Хозяйка розария

— О, думаю, что Хелин доверяла Кевину, как никому другому. Она побаивалась острого языка Беатрис, но с душкой Кевином чувствовала себя вполне уверенно.

Алан усмехнулся, стараясь, правда, не выглядеть насмешливым.

— У нашей доброй Хелин была тайная любовная связь? Страстный многолетний роман, о котором никто не знал?

Франка ответила Алану улыбкой, только затем, чтобы она не сразу угасла.

— Нет, думаю, что она осталась верна своему Эриху и после смерти. И для этого были веские причины: прежде чем умереть, муж сделал ее сказочно богатой женщиной.

— Хелин была богата? — недоверчиво спросил Алан. — Наша Хелин?

— Она сидела на мешке с деньгами. В буквальном смысле слова. Большую часть своих денег она держала в платяном шкафу. Но время от времени она переводила более или менее крупные суммы на различные банковские счета. В целом ее состояние можно оценить где-то в полмиллиона фунтов. Она постоянно выручала Кевина из его финансовых неприятностей — вероятно, для того чтобы сделать себя интересной и привлекательной для него и во что бы то ни стало сохранить его расположение. В какой-то момент до Кевина дошло, что у Хелин не может быть таких денег при ее скромной пенсии, и он прямо спросил Хелин, откуда у нее деньги. Она не смогла сдержаться и рассказала ему правду. С тех пор Кевин стал ее постоянным клиентом. Он выкачивал из нее деньги десятками тысяч.

— Но откуда, — в полном замешательстве спросил Алан, — у Хелин было такое состояние? Я хочу сказать, где взял эти деньги Эрих, если, как вы говорите, Хелин получила их от него?

— У евреев, — ответила Франка. — Эрих обогатился на еврейской собственности. Во время войны он часто бывал во Франции. Он присвоил себе огромное количество денег и ценностей французских евреев, которых выселяли из их домов и депортировали. На Гернси жили две состоятельные еврейские семьи, и Эрих обещал переправить их в Англию за передачу ему всего их имущества. Он получил, что хотел, а потом передал этих несчастных в руки береговой охраны, которая их тут же расстреляла. Во всяком случае, он оставил после смерти неплохо обеспеченную вдову, которая была богаче, чем все думали.

— Хелин знала? — поинтересовался Алан. — Я имею в виду, знала ли она во время войны, чем занимался ее муж, и что в их доме накапливается внушительное состояние.

Франка покачала головой.

— Нет, этого она не знала. Он сказал ей о деньгах и ценностях только в день своей смерти. Она сидела с ним все последние часы. За это время он успел рассказать ей о деньгах и сказал, как их найти. Беатрис была в саду и, естественно, ничего не слышала.

— Бог ты мой, — пробормотал Алан, — и все эти годы…

— …она молчала. Обладание таким состоянием делало ее слишком сильной, и, в конце концов, Беатрис выставила бы ее за дверь.

— Она всегда жаловалась, что у нее мало денег, — вспомнил Алан. Он был в замешательстве. — Иногда она при нас подсчитывала свою пенсию и приговаривала, что этого слишком мало, чтобы жить, но слишком много, чтобы умереть. Ей как-то удалось убедить нас, что это правда. У нее и в самом деле было мало денег.

— Это была одна из ее хитростей. Она хотела заставить Беатрис всю жизнь о ней заботиться, — сказала Франка. — Она боролась всеми средствами. Хелин была абсолютно эгоцентрической личностью.

— И только Кевин знал правду…

— Да, и, естественно, он молчал, так как хотел один доить эту корову. В день похорон он проник в дом вашей матери. Он хотел обыскать комнату Хелин, думая, что найдет там какие-то деньги. Но в доме он столкнулся с Беатрис, и, в конце концов, все ей рассказал. Кажется, он в очередной раз попал в весьма затруднительное финансовое положение.

Алан прищурил глаза. Он явно оживился. Казалось, отчаяние отпустило его. Взгляд его стал внимательным и напряженным.

— Значит, Кевин был единственным, кто знал, — медленно произнес Алан. — Кевин знал о деньгах, и Хелин была убита. Убита в тот вечер, когда она была в гостях у Кевина. В день похорон Кевин пытался найти в ее комнате деньги…

Невысказанное, но от этого не менее отчетливое подозрение буквально повисло в воздухе. Франка на мгновение в ужасе затаила дыхание.

