Славянский стилет (СИ)

– Это я, Бизон. Мы подлетаем к Токио. Феликс, ты как относишься к летающим бизонам?

– Нормально отношусь. Все летают, все пролетают. Ты только, Коля, не пролетай, а рули прямо сюда, к дому. Твой самолетик маленький. У меня во дворе и сядешь, или присядешь. А впрочем, тебе виднее, но мы тебя ждем.

– А что, можно прямо к тебе?

– Конечно. Я же разрешаю. А мы тут песенку спели. О лагерях. Красота. «В тамбовской Сибири брательник ползет…»

– Слушай, Филя, скажи честно: все-таки, зачем ты тогда, на Яве, хотел меня ракетами замочить? А? Филя! Хоть бы позвонил, предупредил… Перекурили бы, переговорили, а ты – ракетами. Ответь мне, Филя.

– Коля, Коля… Ты понимаешь… Я сказать могу, да только сам не знаю, что тебе, братан, сказать. Бык этот религиозный у тебя на ферме. То он жив, то он мертв. Дочка твоя с ним о чем-то договаривается. «Восточный Синдикат» страшилками пугает, быка и дочку твою выдать требует. Дела твои таинственные. Ум твой слишком умный. Решил я тебя, Коля на всякий случай прикончить. А заодно – дочку твою, и корову эту черную. Да еще оказалось, что не я один такой желающий. Ракеты мои и непонятно чьи друг друга чуть не посбивали. Все торопились, кто быстрее. Но ты – хитрый жук, у тебя тоже ракеты оказались. Ой, как вспомню, так вздрогну! Сколько всего ты попалил! Сколько денежек я потратил, а ни одна, ни одна ракетка до тебя не долетела. Все в море попадало. Мы переживали сильно. Очень долго. Короче, били тебя, Коля, – не добили. А я не успел. Ракет не хватило. Ну, ракетки такое дело, их всегда не хватает.

– А спутники психические ты на меня напускал?

– Нет, Коля, не я. У меня их нет. Они у тебя.

– Ну, мне же это не приснилось. Тогда кто?

– А ты спроси у Валентина. Валек! Да брось ты ту фигню. Подойди поближе! А вообще ладно, я громкоговорящую включу.

– Валентин, это Бизон.

– Бизон! Бизонище! Как ты сумел придумать такую штуку, как ее, машинку МУ, нет – МУ-МУ, тьфу ты, МА-МА, нет, вспомнил – АМ, или как ее? И мне, разведке, ничего не сказал.

– Чьи спутники, Валентин?

– Какие спутники?

– Валя, не пудри мозги. Спутники – есть такие штуки, высоко над головой летают. И кое-кому, если нужно, могут отключать память, а взамен вставлять свою. Ну, Валя, вспомнил? А отключить голову хотели мне, да и дочке моей. Неужели забыл? Психотронные узконаправленные высокоточные антенны самонаведения на экзистенциальное поле объекта. Вспомнил?

– А! Ты про это? Не наши, не наши антенны. Мы все продали еще полгода назад. Они нерентабельные. Кого дурить? И так одни дураки кругом. Продали «Восточному Синдикату», они любят всякие фокусы. Чурки, что с них взять. А у Востока половину выдурил Ватикан – вроде бы так. Паству надо держать в намордниках с иголками! Это их главный говорил, как его, забыл … Но у нас-то ее, паствы, нет и не было. И быть не может. Зачем же нам такие дорогие намордники? Верно, Колька? Ты все понимаешь, я знаю. И итальянцев научил. Ну, а Восток давным-давно все знает, только сделать ничего не может.

– А кто же инструктор у Востока?

– Должен был быть Спортсмен, Корниенко. Должен был сменить предыдущего. Того кинули случайно к гремучим змеям. Перепутали. Но он все равно тупой был. Почти ничему их обучить не успел. Только халву жрал. А они не любят, когда их халву едят без приглашения. Не сам, тем более, эту халву хавал. Жену эмира в компанию взял. Ну, и погорел на халве. А Корниенко твоя дочка прибила. Тот бы их обучил, он сладкое не любит. И остались чурки без инструктора. А антенны летают себе без толку, только место на орбите занимают… Отдай! Отдай! – стала слышна возня, шум, и что-то разбилось.

Заговорил Феликс, очевидно, комментируя:

– Охранник Вася конфискует курительную трубку у разведывательного управления, – послышался треск и топот ног. Возможно, Василий поломал и растоптал ненавистный ему предмет.

– Феликс! – ненормальным голосом заорал Валентин. – Он поломал мне душу! Я теперь без души и без мозгов. Феликс! Помоги!

