Гнетущий страх

— Нам сюда, — сказал Чак, открывая дверь в медицинский консультационный центр.

Лена едва успела перехватить дверь, пока она не захлопнулась у нее перед носом, и последовала за Чаком в заполненную людьми приемную.

Подобно большинству других колледжей, технологический Гранта не получал приличного финансирования для работы отдела психологического здоровья. Особенно в Джорджии, где финансируемая за счет лотереи стипендия «Надежда» очень неплохо обеспечивала такое положение, когда любой, кто способен изобразить карандашом кружок, попадал в государственный университет. В колледж теперь поступаю все больше и больше студентов, подверженных эмоциональным стрессам, связанным с отъездом из родного дома или необходимостью зарабатывать себе на жизнь. Как и в любой другой технический колледж, сюда принимали «ботаников», помешанных на математике, и прочих юных гениев. Вот только проблема в том, что эти вундеркинды совершенно не умели адекватно воспринимать неудачи, так что консультационный центр буквально трещал по швам от наплыва студентов-новичков. Если у них были такие же страховые полисы, как у Лены, то обращаться за помощью они могли только в клинику колледжа.

Чак как-то весь подтянулся, когда подходил к окошку регистратуры. Лена почти читала его мысли, когда он оглядывал помещение, не оставив без внимания тот факт, что большинство посетительниц — молодые женщины в коротеньких обтягивающих маечках и клешеных джинсах. У Лены имелись собственные соображения по поводу этих девушек, которые неудачу с парнями, разлуку с родными или грусть по любимой собачке возводили в ранг вселенской катастрофы. Эти избалованные барышни и представления не имели о настоящих проблемах, когда кошмары не дают спать по ночам, когда ждешь не дождешься, пока наступит утро, чтобы можно было вздохнуть спокойно.

— Ау-у… — позвал Чак, опуская руку на кнопку звонка на стойке регистратуры. От неожиданности несколько девушек аж подскочили и сердито посмотрели на Лену.

Чак, перегнувшись через стойку, попытался заглянуть внутрь и снова нажал на кнопку.

Резкий звук звонка прозвучал в небольшом помещении так громко, что Лене захотелось зажать уши. Чтобы скрыть смущение, она уставилась в пол.

Наконец появилась регистраторша, высокая, с волосами цвета соломы и впечатавшимся в лицо раздражением, и без всяких признаков узнавания окинула Лену взглядом.

— Ну вот и вы, — заулыбался Чак, словно они были старыми друзьями. — Карла? — Прочитав ее именную табличку, он уставился на внушительную грудь.

— В чем дело? — вопросила дама.

Лена шагнула вперед и как можно тише сказала:

— Нам нужно видеть доктора Розен.

— Вам придется подождать — у нее пациент.

Лена подумала было отозвать женщину в сторонку и наедине обрисовать ей ситуацию, когда раздался голос Чака:

— Ее сын покончил с собой около часа назад.

По комнате прокатилось всеобщее «ох», журналы были отброшены, и некоторые посетительницы бросились к выходу.

Карлу это известие буквально оглушило, и она с трудом приходила в себя.

— Сейчас я ее приведу, — наконец проговорила она, но Лена ее остановила:

— Лучше я сама ей скажу. Проводите меня в кабинет.

Регистраторша вздохнула с облегчением:

— Спасибо!

Клара направилась подлинному узкому коридору, Чак плелся позади, Лена шла за ней. Приступ клаустрофобии обрушился на Лену как внезапный выброс пламени, и когда они подошли к кабинету доктора Джил Розен, она обнаружила, что по спине течет пот. Чак со свойственным ему бахвальством и необычайными способностями ухудшать любую ситуацию до безнадежности почти навис над Леной. Она ощущала запах его лосьона, смешанный с липким, сладковатым ароматом чуингама, который он жевал, громко чавкая прямо ей в ухо. Стараясь подавить тошноту, Лена задержала дыхание и отвернулась в сторону.

Регистраторша легонько постучалась в дверь:

— Джил?

Лена сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду.

Доктор Розен, явно недовольная вторжением, открыла дверь.

