Кровавая клятва

— Ты обязан мне помочь! — завопил Хьюстон. — Ведь ты же мой отец!

Но отца он не винил. Шумы поглотили его, Пит пытался взять себя в руки и обратил всю свою оставшуюся злобу на тех, кто старался его задушить и удержать.

Его пронзил свет. Затопили звуки. Он попытался защитить глаза, чтобы удержать слезы. Но кто-то схватил его за руки и прижал их к чему-то твердому.

— Сволочи! — заорал Хьюстон.

Затем он вспомнил о Джен и о том, как он старался ее спасти, и его скорбь по погибшему отцу сменилась благодарностями Богу за то, что она осталась жива.

— Тебе удалось! — говорил он. — Боже, ты не представляешь, как я напугался! — Она стояла очень близко, наклонившись над ним.

— Джен, я тебя люблю.

И тут ее шевелюра потемнела, а лицо стало более вытянутым и глаза — более печальными. Эта женщина была не Джен, и все же она его знала.

— Пожалуйста, вам необходимо отдохнуть, — сказала женщина.

Пит увидел, что она придерживает его руки внизу. Он заерзал, стараясь освободиться.

— Вам необходимо расслабиться, — сказала она ему. — Ваши бинты съедут. Не напрягайте ребра. — Он почувствовал, как на лоб надавили, а грудь что-то пронзило. Сквозь тело пронеслась боль, похожая на жало огромного шмеля.

— Господи. — Корчась от боли, Хьюстон огляделся и увидел врачей, медсестер. Но он никак не мог понять, что же они говорят. Французский. Так-то. Они говорили по-французски.

— Где Джен?

Никто не ответил.

Хьюстон стал переводить взгляд с одного лица на другое. И остановился, наконец, на лице знакомой ему женщины, но это была не Джен.

— Симона?

Печальноглазая кивнула. Хьюстон сглотнул.

— Джен?

Женщина соболезнующе покачала головой.

— Нет, нельзя! — крикнул Хьюстон. — Не она! Не может же она!.. — Симона продолжала смотреть на него. Морозящий ужас прихватил его сердце. Яростный страх не отпускал. Пит рванулся с кровати. — Так где же, черт побери, она?!

Комната пришла в движение. К нему полезли врачи и медсестры. Хьюстон попытался их отбросить и пролезть между ними.

— Джен?! Где?!

Укол. Это игла. Слева медсестра. Игла входила ему в руку. Он почувствовал, как в поток крови влилась новая жидкость.

— Нет! Джен! Я должен!..

На него навалилась усталость. И схватился за голову. Рухнул на подушки. Симона наклонилась над ним. Натянула простыню ему на подбородок. Лицо ее исказилось, удлинилось, закачалось, словно она вошла в воду.

— Я останусь с вами, — сказала она.

Но в мозгу Хьюстона вода неслась к нему потоком. Он услышал дальний приглушенный крик. Его охватила тьма, и он утонул.

Часть вторая

13

Горе поглотило его. Ему было наплевать на то, где именно он был, сколько времени находился без сознания и сколь тяжелы были его раны. Несколько отчаянных дней Хьюстон уверял себя, что все его невзгоды были нереальными, что Джен была жива, а просто он видел кошмар во сне — вот и все. Но память не давала ему покоя, и скорбь, казалось, было невозможно вынести. Пит не сомневался в том, что разум его даст трещину. Но затем что-то в нем надломилось. Горе окутало его, сохраняя силу, надежду и волю к жизни. Слезы разрушили все. Казалось, что поток волнится.

Он лежал на кровати в темноте. И слышал льющуюся воду. Громыхание?

Гром.

Значит, ночь. Фонарь показывал, что дождь струится по стеклу окна, отбрасывая мозаичную сетку на потолок.

Вспыхнула молния, и он увидел комнату: витиеватую резьбу на деревянных стенах, пышное старинное бюро, огромную разлапистую кушетку.

Гром грохотал. Направо от Хьюстона дверь в завитках дерева распахнулась. В проем метнулся свет. Тень какой-то женщины заполнила просвет. Но это была отнюдь не медсестра, да и дом оказался не больницей. Из соседней комнаты доносилось потрескивание бревен в камине.

Женщина подошла ближе. Она стояла против света, черты лица различить было невозможно. Вспомнив свой кошмар, Пит почувствовал себя выбитым из колен, ему казалось, что фигура наплывает на него.

