Астральный летчик

Чен почесал переносицу и выключил двигатель:

— Вас подождать, Василий Иванович?

Василий стянул через голову черную гимнастерку:

— Я сам доеду обратно. Иди отдыхай. У тебя сегодня трудный день.

— У меня сегодня счастливый день, — широко улыбнулся Чен. — Смотрите! Служивый-то уже на ногах. Он еще не знает, что это его последнее утро.

Через лобовое стекло Чен показал на маленькую фигурку, бегущую с севера по самой кромке залива к причалу. Василий нахмурился:

— Может, нам подсуетиться немножко? Обработать его перед боем?

Чен обиделся:

— Я убью его чисто, хозяин! Без подстав!

Чен звонко хлопнул дверцей джипа.

Василий проводил его взглядом почти до самого главного подъезда и стянул с себя высокие сапоги и черные галифе.

В красных трусах Василий не торопясь бежал по сырому прибрежному песку. Впереди у причала он увидел Андрюшу. Тот стоял по колено в воде, запрокинув голову в розовое небо. В небе, раскинув розовые крылья, парила одинокая ранняя чайка. Василий остановился, хотел уже повернуть обратно, к баркасу, чтобы не встретиться с ним, но поправил на груди крестик, ухмыльнулся и трусцой побежал в его сторону.

Андрюша окунулся и мокрый выходил на берег. Василий жадно наблюдал за ним, сидя на песке у Андрюшиной одежды. Василий не верил своим глазам — из воды, как Афродита из пены морской, выходил он сам, двадцатилетней давности. Андрюша выщел на берег весь в гусиной коже, с синими губами, по-мальчишески приподняв худые плечи. Он попрыгал на одной ноге, ладонью, как помпой, прочистил от воды ухо и сел рядом с Василием на холодный с утра песок.

— Привет, — поздоровался с ним Василий.

Андрюша быстро глянул на него и отвернулся. А потом снова медленно посмотрел:

— Я вас не сразу узнал. Только по красным трусам. Видно, поддали вчера прилично.

— Было, — вздохнул Василий.

— С Аликом? — строго спросил Андрюша.

— А с кем же? — хрипло засмеялся Василий. — Мои все не пьют. Один у меня собутыльник остался…

Андрюша через плечо смотрел исподлобья:

— Зачем он вам нужен?

Василий даже растерялся немного:

— Как это зачем? Видишь ли, он со мной контракт подписал.

— По пьянке,— решил для себя Андрюша.— По пьянке не считается.

Василий спокойно ему объяснил:

— Он астральный летчик. Единственный АЛ в моей лаборатории.

— Но он же не хочет на вас работать!

— Не хочет, — согласился Василий.

Андрюша стукнул ребром ладони по колену:

— Значит, надо его отпустить.

— Просто так отпустить? — засмеялся Василий.— Без боя? Без поединка с Ченом?

Андрюша насупился:

— Бой боем. Это мои дела, а Алика все равно нужно отпустить.

— Боишься? — подмигнул ему Василий. — Боишься, что Чен тебя победит?

Андрюша посмотрел на него сурово:

— Я ничего не боюсь. Всякое может быть. Чен победит или я — не важно. Я не выйду на бой, пока вы не отпустите Алика.

Суровый мальчик вел себя слишком круто. Условия ставил невыполнимые. Василий окинул глазами берег — они были одни на берегу. Василий нашелся:

— Алик сам не уйдет без тебя. Пока не кончится бой, он сам не уйдет. Он же твой друг. Как же он может уйти без тебя?

Андрюша посмотрел на него Светло-серыми, будто умытыми, глазами.

— Значит, задача ясна.

— Что тебе ясно? — не понял Василий.

Андрюша объяснил:

— Значит, мы уйдем вместе.

Василий расхохотался:

— Попробуйте.

У Андрюши скривился набок рот.

— Пробуют целки. Мы пробовать не будем — мы уйдем. Ясно?

Василий посмотрел на него уважительно.

— Ты очень серьезный малыш.

Лучше бы он этого не говорил. В тот же миг Василий лежал лицом в песок, а Андрюша сидел у него на спине, заломив ему за спину правую руку:

— Если бы я серьезно с тобой разговаривал, я бы тебя заложником взял. И ты бы отпустил Алика или был бы трупом!

