Плутон [21]* влюбился в нее, потому что она была красива и полна жизни — точь-в-точь как вы.

— И в результате похитил ее и утащил в ад, чтобы сделать своей любовницей.

— Что ж, некоторым всегда везет! — Майлз окинул взгля-дом стол и получил за маленькую остроту одобрительный смешок. Даже мисс Грин улыбнулась, с облегчением отметил он.

Заговорил торговец картинами Лайонел Брок:

— Да-да, я хорошо знаю живопись. Насколько помню, эта картина находится в Галерее Тейт.

— Именно. — Роджер с благодарностью повернулся к Броку.

— Довольно заурядное произведение, как и все прерафаэлиты. Моделью послужила Джейн Моррис, жена лучшего друга Россетти. Работа над портретом явилось прелюдией к ее соблазнению.

— Соблазнению… — повторила мисс Грин, устремив странные глаза на Майлза. — А вы когда-нибудь соблазняли, мистер Майлз? Положение директора-распорядителя на шикарном океанском лайнере, должно быть, прекрасная возможность для этого.

— У меня свои маленькие секреты, — ответил Роджер с очередным легким смешком. Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз, и, пожалуй, более дерзок, чем он привык слышать. Вряд ли когда-нибудь еще мисс Грин окажется за подобным столом.

— «И от себя сама я далека, и прошлого мне здесь совсем не жаль…» — продекламировала она.

За столом стало тихо.

— Как красиво! — произнесла молчавшая до сих пор вдова мясного магната Эмили Дальберг, поразительно аристократичного вида женщина в красивом платье, со старинными ювелирными украшениями, стройная и хорошо сохранившаяся для своего возраста. Майлз подумал, что она выглядит и говорит точь-в-точь как баронесса фон Шрёдер из мюзикла «Звуки музыки». — Кто написал это, моя дорогая?

— Россетти, — ответила Грин. — Это стихотворение, которое он написал о Прозерпине.

Брок обратил на девушку серые глаза.

— Вы историк искусств?

— Нет, я педант и обскурантист.

Брок рассмеялся.

— Нахожу педантов и обскурантистов очаровательными, — проговорил он с улыбкой, подаваясь ближе к ней.

— Вы тоже педант, доктор Брок?

— Ну, я… — Он предпочел отшутиться: — Полагаю, кто то может меня так назвать. Я взял с собой несколько экземпляров своей последней монографии о Караваджо. Отошлю копию в вашу каюту, тогда вы сами сможете решить.

В этот момент в компании воцарилась тишина, потому что к столику подошел представительного вида человек с посеребренными сединой волосами, в форме морского офицера. Он был строен и подтянут, а из-под козырька фуражки поблескивали голубые глаза.

— Рад приветствовать вас на борту «Британии», господа. Все присутствующие приветствовали его в ответ.

— Как идут дела, Роджер?

— Все просто замечательно, Гордон.

— Разрешите представиться. — Новоприбывший одарил присутствующих обаятельной улыбкой. — Я Гордон Ле Сёр, первый помощник капитана «Британии». — У него оказался очаровательный ливерпульский выговор.

Над столом пронесся негромкий гул голосов — гости поочередно представлялись.

— Если у вас есть какие-то вопросы по поводу судна, я к вашим услугам. — Офицер снова улыбнулся. — Как вам обед?

Все заверили, что обед превосходен.

— Прекрасно! Мы будем хорошо заботиться о вас, обещаю,

— Я вот хотела узнать, — проговорила миссис Дальберг. — Говорят, «Британия» — крупнейшее круизное судно в мире. Насколько она больше «Куин Мэри»?

— Мы на пятнадцать тысяч тонн тяжелее, на тридцать футов длиннее, на десять процентов быстрее и вдвое красивее. Однако, миссис Дальберг, в одном вынужден вас поправить: «Британия» не круизное судно, а океанский лайнер.

— Я не знала, что существует разница.

