Прежде чем я усну

Но дело оказалось хуже. В этом виноват кто-то другой, этого можно было избежать. Стоило мне направиться домой по другой дороге, или тому проклятому водителю выбрать иной путь, я бы осталась цела и невредима. Возможно, я бы уже стала бабушкой!

— Как? — повторяла я. — Почему?

Бен не знал ответа на этот вопрос, поэтому промолчал. Мы немного посидели, держась за руки. Темнело. Город сиял огнями, свет горел во множестве окон. «Скоро зима», — подумала я. Позади почти полноября. Потом декабрь, а там и Рождество. Я не могла представить, как провожу свою жизнь. Не могла понять, как можно жить так бессмысленно день за днем.

— Ну что, пойдем? — сказал Бен. — Пора домой.

Я не ответила.

— А где я была в тот день, когда меня сбили? — спросила я. — Что делала?

— Ты возвращалась с работы домой.

— С какой работы? Кем я работала?

— Так, временная работа секретаршей, — сказал Бен. — Точнее, личным помощником. В одной юридической конторе.

— Но как…

— Ты пошла работать, чтобы мы могли расплатиться за дом, — ответил он. — Тогда нам было непросто.

Но я-то имела в виду не это. Мой вопрос был не об этом: Ты же сказал, что я защитила дисер. С какой стати я оказалась в такой незавидной роли?

— Почему я работала секретарем?

— Единственная приличная работа, которую ты нашла, — ответил он. — Времена были не сахар.

Тут я вспомнила одно новое впечатление.

— А я писала? Книги? — спросила я.

Бен помотал головой.

— Нет.

Значит, это было мимолетное увлечение. А может, я попробовала, но ничего не вышло. Я повернулась было к Бену, но тут налетели тучи и раздался громкий треск. Я испуганно огляделась; в небе сверкали вспышки, осыпаясь на далекий город.

— Что это? — спросила я.

— Салют, — ответил Бен. — Сегодня ночь Гая Фокса.

Новый яркий взрыв заполнил небо, снова загрохотало.

— Похоже, сегодня будет целое шоу. Хочешь посмотрим? — спросил Бен.

Я кивнула. Ведь это не повредит, и хотя, с одной стороны, меня тянуло домой, чтобы записать в дневник то, что рассказал мне Бен, но с другой — внутренний голос приказывал мне остаться — возможно, я выужу из Бена что-то еще.

— Да, — сказала я. — Давай посмотрим.

Он широко улыбнулся и обнял меня за плечи. Секунду небо оставалось черным, и вдруг будто разломилось, что-то тоненько засвистело, зашипело, и вверх взметнулась одинокая искорка. Зависла на миг — и громко взорвалась ослепительным оранжевым букетом с гулким эхом. Это было прекрасно.

— Мы всегда ходим смотреть салют, — сказал Бен. — Этот один из самых грандиозных. Но я забыл, что он будет сегодня. — Он прижался подбородком к моей щеке. — Все хорошо?

— Да, — сказала я. И снова я смотрела вниз на город, на яркие вспышки в ночном небе, визг петард, огни.

— Замечательно! Мы смотрим отсюда все фейерверки.

Бен вздохнул. Наше дыхание вырывалось изо рта двумя белыми облачками, и они соединялись в одно, пока мы сидели молча, любуясь темным небом, переливающимся разноцветными огнями. Из городских парков поднимался дым, окрашиваясь в яркие цвета — ядовито-красный, оранжевый, синий, пурпурный, — ночное небо внезапно заволокла дымка, и все пространство заполнил резкий металлический запах. Я облизала пересохшие губы, и привкус серы пробудил новое воспоминание. Пронзившее меня, как игла.

Теперь я воспринимала звуки на полной мощности, а цвета — на пределе яркости. И чувствовала себя не сторонним наблюдателем, но почти участницей событий. Мне показалось, что я падаю назад. И я вцепилась в руку Бена.

Я стою рядом с молодой женщиной. У нее рыжие волосы. Мы на крыше, любуемся фейерверком. Я отчетливо слышу глухой бит в квартире под нами, дует холодный ветер, обдавая нас едким дымом. Я стою в одном легком платьице, но не мерзну — по телу разливается тепло от выпивки и косяка, который я зажала между пальцами. Чуть позже я понимаю, что стою босиком на гравии, и вспоминаю: ах да, я же скинула туфли в комнате для девушек там, внизу. Я смотрю на свою подружку, она на меня, и меня наполняет огромное, опьяняющее счастье.