— О нет, — сказала она. — Это мог сделать кто угодно, только не Кевин. Такое я не могу даже вообразить.

Она искоса взглянула на Алана и поняла, что он-то как раз может это вообразить. Да она и сама за последнее время убедилась, что в жизни порой случаются и невообразимые вещи.

— Давайте поедем домой, — сказала она.

5

На следующее утро от прекрасной солнечной погоды не осталось и следа — словно ночью где-то щелкнули выключателем, переведя его в положение «дождь». Когда Франка и Алан ночью приехали в Ле-Вариуф и, выйдя из машины, направились к крыльцу, было тепло и ясно. Во всех окнах было темно.

— Я очень надеюсь, что Беатрис удалось заснуть, — сказала Франка. — Она в последнее время ужасно выглядит. Ей просто необходимо отдохнуть.

Они на цыпочках поднялись по лестнице и остановились у двери комнаты Франки. Алан пожал Франке руку.

— Спасибо, — сказал он.

— За что? — недоуменно спросила Франка.

— За то, что вы меня искали, нашли и привезли домой.

Франка внезапно смутилась.

— Прошу вас… это было совершенно естественно… я очень рада, что вы не обиделись… это же само собой разумеется…

— Нет, это не само собой разумеется. Это было очень мило и любезно с вашей стороны.

— Вы тоже когда-то мне помогли, — напомнила ему Франка. — Тогда вы могли просто не обратить внимания на незнакомую полусумасшедшую женщину. Я же была вам абсолютно незнакома.

— Вы очень крепко держались за мой автомобиль. Я просто не мог не обратить на вас внимание.

— Но вы могли бы не тратить на меня столько сил, — упрямо сказала Франка, одновременно чувствуя, что в разговоре с мужчиной ведет себя с обычной своей неуклюжестью. Он был симпатичным мужчиной, нравился ей, и к тому же стояла такая теплая, тихая ночь.

«Любая другая на моем месте, — подумала она, — непременно бы немного пофлиртовала с ним. Или сказала бы что-то значительное, выставляющее в приятном свете — что-нибудь содержательное или остроумное… А я стою, как колода и лепечу какие-то банальности. Господи, я, наверняка, кажусь ему невероятно скучной».

— Значит, мы оба не пожалели усилий друг для друга, — сказал Алан, и по его тону Франка поняла, что он начинает терять терпение.

И тут она сделала нечто немыслимое. То, чего она не делала никогда и думала, что на такое у нее вообще не хватит мужества. Она приподнялась на цыпочки и, едва коснувшись губами, поцеловала его в щеку.

— Простите меня, я иногда говорю такие глупости!

Она стремительно исчезла в своей комнате и закрыла за собой дверь. Наконец-то она сделала то, что ей хотелось. Пусть даже Алану ее поведение показалось непозволительным и шокирующим, она все равно была довольна тем, что смогла поступить так, как ей в тот момент диктовали чувства.

Они увиделись на следующее утро за завтраком. Алан сидел за столом, ел мюсли, тосты, пил кофе и читал газету. Увидев Франку, он отложил в сторону газету, встал и, подойдя к ней, поцеловал в щеку.

— Доброе утро, — сказал он, — как спалось ночью, или, вернее, в те часы, что от нее остались?

— Я заснула как убитая — как только коснулась головой подушки, — она посмотрела в окно. — Как жаль, что испортилась погода. Вчера было, как летом, а сегодня… — с неба сеялся частый дождь, горизонт заволокли свинцовые облака, сливаясь с серым незаметным морем. В саду порывы ветра гнули до земли деревья.

— Погода здесь меняется быстро, — сказал Алан, — но, по счастью, дожди редко бывают затяжными. Так что сегодня, мы, возможно, еще увидим солнце.

Франка села за стол и взяла кофейник. Она чувствовала себя неловко, ей хотелось заговорить с Аланом на какую-нибудь нейтральную тему, но она никак не могла придумать ничего подходящего.

— Не хотите чего-нибудь съесть? — спросил Алан. — Ну, хотя бы маленький кусочек тоста?