— Еще какая! Целью круизного судна является круиз как таковой. Но задача океанского лайнера — перевозить людей согласно расписанию. У «Британии» гораздо больше осадка и более остроконечный корпус, чем у круизного судна, и она способна развивать серьезную скорость — свыше тридцати узлов, что составляет более тридцати пяти миль в час. Корпус должен быть гораздо крепче, чем у круизного судна, и иметь хорошие мореходные качества, с тем чтобы пересекать открытый океан при любой погоде. Видите ли, круизное судно будет уклоняться от шторма. Мы же не свернем и станем пробиваться прямо через шторм.

— В самом деле? — изумилась миссис Дальберг. — У нас есть вероятность столкнуться со штормом?

— Если погодные сводки верны, непременно столкнемся, мадам. Где-нибудь в районе Большой Ньюфаундлендской банки. Но беспокоиться не о чем. — Ле Сёр ободряюще улыбнулся. — Вы получите огромное удовольствие.

Первый помощник попрощался с присутствующими и направился к следующему столу, по соседству, который занимали шумные миллиардеры, владельцы интернет-компаний. Майлз был рад кратковременной тишине, воцарившейся среди этих громогласных ослов, пока первый помощник повторял перед ними свою рекламную речь.

— Изысканнейший первый помощник капитана на всем флоте, — сказал Майлз. — Нам повезло, что он на нашем судне. — Стандартные хвалебные слова, но, по мнению круизного директора, Ле Сёр действительно был славный парень. Не какой-нибудь заурядный среднестатистический первый помощник, кичливый и самодовольный, с комплексом обиды за то, что не сподобился стать капитаном.

— Немного похож на седеющего Пола Маккартни, — заметил Лайонел Брок. — Случайно, не родственник?

— Это все его ливерпульский акцент, — отозвался Майлз. — Вы не первый, кто сделал такое наблюдение. — Роджер подмигнул. Только не говорите этого при нем: наш первый помощник, с сожалением должен отметить, не является битломаном.

Подали главное блюдо, а вместе с ним другое вино, и оживленное журчание голосов за столом усилилось. Майлз держал ушки на макушке. Даже разговаривая, он параллельно умудрялся слышать и других беседующих. Весьма полезный навык при такой профессии.

Миссис Дальберг повернулась к Пендергасту:

— Ваша воспитанница— примечательная молодая женщина.

— Безусловно.

— Где она училась?

— Самоучка.

До слуха Майлза донесся громкий взрыв смеха с соседнего стола. Хохотали Скотт Блэкберн, компьютерный вундеркинд, и два его льстивых приятеля со своими прихлебателями, все в гавайских рубашках, слаксах и сандалиях — вопиющее неуважение к принятым на судне правилам и этикету вечера. Круизный директор содрогнулся. Похоже, на каждом рейсе имелась по крайней мере одна группа богатых шумливых дельцов. Привлекают к себе слишком много внимания. Если верить их досье, Блэкберн и его компания уже побывали в винном туре по графству Бордо, где потратили миллионы долларов на немедленное создание собственных винных погребов. И, как часто бываете миллиардерами, требовательными и эксцентричными, он настоял на том, чтобы ради семидневного путешествия заново отделали предназначенную для него просторную каюту, обставив его собственными предметами искусства, антиквариатом и мебелью.

Миссис Дальберг все разговаривала с Пендергастом:

— И как получилось, что она стала вашей воспитанницей?

Ответила сама Констанс:

— Мой первый опекун, доктор Ленг, подобрал меня, когда я, брошенная сирота, скиталась по улицам Нью-Йорка.

— Святой Боже, я не знала, что такое случается в наше время.

— Когда доктора Ленга убили, Алоиз, будучи его родственником, дал мне приют.

Слово «убили» на мгновение тяжело повисло в воздухе.

— Какая трагедия! — произнес Майлз. — Соболезную.

— Да, это трагическая история, не правда ли, Алоиз?

Директор-распорядитель уловил резкость в ее голосе. Что-то там было нечисто. Люди как айсберги: основная часть того, что в действительности с ними происходит, особенно неприглядное, находится глубоко под водой.