— Крисси, хочешь колес?

Я не понимаю, о чем она, так ей и говорю. Она хохочет.

— Ну ты даешь! Ну колесо — таблетка, кислота. Сто пудов, Найдж что-нибудь принес. Он мне обещал.

— Не знаю, — говорю я.

— Да ладно! Будет зашибись!

Я смеюсь, снова беру у нее косяк и делаю большую затяжку, чтобы доказать, что я не зануда. Мы поклялись, что никогда не станем занудами.

— Да нет, вряд ли, — говорю я. — Не мое это. Я ограничусь травой. Ну и пивом. ОК?

— Ну ОК, — отвечает она, глядя вниз через перила. Я вижу, что она разочарована, но совсем не сердится. Интересно, она сама-то закинется? Без меня?

Навряд ли. У меня никогда раньше не было близкого друга. Такого, кто знает обо мне все-все, кому я доверяю порой даже больше, чем самой себе. Вот я смотрю на нее, рыжие волосы развеваются, кончик самокрутки мигает в темноте. Довольна ли она тем, как протекает ее жизнь? Или пока рано об этом думать?

— Смотри, смотри! — кричит она, тыча в небо, там взорвалась «римская свеча», деревья выглядят черными силуэтами на фоне алого зарева.

— Охренеть, вот красотища, а? — восклицает она.

Я, смеясь, соглашаюсь с ней, и мы снова просто молчим, передавая друг другу косяк. В конце концов она протягивает мне замусоленный огрызок, я отказываюсь, и она затаптывает его в гравий носком ботинка.

— Нам пора вниз, — наконец говорит она, схватив меня за руку. — Хочу тебя кое с кем познакомить.

— Что, опять! — возмущаюсь я, но покорно иду следом. Мы почти перешагиваем через целующуюся пару на лестнице. — Я надеюсь, это не очередной озабоченный с твоего курса?

— Ни хрена себе! — она расхохоталась. — Я думала, Алан тебе понравился!

— Да, понравился! — сказала я. — Пока не сказал по секрету, что по уши влюблен в какого-то Кристиана!

— А, ну да, — она снова смеется. — Но откуда я могла знать, что он решится раскрыть душу именно тебе? Нет, на этот раз все по-другому. Ты сразу влюбишься. Точно говорю. Ну просто поздоровайся с ним, и все.

— Ладно, — отвечаю.

Я толкаю дверь в квартиру, и мы попадаем на вечеринку.

Мы в большом помещении с бетонными стенами, у самого потолка голые лампочки. Мы проходим на кухню, берем по пиву и устраиваемся на полу у окна.

— Ну, и где этот твой красавчик? — спрашиваю я, но она не слышит. Пиво и травка делают свое дело, и я начинаю танцевать. В комнате полно народу, почти все одеты в черное. «Студенческая, блин, богема», — думаю я.

Кто-то подходит и встает прямо перед нами. Я поднимаю глаза и узнаю его: это Кит. Мы уже встречались, на другой вечеринке, и кончилось тем, что мы целовались как сумасшедшие, найдя пустую комнату. Однако сейчас он болтает с моей подругой, указывая на одну из ее картин, развешанных по стенам. Интересно, он специально меня не замечает или правда не помнит? А, неважно, он придурок. Я допила пиво.

— Повторим? — говорю я.

— Ага, — отвечает она. — Сходи принеси, пока я договорю с Китом. А потом познакомлю тебя с тем парнем. ОК?

Я смеюсь.

— Да по фигу, — и отправляюсь на кухню.

Вдруг кто-то говорит громко, прямо мне в ухо:

— Кристин! Крис! Что с тобой?

Я ничего не понимаю, но голос кажется знакомым. Я открываю глаза. С изумлением вижу, что нахожусь на открытом воздухе. Ночь, Парламент-Хилл, Бен что-то говорит мне, а салют окрашивает небо в кровавый багрянец.

— Ты стояла с закрытыми глазами, — сказал он. — Что случилось? Что с тобой?

— Ничего, — сказала я. У меня голова шла кругом, перехватило дыхание. Я отвернулась от мужа, делая вид, что хочу еще полюбоваться фейерверком. — Ничего. Все хорошо. Хорошо.

— Ты вся дрожишь, — произнес он. — Замерзла? Может, пойдем домой?

Конечно, он прав. Я должна записать то, что мне сейчас привиделось.

— Да, — ответила я. — Ты не против?