Василий с трудом повернул голову, сплюнул песок:

— Не горячись. Ты без оружия. Как ты меня убьешь, сявка?

Андрюша нажал на его сонную артерию указательным пальцем:

— Меня на войне пальцем учили убивать!

Он еще подержал палец на артерии, а когда у Василия стали туманиться глаза, отпустил, встряхнул его за плечи и усадил на песок:

— Мы бы с тобой быстро договорились. Но есть еще Чен. Я урою его. При всех его урою.

Андрюша встал, стряхнул с себя песок, взял вещи и пошел по берегу к причалу.

С Василием так еще никто никогда не обращался. У него все внутри дрожало. Но он пересилил себя и улыбнулся: «На кого обижаться? Скоро вся эта энергия будет моей! Ты — это я, Андрюша!»

Вернувшись в особнячок, Василий позавтракал один и заперся у себя в «люксе А». Зарядка на берегу не удалась, купание не освежило. Василий переоделся в просторный халат, зашторил окна и хотел уснуть. Но сон не шел. Василий поворочался на диване, пока не заметил книжную полку у письменного стола, оставшуюся в номере от прежних владельцев. Он подошел к полке, раздвинул стекла. Книги на ней подобрались специфические: «История ВКПБ. Краткий курс», «Биография И. В. Сталина», «Статьи и речи т. Георгиу Деж». Василий сначала удивился такому подбору, но потом сообразил, что все более или менее приличные книги были просто украдены отдыхающими и обслугой. Осталось то, что никак не могло пригодиться в нормальной жизни. Он хотел уже плюнуть на чтение, но вдруг натолкнулся на серый том «Истории дипломатии», изданной как раз перед Великой войной — в 1941 году. Том был только один — первый. От древних времен до Парижской коммуны. Том второй — от коммуны до Великой войны — пригодился кому-то дома.

Василий подобрал полы халата и плюхнулся с книгой на диван. Он раскрыл книгу наугад, на первой попавшейся странице. И прочитал:

«Русы-язычники договоры скрепляли клятвой, клялись оружием своим, приговаривая: „Да не имут помощи от Бога, да не ущитятся щитами своими, и да посечены будут мечами своими, и да будут рабами в этой жизни и в той».

И еще прочитал Василий в этой книге, как пришли ко князю Владимиру его послы из Византии и хвалили ему веру греческую и их службу церковную: «И не знали — на небе или на земле мы… ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем ужде здесь пребывать в язычестве».

И поразился Василий — откуда же эти дикие русы знали, как там на небе? Неужели они тоже летали, как этот блаженный истребитель Алик?

Только он успел так подумать, шевельнулись зашторенные занавески, как будто в «люксе А» кто-то открыл дверь. Но дверь открыть никто не мог,— она была заперта на ключ изнутри. Василий вздрогнул и повернулся к двери. У обитых кожей дверей, уже здесь, в номере, опустив голову, стоял Алик в форме лаборатории.

Василий засмеялся тихо:

— Кого я вижу! Проходи. Садись.

Алик медленно проплыл к креслу, как облако, плавно опустился в него и поморщился.

— Что с тобой? — посочувствовал ему Василий.

Алик сказал, не разжимая губ:

«Да этот коллега — коновал… Какую-то наркоту в меня вкатил… кубов десять… Еле соображаю…»

— Так иди к себе. Ляг, — забеспокоился Василий.

«Сейчас, — согласился Алик. — Только два слова скажу».

— Иди, — уговаривал его Василий. — Потом.

Алик поднял бледное лицо:

«Я должен тебе это сказать. Я Светлане обещал».

Василий посмеялся по-дружески:

— Всем ты наобещал. И Марине, и Светлане… Обещалкин.

Алик не обратил на его шутку внимания, он продирался к мыслям через дебри наркоты:

«Вася, ты это обязан знать… Марина — твоя дочь. Ты — отец ее, Вася… Этого никто не знает: только ты, я и Света…»

Василий захлопнул до сих пор раскрытый том «Истории дипломатии». Хотел захохотать недоверчиво, заорать на Алика, но положил книгу на столик и признался:

— Я догадывался…

«Я так и знал», — кивнул Алик.

Вот тут Василий засмеялся:

— Ну и что?! В паспорте-то у нее отцом Николай Николаевич записан! Чем докажешь, что я знал?