Тот, кто умрет последним

— Мы считаем, что запрещать знание все равно что ограничивать разум, — негромко произнесла Лили.

— Знание? — Маура поставила книгу на полку и посмотрела на молодую женщину. — Или суеверие?

— Книга поможет понять и то, и другое, не считаете?

Маура прошлась по комнате, разглядывая ряды длинных деревянных столов и стульев, каждый из которых был старее предыдущего.

— До тех пор, пока Вы не преподнесете это как факт, — возразила она, остановившись, чтобы рассмотреть карту мира 1650 года с искаженными очертаниями континентов, где отсутствовали огромные неизведанные и неизвестные на тот момент территории. — Это суеверия. Миф.

— Вообще-то, мы учим детей Вашему мировоззрению, доктор Айлз.

— Моему мировоззрению? — с недоумением посмотрела на нее Маура. — И какому же?

— Науке. Химии и физике, биологии и ботанике. — Лили бросила взгляд на антикварные напольные часы. — Вот чем занимается Джулиан прямо сейчас. И в эту минуту его занятия как раз закончились.

Они покинули библиотеку, вернувшись по тому же коридору с темными панелями в холл, и поднялись по массивной лестнице. Когда они проходили мимо гобелена, Маура заметила, как тот колышется, обнажая каменную стену, словно в здание ворвался порыв ветра. Казалось, единороги ожили и затрепетали под пышными фруктовыми деревьями. Ступеньки повернули к окну, и Маура приостановилась, чтобы полюбоваться видом на лесистые холмы. Джулиан говорил ей, что школа окружена лесом и от ближайшей деревни ее отделяют многие мили. Только теперь она увидела, насколько изолированной на самом деле была «Ивенсонг».

— Ничто здесь не может до нас добраться, — неожиданно близко от себя услышала Маура тихий голос.

Лили стояла, наполовину скрытая в тени арки.

— Мы выращиваем собственную еду. Разводим кур ради яиц, коров для молока. Отапливаемся своей древесиной. Нам абсолютно не нужен внешний мир. Это первое место, где я на самом деле почувствовала себя в безопасности.

— Здесь, в лесу с медведями и волками?

— Мы обе знаем, что за воротами существует множество вещей гораздо опаснее медведей и волков.

— Разве Вам не стало легче, Лили?

— Я по-прежнему каждый день думаю о том, что случилось. О том, что он сделал с моей семьей, со мной. Но пребывание здесь во многом помогает.

— Помогает ли? Или эта изоляция лишь усиливает страхи?

Лили посмотрела ей в глаза.

— Разумный страх перед миром — то, что помогло некоторым из нас выжить. Этот урок я выучила два года назад.

Она снова стала подниматься по ступеням мимо мрачной картины, изображающей трех мужчин в средневековых одеяниях, — несомненно, еще один вклад из семейной коллекции Энтони Сансоне. Маура подумала о буйных учениках, которые каждый день проносились мимо этого шедевра, и задумалась, сколько миллисекунд эта картина продержалась бы в любой другой школе. Ученики «Ивенсонга», должно быть, представляли собой неординарное сборище, раз им и впрямь доверяли такие сокровища.

Они поднялись на второй этаж, и Лили протянула руку вверх:

— Жилые помещения находятся на третьем этаже. Комнаты учеников в восточном крыле, преподавателей и гостей — в западном. Вы будете жить в самой старой части западного крыла, с прекрасными каменными каминами в комнатах. Летом это лучшее место во всем доме.

— А зимой?

— Они непригодны для жилья. Конечно, если у вас нет желания всю ночь подбрасывать дрова в огонь. Мы закрываем крыло, когда наступают холода.

Лили проводила ее в холл на втором этаже.

— Давайте взглянем, закончил ли уже старый Паски.

— Кто?

— Профессор Дэвид Паскуантонио. Он преподает ботанику, цитобиологию и органическую химию.

— Довольно продвинутые предметы для старшеклассников.

— Старшеклассников? — Лили расхохоталась. — Мы начинаем изучать эти предметы еще в средних классах. Двенадцатилетние гораздо умнее, чем о них думают.