– А ты дай ему в морду. По шнобелю! Может, душа и вернется.

– На, гад… Ой!.. – прозвучал стук падающего тела. И неожиданно на мониторе вспыхнула картинка. Разведчик в полете что-то зацепил, – генератор, что же еще, – и глушение видеокамер прекратилось.

За большим, заставленным закусками столом возились пять человек. Пять высших руководителей «Транстриумвирата». Фридман залез в большой торт и ел его руками, весь измазанный кремом до самых ботинок, облизывая пальцы и жмурясь от удовольствия. Валентин, начальник разведки параллельного управления, сидел в тарелке с салатом и жаловался тоненьким голоском: «Больно! Ой, больно!». Василий, начальник охраны параллельного управления, сгреб со всего стола вилки и ложки, сложил кучкой и пересчитывал их, внимательно рассматривая каждую и протирая салфеточкой.

Леонардо рисовал майонезом из тюбика на стене большую собаку. Породу корявыми буквами он уже написал: «Питбуль-R» и ниже, прописью: «эр-питбуль». Феликс сидел с ногами в кресле и наблюдал за Мишей Фридманом, грызя ногти. А Миша ел. Потом повернулся к Леонардо: «Кривоватая собака» – «Это эр-питбуль». – «А! Ну, тогда нормальная» – «Нет-нет, Миша. Нормальных много. А это – моя. Дай кетчуп, я глаза раскрашу». – «На, но аккуратней с глазами» – «Ничего, она ест кетчуп. Она на него не смотрит». – «А торт она ест?» – «Ест тульский пряник». – «А „наполеон“?» – «Даже не показывай. Может плохо закончиться» – «Костя, а почему твоя собака не любит торт „наполеон“?» – «Это для нее не торт. Миша, это для нее цель» – «А-а!»

Все, кто был в помещении Бизона, ошарашено глядели на эту картину.

– Коля, что это с ними такое? – хриплым голосом спросил Музыкант. – Неужели твое шампанское в состоянии довести до такого опьянения?

– Нет, это не шампанское. Это результат заговора. Заговора против самих себя. Проголосовали и изменили ситуацию? Эх, Фридман. Ты же не дурак. А душа куда-то ушла по заземлению. Куда, Миша? Или ее забыли вложить с самого начала? У Феликса ее и не было, ему легче. Ну, Леонардо женат, к нему вопросов нет. Породу жалко. Эр-питбулей. – Бизон повернулся к Музыканту. – Ник-Колай! Между прочим, это еще и заговор против потенциального председателя объединенной корпорации «Славянский Бизон и К». Общий капитал триумвирата к данному моменту, если я не ошибаюсь, утонул в деньгах Мэрилин. И утонул изрядно.

– В деньгах Мэрилин? – переспросила Маша, оторвавшись от зеркала.

– Ну, конечно. Изобретение, вернее, фундаментальное открытие, и в результате – переворот в науке, коммерции и даже образе жизни, – это не преувеличение, – твоих рук дело. Я имею в виду авторучку, которой ты писала. Ты изобрела мыслящую машину, работающую по революционному принципу «аналоговой метки». Двоичный код упразднен и забыт, как азбука Морзе. Эта машинка рассуждает прямой символикой и ассоциациями, как человек. Если не обойти Эйнштейна, Бора, Планка, Гейзенберга и других ребят, в свое время хорошо поработавших головой, то дальше пути нет. И поверь, это поняли многие. Теперь ты – мессия цивилизованного мира, и отныне жизнь твоя сильно изменится. Мессия недоступен никому, кроме апостолов. После выполнения своей миссии. А ты, поверь, выполнила ее.

– Да брось ты чепуху говорить. Ты имеешь в виду тетрадку, которую я тебе отдала в том году?

– Да.

– И какой-то клочок бумаги в состоянии так менять мир?

– Да.

– Но там же были только формулы и цифры! И они могут иметь такую силу?

– Да.

– Не верю.

– Посмотришь.

Мэрилин кивнула на прямую трансляцию из банкетного зала Феликса:

– И это сделала бумажка?

– В общем, да. Но другого содержания.

Фридман бросил торт и возил по полу кувшин на колесиках, с устрицами, издавая звук: «Р-р-р-р-р!» Леонардо боролся на диване с Васей-охранником. Валентин сидел на полу и пытался соединить две половинки трубки. Потом кинул их в сторону, огляделся, вытащил табакерку, набрал пригоршню табака и высыпал на голову охранника. Тут они сцепились уже втроем.