Последняя теория Эйнштейна

Карен могла бы простить Дэвиду, что он не разделяет ее интересов — в конце концов, он в душе ученый и на видимость ему плевать. А вот чего она не могла простить — это его полного невнимания к тому, чего она хочет. Ему доставляло извращенное удовольствие выглядеть как можно более растрепанным, ходить на занятия в кроссовках и джинсах и не бриться по несколько дней — последствия бессистемного воспитания, разумеется. Он вырос при пьянице-отце, скором на руку, и забитой робкой матери, и хотя очень старался преодолеть последствия, удалось ему это лишь частично. Дэвид был прекрасным отцом, но никудышным мужем. Стоило Карен что-нибудь предложить, он тут же размазывал эту идею по полу. Он даже не стал думать о возможности переехать в квартиру побольше или отдать Джонаса в частную школу. Последней каплей стало то, что он отказался занять пост главы исторического факультета. Это дало бы им на тридцать тысяч в год больше — хватило бы кухню перестроить или сделать взнос на загородный дом, но Дэвид отверг предложение, потому что оно «помешало бы его работе». После этого Карен с ним и рассталась — не могла жить с человеком, который не уступит ей никогда даже на дюйм.

Хватит вспоминать Дэвида, сказала она себе. Какой смысл? У нее теперь есть Эмори. Они уже думают о покупке квартиры — приятно будет переехать на Ист-сайд. Возможно, это будет квартирка с тремя спальнями в каком-нибудь доме на Парк-авеню. Или таун-хаус с садом на крыше. Куча денег, но Эмори может себе такое позволить.

Карен так углубилась в размышления об идеальной квартире, что не услышала, когда позвонили первый раз. Но второй звонок она услышала, поскольку при этом кто-то барабанил кулаками в дверь.

— Миссис Свифт? — прозвучал настойчивый бас. — Миссис Свифт, вы дома?

Она села в кровати, чувствуя, как забилось сердце. Кто, черт побери, может колотить в дверь в такой час? И почему называют ее по фамилии мужа, от которого она отказалась уже два года назад? Карен в тревоге схватила Эмори за плечо и встряхнула:

— Эмори! Проснись! Там кто-то в дверь звонит!

Эмори мотнул головой и что-то промычал. Добудиться его всегда было тяжело.

— Открывайте, миссис Свифт! — добавился новый голос. — Мы из ФБР, у нас к вам дело.

ФБР? Что это, какой-то дурацкий розыгрыш? Но тут ей вспомнился звонок несколько часов назад — какой-то полицейский детектив спрашивал Дэвида. Что такое? Дэвид во что-то вляпался?

Она снова встряхнула Эмори, на сей раз как следует, и он открыл глаза.

— Чего? — прохрипел он. — Что такое?

— Вставай! Там какие-то люди у двери, они говорят, что из ФБР!

— Как? А сколько сейчас времени?

— Да ты встань и посмотри, кто там ломится!

Эмори вздохнул, потянулся за очками, потом встал, надел поверх желтой пижамы сиреневый халат и завязал пояс. Карен набросила на себя футболку и натянула тренировочные штаны.

— Последний раз предупреждаю! — заревел третий голос. — Не откроете дверь — мы ее высадим! Вы меня слышите, миссис Свифт?

— Эй, погодите! — ответил Эмори. — Одну минуту!

Карен вышла за ним из комнаты, но на несколько шагов отстала — и инстинктивно заняла место у двери в спальню Джонаса. Слава богу, ее сына тоже нелегко разбудить.

Эмори чуть нагнулся, глядя в глазок:

— Кто вы такие, джентльмены? — спросил он через дверь. — И что вы делаете здесь в такой поздний час.

— Мы ж сказали: из ФБР. Открывайте!

— Извините, но сначала покажите значки.

Карен смотрела Эмори в затылок, пока он щурился в глазок. Через несколько секунд он оглянулся на нее:

— Все в порядке, это действительно агенты ФБР. Сейчас узнаю, что они хотят.

— Постой!.. — начала было Карен, но поздно: Эмори уже отодвинул засов и повернул ручку. В следующую секунду дверь распахнулась, влетели двое огромных мужчин в серых костюмах, повалили Эмори навзничь и прижали к полу. Еще двое перепрыгнули через них и ринулись в квартиру: высокий широкоплечий блондин и чернокожий с толстой шеей. Карен даже не сразу поняла, что они наставили на нее пистолеты.

