Хамелеон

Джон предсказал один из крупнейших финансовых коллапсов в истории Америки, и это принесло ему огромные дивиденды. Долгосрочные государственные облигации в короткие сроки окрепли, что позволило банку получить значительный доход. Коллеги оценили своевременное предупреждение Джона, которое помогло им спасти свои деньги. Короче говоря, он в одночасье стал героем, но остался одним из немногих, кто не злорадствовал в открытую по поводу несчастья, выпавшего на долю ДСУК. Филлипс увидел в случившемся конец очень короткой, но важной эпохи. Впредь Уолл-стрит вряд ли будет поддерживать подобные предприятия.

Болдуин заверил дочь в том, что он очень-очень ею гордится, окончил разговор и повернулся к Джону.

— Но что насчет остальных? Что-нибудь попроще и поближе к тому, с чего начался этот спор.

Джон снова ответил без промедления:

— Да. Здесь совершенно другая картина. Возьмем, к примеру, «Барингс». [5]Безмозглый мальчишка из южного Лондона устроился в Сингапуре, с головой завяз в торговле японскими ценными бумагами, попал в глубокую яму и начал паниковать. Что же он сделал? «Барингс» принялся выставлять опционы на продажу, тем самым еще больше обостряя проблему в отчаянной попытке покрыть дополнительное обеспечение. Заметь, это никого не насторожило, хотя «Барингс» с готовностью перевел пятьсот миллионов долларов в Сингапур, не задавая никаких вопросов. Тем временем члены правления чинно заседали в Лондоне и спорили по поводу того, какое же именно красное вино подавать к обеду. И кто больше виноват? Что эти умники собирались купить на пятьсот миллионов долларов?

— Вот именно, — вмешался Болдуин. — Мне платят как раз за то, чтобы я оберегал банк от таких неприятностей, следил за тем, чтобы какой-нибудь неуравновешенный тип, — он многозначительно посмотрел на Джона, — не втянул нас в аферу, способную угрожать его благополучию.

Джона нисколько не смутил этот выпад.

— Знаешь, не так-то просто потерять целый миллиард долларов, и практически невозможно сделать это в одиночку. Взгляни на типа из «Дайвы». [6]Он просадил миллиард и сто миллионов за десять с лишним лет. За десять лет, черт побери! Ну а тот тип из Объединенного ирландского банка, который прогорел на игре на курсе доллара к иене? [7]Ему потребовалось два года! Кто ведет счета, ради всего святого? Налицо безграничное доверие при полной безответственности. Эти ведущие руководители показали, что они просто не способны заниматься тем самым бизнесом, у истоков создания которого они стояли. Когда дела становятся плохи, они ни за что не берут на себя ответственность, которая неразрывно связана с их высоким положением. Так что же они делают? Начинают срочно искать козла отпущения, и неважно, кто он, главное, чтобы этот бедняга был как можно дальше от совета директоров.

Джон остановился на мгновение, чтобы передохнуть. Эта тема всегда очень волновала его.

— Если сделка подготовлена надлежащим образом, то ни один маклер не сможет в одиночку нанести значительный ущерб. Взгляни на «Сумитомо». Вот еще один отличный пример. Небывалая катастрофа на рынке меди, которая разворачивалась на протяжении пяти лет и в конечном счете стоила Банку Японии свыше двух миллиардов долларов. Каким образом такому изолированному процессу потребовалось целых пять лет, чтобы его заметили? А ответ прост. Подобные вещи всплывают только в том случае, если все высшее звено управления парализовано полной некомпетентностью.

С Болдуина было достаточно.

— Возможно, все это и так, но не думай, что тебе удастся поколебать мой решительный настрой сделать все возможное для того, чтобы через несколько лет какой-нибудь другой маклер не обсуждал со мной за обедом, почему провалился твой решительный ход.

— Ты предельно ясно изложил свою точку зрения, Роберт. Теперь мне пора идти. Нужно снова приниматься за работу.