Когда взгляд ее переместился на Лену, в глазах блеснул огонек узнавания, а на лице появилась улыбка любопытства. Она открыла было рот, намереваясь что-то сказать, но Лена ее опередила.

— Вы доктор Розен?

Джил перевела взгляде Лены на Чака, поколебалась секунду и, извинившись перед пациенткой, предложила им поговорить в конференц-зале.

Лена бросила на Чака красноречивый взгляд, но тот все равно потащился следом.

Розен остановилась у открытой двери, знаком пригласив их войти.

— Здесь нам никто не помешает.

Лена видела в клинике только приемную и кабинет доктора Розен, так что весьма внушительных размеров конференц-зал ее просто поразил. В помещении было тепло и много света, тут и там стояли горшки с цветами и кадки с экзотическими растениями. Всю середину занимал длинный стол из красного дерева с обитыми лиловой тканью стульями по бокам. Одну стену целиком занимали огромные светло-серые картотечные шкафы, и Лена обрадовалась, что они заперты на замки, дабы никто не совал в них нос.

Доктор повернулась к ним, энергично отбросив волосы с лица. Джил Розен была весьма привлекательной для своего возраста — видимо, чуть за сорок — женщиной. Узкое лицо, темно-каштановые волосы до плеч. Деловой стиль чувствовался во всем; длинная свободная блуза, классического покроя юбка ниже колен очень подходили к ее фигуре. Манеры у нее тоже были исключительно деловые, что очень сбивало Лену с толку, особенно когда после первых же трех собеседований доктор взяла на себя смелость зачислить ее в алкоголики. При таком отношении, казалось ей, вряд ли к такому доктору повалят пациенты. А если копнуть еще глубже, то что вообще можно сказать о психологе, которая даже собственного сына не сумела удержать от самоубийства.

Как и следовало ожидать, доктор Розен сразу перешла к делу:

— Итак, какие у вас проблемы?

Лена на мгновение представила, насколько тяжелым будет этот разговор, принимая во внимание ее прошлые отношения с Джил Розен, и решила идти напрямую.

— Мы пришли по поводу вашего сына.

— Энди?

Доктор Розен, как медленно выпускающий воздух резиновый баллон, опустилась на стул: спина прямая, напряженная, руки сложены на коленях. Эта женщина отлично умела держать себя в руках, если не считать панического взгляда. Лена никогда в жизни так четко не представляла себе состояние человека по его глазам.

— Что с ним?.. — Доктор Розен замолчала, прокашлялась, и в ее глазах появились слезы. — Он попал в беду?

Тут Лена вспомнила про Чака, который остался стоять в дверях, руки в карманах — будто приготовился смотреть ток-шоу. И прежде чем он успел запротестовать, она захлопнула дверь прямо перед его носом.

— Извините, — сказала она и опустилась на стул. Извинилась она за Чака, но доктор поняла ее иначе.

— Что случилось? — умоляюще спросила она полным отчаяния голосом.

— Я хотела…

Женщина вдруг наклонилась над столом и схватила Лену за руки. Лену будто током ударило, но Розен, кажется, этого даже не заметила. После тех страшных событий от одной лишь мысли, что кто-то прикоснется к ней, Лену бросало в холодный пот. И сейчас девушка так испугалась, что почувствовала горький привкус желчи во рту.

— Где он? — медленно проговорила доктор Розен.

У Лены задрожали ноги, а когда она заговорила, дрожь появилась и в голосе, но вовсе не от сочувствия.

— Я покажу вам фотографии.

— Нет, не надо, — резко оборвала ее Розен, продолжая держать за руки, словно она висела над обрывом и Лена оставалась единственным средством удержаться от падения. — Не надо.

Лена, с трудом высвободив одну руку, достала из кармана полароидные снимки, но Розен вдруг зажмурилась и отвернулась, как испуганный ребенок.

— Доктор Розен! — снова начала Лена, но та не повернулась. И тогда, понизив голос до шепота, она спросила: — Джил, это ваш сын?

Доктор наконец обернулась, но взгляд ее был направлен вовсе не на фото, а на Лену, и в этих глазах, как раскаленные добела угли, загорелась ненависть.