— Ни с места! — крикнул блондин. Лицо у него было напряженное, бледное, чудовищное. Не сводя с нее глаз, он сделал рукой жест своему напарнику: — Обыщи спальни.

Карен шагнула назад, ощутила спиной дверь к Джонасу.

— Пожалуйста, не надо! У меня ребенок! Он…

— НИ С МЕСТА, я сказал! — Блондин шагнул к ней. Пистолет дрожал у него в руке, будто жил своей жизнью.

За дверью послышались шаги, потом тихое испуганное:

— Мама?

Но агенты будто не слышали. Они оба шли теперь к ней, высоко подняв пистолеты и не сводя глаз с двери, будто хотели разглядеть что-то сквозь нее.

— ШАГ В СТОРОНУ! — приказал блондин.

Карен осталась стоять, парализованная, даже не дыша. «Господи, господи, они же его застрелят!»

И тут она услышала шаги Джонаса прямо за спиной, медное щелканье дверной ручки и одним движением повернулась, распахнула дверь и бросилась на сына сверху.

— НЕТ, НЕТ! — закричала она. — НЕ СМЕЙТЕ ЕГО ТРОГАТЬ!

Агенты встали над ней, нависли массивными статуями, направляя на нее стволы, но все в порядке, да, все в порядке — она прикрывала каждый дюйм Джонаса своим телом. Его макушка пришлась ей под подбородок, плечи прижаты к полу грудями. Да, он бился в страхе и смятении, крича «Мама, мама!» — но ему ничего не грозило.

Блондин остался стоять над ней как часовой, а чернокожий вошел в спальню и открыл дверцу шкафа.

— Чисто! — крикнул он. Потом пошел смотреть другие комнаты. За плачем Джонаса и криками агентов послышался возмущенный голос Эмори.

— Что вы себе позволяете! — вопил он. — Вы не имеете права обыскивать квартиру без ордера! Это нарушение законов!

Через несколько секунд чернокожий доложил блондину (который, похоже, был тут главным):

— Никого нет. А старик не подходит под описание.

Блондин отступил от Карен и вышел в прихожую посовещаться с напарниками. Карен села, прижимая к груди Джонаса, вся дрожа от облегчения. Эмори лежал на животе неподалеку. Руки у него были связаны за спиной каким-то синтетическим шнуром.

— Вы еще пожалеете об этом, господа! — ревел он. — Я хорошо знаком с федеральным прокурором!

— Заткнись, дедуля, — поморщился блондин и повернулся к Карен: — Миссис Свифт, где ваш бывший муж?

Как ни странно, но Карен больше не боялась. Теперь, когда агент убрал пистолет, она испытывала к нему одно лишь презрение.

— Для того вы сюда и вломились? Ищете Дэвида?

— Вы мне ответьте…

— Ах ты сволочь, мерзавец! Пистолет на семилетнего мальчика направлять!

Карен свирепо глядела на фэбээровца, а Джонас цеплялся за ее рубашку. Лицо у него было в слезах.

— Папа! — плакал он. — Где мой папа?

На миг агент будто смутился — кадык у него на шее подпрыгнул при взгляде на вцепившихся друг в друга Джонаса и Карен. Но тут же лицо вновь сделалось каменным.

— Дэвид Свифт разыскивается за убийство. Мы должны были принять меры предосторожности.

Карен зажала себе рот ладонью. Нет. Не может быть. У Дэвида много недостатков, но склонности к насилию в нем не было. Самое грубое, что он мог сделать — ударить кулаком по собственной софтбольной перчатке, когда его команда проигрывала. И никогда не позволял себе утратить контроль: пример отца ясно показал ему, что тогда бывает.

— Вранье! — бросила она. — Кто вам сказал такую чушь?

Агент прищурился:

— Некоторых людей из убитых им я знал, миссис Свифт. Двое из них были моими друзьями. — Он смотрел на нее холодными немигающими глазами еще секунду, потом заговорил в микрофон, спрятанный в рукаве: — Говорит агент Брок. Везем троих. Скажите в центре, что у нас тут женщина и несовершеннолетний.

Карен сильнее вцепилась в Джонаса.

— Нет! Вы не имеете права!

Агент покачал головой:

— Ради вашей же безопасности. Пока не найдем вашего бывшего мужа.

Он полез в карман и достал два куска синтетического шнура.

— Пьем за Фила! Слава нашему Филу! Да здравствует Фил, черт побери!