Уолл-стрит, Манхэттен

Наступила вторая половина пятницы. Для всех тех, кто связан с глобальными финансовыми рынками или работал с государственными ценными бумагами Соединенных Штатов, вечером в пятницу наступает завершение рабочей недели. Большинство участников американского финансового рынка работают в строго установленные часы, с девяти до трех по Восточному поясному времени. Однако работа Джона начиналась еще в ночь с воскресенья на понедельник, с открытием Токийской биржи, и заканчивалась в пятницу, в три часа дня, когда прекращались торги ценными бумагами. В дополнительное время приходилось трудиться лишь тем, кто активно торговал на зарубежных фондовых рынках. Дни для Джона тянулись монотонно, без каких-либо значительных событий.

Болдуин отвел его в сторону, чтобы вкратце рассказать о предстоящем аукционе по продаже акций. Не повышая голоса, он в который раз обратил внимание Джона на то, что тот и без того прекрасно понимал. Если бы их банк установил полный контроль над всем выпуском государственных облигаций с целью последующей манипуляции рынком ради получения значительной прибыли, то он формально нарушил бы правила, установленные Комиссией по ценным бумагам. Несмотря на это, Джонстон подтвердил Болдуину, что совет директоров Банка Манхэттена не только одобрил предполагаемые действия Джона, но и позволил некой британской организации приобрести на предстоящем аукционе тридцать пять процентов акций, чтобы Джон смог упрочить свое положение, внешне действуя в рамках правил, хотя на самом деле все было не так.

Джон спросил у Болдуина, как называется эта компания.

— Это новый инвестиционный клиент Джонстона. Британская торговая компания, — ответил тот. — Больше я о ней почти ничего не могу добавить.

— Документация вся в порядке? — продолжал допытываться Джон.

— Мы сейчас заканчиваем работать с ней. Джонстон договорился о финансировании. Англичане уже перевели тридцать пять миллионов долларов на свой новый маржинальный счет, [8]открытый в нашем банке.

— Этого более чем достаточно, чтобы купить билет на этот аттракцион, не так ли?

— Совершенно верно.

— Что ж, в таком случае можешь расслабиться. Пусть идея прибрать к рукам аукцион была моя, но осуществимой ее сделал совет директоров, так что ты тут чист. У нас есть санкция на самом высоком уровне.

— Хочется верить, что ты прав, — поколебавшись, вынужден был признать Болдуин. — Такова уж моя прямая обязанность. К несчастью, у меня нет выбора. Если Джонстон говорит, что все в порядке, то отделу юридических согласований остается только подчиниться. Кто я такой, чтобы ставить под сомнение слово старшего директора, говорящего от лица всего совета?

Джон усмехнулся. Его развеселило недовольство друга.

— Вот именно. Операция получила одобрение на самом верху, так что во вторник мы начнем действовать.

— Да, похоже на то, — неохотно согласился Болдуин.

Джон никогда не упускал возможности подтрунить над Болдуином за то, что тот боится собственной тени, однако он понимал, чем объясняется беспокойство его друга. На протяжении всех девяностых росло стремление банков знать, кем и чем являются их клиенты, чтобы обезопасить себя от всех возможных рисков, но все же проблема отмывания денег росла. В течение последних двадцати лет традиционные каналы подобной деятельности были перекрыты. Борьба с грязными деньгами стала общемировой задачей, и с финансовыми учреждениями, замеченными в нарушениях, власти поступали строго.

Такие глобальные финансовые организации, как Всемирный банк и Банк международных расчетов, обладали мощными рычагами контроля за финансовыми потоками, но чисто физически было невозможно отслеживать все до одной операции. Поэтому многое зависело от готовности банков идти на сотрудничество. Любой банк, не желающий это делать, рисковал потерять лицензию, что фактически закрывало перед ним двери в бизнес. Вынужденное сотрудничество также приводило и к тому, что каждому потенциальному клиенту Банка Манхэттена надо было проходить все более жесткую проверку со стороны Болдуина и его отдела.