Они миновали пустые двери и открытые классные комнаты. Она заметила человеческий скелет, покачивающийся на подставке, лабораторный стол, штатив для пробирок и огромную настенную карту с основными этапами развития всемирной истории.

— Сейчас летние каникулы, я удивлена, что вы все еще проводите занятия, — заметила Маура.

— Альтернативный вариант — пара десятков учеников, мающихся от скуки. Нет уж, мы пытаемся заставить их серые клетки активно работать.

Они завернули за угол и натолкнулись на огромного черного пса, растянувшегося перед закрытой дверью. Увидев Мауру, его голова вздернулась, и пес ринулся к ней, яростно виляя хвостом.

— Стой! Медведь! — засмеялась Маура, когда тот подпрыгнул. Две гигантские лапы опустились на ее плечи, а влажный язык облизал лицо. — Вижу, твои манеры не улучшились.

— Он явно счастлив снова увидеть Вас.

— И я тоже рада тебя видеть, — прошептала Маура, обнимая собаку. Медведь опустился на четвереньки, и она могла поклясться, что он улыбается ей.

— Тогда я оставлю Вас здесь, — сказала Лили. — Джулиан с нетерпением ждал Вашего приезда, так почему бы Вам не заглянуть к нему?

Маура помахала ей на прощание и так тихо проскользнула в класс, что никто не заметил ее появления. Она встала в уголке, разглядывая лысого учителя в очках, который тонкой рукой в пигментных пятнах выводил на доске расписание на неделю.

— В восемь часов утра мы собираемся на берегу озера, — провозгласил он. — Если опоздаете, останетесь здесь. И упустите шанс увидеть редкий образец Аманита биспоригера [38], который вырос после прошедшего дождя. Захватите сапоги и дождевики. Может быть грязно.

Даже со спины Джулиан «Рэт» Перкинс сразу выделялся среди двух десятков учеников, которые стояли вокруг демонстрационного стола профессора Паскуантонио. В свои шестнадцать лет Рэт уже был сложен, как широкоплечий мужчина, и стал еще мускулистее, чем когда она его видела последний раз. Прошлой зимой она опиралась на эти самые плечи, когда они вместе боролись за выживание в горах Вайоминга, и эта битва создала между ними глубокую и прочную связь. Джулиан был Мауре ближе сына, которого у нее никогда не было, и она с гордостью наблюдала, как прямо он стоял и каким внимательным выглядел, даже когда профессор Паскуантонио забубнил голосом, напоминающим жужжание комара.

— В пятницу все должны сдать доклад о ядовитых растениях до того, как большинство из вас отправится в Квебек. И не забудьте, в среду у вас будет контрольная по видам грибов. Урок окончен.

Развернувшись к выходу, Джулиан заметил Мауру, и его лицо озарила улыбка. Он шагнул к ней, поднимая руки для объятия. Но в последний момент мальчик понял, что одноклассники наблюдают за ними и замешкался, решив, что лучше будет быстро чмокнуть ее в щеку и неуклюже похлопать по плечам.

— Наконец-то ты здесь! Я ждал тебя весь день.

— Ну, теперь у нас есть целых две недели, которые мы проведем вместе.

Маура откинула темную челку с лица мальчика, и ее рука задержалась на его щеке, пораженная тем, что нащупала первый намек на щетину. Он рос слишком быстро.

Джулиан покраснел от этого прикосновения, и она догадалась, что некоторые ученики не вышли из класса, а стояли вокруг, наблюдая за ними. Большинство подростков игнорировало само существование взрослых, но одноклассники Джулиана, казалось, заинтересовались вторжением этой чужеродной посетительницы в их привычный мир. Их возраст варьировался от средних классов до выпускников, так же как и их одежда — от девочки-блондинки в драных голубых джинсах до мальчика в слаксах [39] и оксфордской рубашке [40]. Все они разглядывали Мауру.

— Вы судебно-медицинский эксперт, — заявила девица в мини-юбке, — мы слышали, что Вы приедете.

Маура улыбнулась.

— Джулиан упоминал обо мне?

— Да постоянно. Вы будете преподавать?

— Преподавать? — она взглянула на Джулиана. — Вообще-то не планировала.