Он пристально посмотрел на нее. Черт побери, правильно, ведь это не Джен! Сердце безудержно колошматилось в груди. И внезапно остановилось. Потому что женщина повернулась к окну в профиль. И в свете молнии Хьюстон узнал ее.

— Симона! — Его голос едва было можно узнать.

Она повернулась и всмотрелась в его лицо в полнейшей темноте.

Задыхаясь, Пит протер вспухшие глаза.

— Я-то думал, что вы… — Он не смог произнести имени жены. Горло захлопнулось болью.

Симона посмотрела на него с жалостью. Зажгла лампу, стоящую на углу столика. Ее свет был мягким и отражался золотистыми искорками в чистом, голубом зеркале.

Пит смущенно сморгнул. Горло горело огнем.

— Где я?

— В гостинице. В комнате моего отца.

Она подошла к нему. Свернула пробку с запечатанной бутыли с водой, налила стакан и поддержала его руку, когда он взял его, чтобы выпить. Он почувствовал распухший язык, поглощающий влагу.

— Нельзя сразу много, — сказала Симона. Губы его ощущали резкое и острое шипение.

— Я лежал в больнице. — Он рухнул обратно на подушки. Но его утверждение было в то же время и вопросом. Он не был до конца уверен в том, что находился в том здании и видел всех тех людей… видел ли?..

— Врачи для вас ничего больше не могли сделать. Лишь покой. Отец сказал, что мы вполне сможем наблюдать за вами здесь. Он чувствует себя обязанным. Ему до сих пор стыдно.

— Из-за того, что тот мужчина оказался в нашей комнате?

— Это дом моего отца. Его постояльцы находятся под его опекой.

— Он никак не мог знать того, что… Это не его вина… Но все-таки поблагодарите его от моего имени. — Дождь рухнул на оконное стекло. — Расскажите мне, что же в конце концов произошло.

— А мы-то надеялись, что вы нам расскажете, — произнесла женщина. — Вас обнаружил на берегу реки один фермер. Он решил, что вы мертвы, но прибывший затем врач “скорой помощи” вас откачал. Полиция проверила дорогу и нашла то место, где вы сломали ограду. Команда подводников нырнула к вашей машине. — Симона потерла плечо и уставилась в окно.

— И?

— Мне очень жаль. Но ваша жена так и осталась внутри салона.

Пит закрыл глаза.

— Мы услышали о вашем несчастном случае по радио. Отец не мог оставить отель, он настоял на том, чтобы я пошла к вам. Остальное вам известно. Как только это стало возможно, я привезла вас сюда. Вас здесь навещает врач. У вас рана на голове. Небольшое сотрясение мозга, плюс поломанные ребра. Чувствуете, как их стягивают бинты?

— Нас кто-то скинул в дороги, — произнес Пит, вспоминая. Симона непонимающе уставилась на мужчину. — Фургон. Огромный, квадратный, мощный фургон. Однополосный мост, а эта скотина старалась нас обогнать.

— Полицейские хотели с вами побеседовать.

— Они ничем не помогут. Я ведь не запомнил номера. Им не отыскать этот фургон.

— Видимо, кто-то здорово выпил или торопился.

— Нет. Все было подстроено заранее. — Симона замерла.

— Кто-то сделал это нарочно. — Глаза Хьюстона засверкали.

— У вас сотрясение. Вам это все кажется.

— В нашей комнате прятался незнакомец. Он же мог позвонить или же послать курьера. Но он решил встретиться с нами тайно. Я не смогу доказать даже его приход к нам в номер. Когда я описал его, ваш отец не признал этого мужчину. Он спрашивал, кто бы это мог быть?

— Никто его не узнал.

— Я так и знал. Итак, какой-то незнакомец отсылает нас в городок, находящийся в сотне миль отсюда, и по дороге мы попадаем в аварию. Если бы я погиб, то вы бы никогда не узнали, что приключилось на самом деле. Но я выжил и теперь могу сказать, что это была не случайность. Водитель хотел спихнуть нас с дороги. Сделал это намеренно. Фургону не было никакой необходимости нас обгонять.

— Но ведь все это лишено смысла. Кому понадобилось вас убивать? Зачем это?

— Пьеру де Сен-Лорану. — Хьюстон наблюдал за женщиной, понимая, что сейчас он представляется ей сумасшедшим. — Я точно знаю, — продолжил он. — Все началось тридцать семь лет назад. Кому какое дело до того, что произошло в те времена? А если кто-то этим заинтересуется, то его придется остановить. Потому что для кого-то это значит довольно много. Все.