Королева Бедлама

Мэтью был потрясен:

— Он еще с тех пор вел записи?

— Как видите. Только не так много и не так часто, как последнее время, когда уже окончательно погряз в игре и разврате. Но, как я уже отметил, он боялся вас. — Чепел вернулся к супу, стер маленького крабика салфеткой с подбородка. — Он боялся, что вы уговорите какого-нибудь мальчика выступить свидетелем перед магистратом Пауэрсом, а тогда в дело вступит церковь. И еще его нервировало, что вы следовали за ним как тень, из вечера в вечер. Он очень убедительно просил ему помочь, и я тогда одолжил ему моих охотников, Карвера и Бромфилда. Вы ведь видели сегодня Бромфилда?

Мэтью быстро глянул на Эванса, но ничего не сказал.

— Да не обращайте внимания, что вам там Лоуренс говорил. Это все не важно. Я был бы очень разочарован, если бы вы не выбрались наружу поразведывать. Но, конечно, вы рисковали — Бромфилд человек злой. Друзья мои, мы готовы есть второе? Тогда начнем!

Он опять позвонил в колокольчик, а граф Дальгрен протянул бокал, чтобы его наполнили.

Еще тарелки и подносы, на сей раз с существенными приношениями на стол: жаренный на гриле барашек с маринованными огурчиками, ливер в горчичном соусе, кусок красного мяса, которое Мэтью определил как телячий язык, толстые ломти ветчины в карамельной глазури. С этой манящей погибелью для желудка подали дикий рис, сваренную в молоке кукурузу и блюдо бисквитов. Мэтью тщетно искал взглядом зайцев. Для кого же охотился Бромфилд?

Но единственное, что мог сделать Мэтью — отметить это мысленно, потому что сцена пира одновременно с таким странным разговором с Саймоном Чепелом была скорее сном, чем явью. Мэтью уже был сыт до отвала, и прислуживающие за столом юноши накладывали ему еще одну тарелку. Потом вдруг — абсолютно вдруг — один из них просыпал дикий рис прямо на панталоны Мэтью, вскричал: «Простите, сэр! Простите, сэр!», стал смахивать эту просыпавшуюся еду салфеткой. Мэтью встал из-за стола, рука юноши быстро металась туда-сюда, убирая крошки, и наконец Мэтью сказал:

— Ничего страшного, все в порядке. Ничего не случилось.

Он отряхнул последние крошки и вернулся в кресло, а юноша — узкокостный парнишка с путаницей рыжеватых кудрей и быстрыми движениями хорька — смял в кулаке салфетку и двинулся к двери, ведущей, очевидно, в кухню.

— Сайлас, Сайлас… Сайлас! — с преувеличенным вздохом окликнул его Чепел. — Остановись где стоишь, будь добр.

Юноша послушался, обернулся к хозяину, криво улыбаясь. Щеки его пылали.

— Отдай, — велел Чепел. — Что бы это ни было.

— Отдай, Сайлас! — издевательски потребовал виночерпий.

— Сейчас же. — Добродушие стремительно уходило из голоса Чепела.

Улыбка у парня тут же увяла.

— Я ж только упражнялся, — сказал он. — Потом бы отдал сразу.

— Отдай их мистеру Корбетту. Сейчас же, иначе у нас с тобой будут трудности.

— Н-ну-у-у-у, — протянул Сайлас, как мальчишка, пойманный на горячем во время шалости. Он подошел к Мэтью, развернул салфетку и выложил на стол серебряные часы и ключ от молочной. Мэтью инстинктивно схватился за карманы, обчищенные так быстро и профессионально, что он даже не ощутил чужие пальцы.

— Займись своим делом, Сайлас, — велел Чепел, начиная резать телячий язык. — И чтоб без глупостей.

— И чтоб без глупостей, — глумливо повторил виночерпий и тут же сжался — Сайлас замахнулся кулаком, будто хотел ударить, но бить не стал и вышел в дверь на кухню.

— Есть у Сайласа такая привычка. — Чепел подвинул к Мэтью блюдо с языком. — Мы ему делаем иногда поблажки, поскольку вреда в этом нет. Но ведь правда же, он скор? — Чепел уставился на часы. — Очень красивая вещь. Как у вас оказался такой дорогой хронометр?

— Подарок, — ответил Мэтью, понимая, что опять вступает на зыбкую почву. — От…

Мысль давала перебои, ответа не было.

— Но это же не часы мистера Деверика? — ахнул Чепел в притворном ужасе, почти комичном. — Вы… вы же не Маскер?

— Нет. — Мысль снова понеслась вперед, как Сассафрас в колесе у Мики Рейнода в цирюльне. — Подарок от человека, который основал город Фаунт-Ройял в колонии Каролина. За помощь в выяснении одного очень важного дела.

— История с ведьмой? Да, Осли мне рассказывал. Я мог бы добавить, что мне из Каролины сообщили: источник Фаунт-Ройял пересох этим летом и его засыпало, как ни грустно мне это говорить. Но жизнь идет, и время тоже идет. Ага, а вот это что? — Чепел, продолжая поглощать язык, взял ключ от молочной.

Мэтью, чувствуя, что штаны доктора Годвина вот-вот лопнут на животе, передал язык мисс Ле-Клер, которая наколола себе кусок на вилку. Эванс был занят своей порцией ветчины, а граф Дальгрен, сидящий напротив Мэтью, накалывал на вилку жареную баранину и жевал неспешно, глядя, как Чепел рассматривает ключ.

— Антикварная вещь, — сказал он, как только прожевал. — Мне Чарити сказала, что вы живете в прачечном сарае.

— В молочном, — поправил Мэтью.

Чепел пожал массивными плечами:

— Молочный, прачечный…

— Бардачечный, — хихикнула леди, глядя мимо Мэтью блестящими глазами. Локон развился, опустился на шоколадные глаза. А бокал у нее был пуст, и мальчик при бутылках налил ей снова.

— Эй, смотри, чтобы не слишком много ей было! — велел Чепел мальчику. — Она нас тут всех употребит на столе, как воскресные колбаски! — Он снова повернулся к Мэтью. — Так почему молодой человек с вашими талантами живет в сарае?

— Моими талантами, сэр?

— Вашими мозгами. Вашей сообразительностью. Я знаю, вы не лентяй. И еще я знаю, что у вас есть любопытство и вы не боитесь действовать самостоятельно. Почему же тогда сарай? Честолюбия нет?

— Есть. Но пока что я нахожусь там, где нахожусь.

— Прямо сейчас, — Чепел положил ключ рядом с серебряной тарелкой Мэтью, — вы находитесь здесь. Вот место, куда вы завтра собираетесь вернуться, мне кажется постыдным.

— Простите, сэр?

— Вернуться в этот дурацкий город. Набитый кретинами и дебилами. На улице свиньи, конский навоз… ну, вам об этом рассказывать не надо. Ведь у вас же такой потенциал, Мэтью. Такой ум, как ваш, не должен пропадать впустую.

Он замолчал и пригубил вина.

— Впустую, сэр? — переспросил Мэтью.

— На занудливой работе, — был ответ. — Я прав, Лоуренс?

— Да, сэр. — Слегка заплетающимся голосом.

— Прислушайтесь к нему. Лоуренс тоже был когда-то клерком у юриста. Тонул в чернилах и долгах. А посмотрите на него теперь, Мэтью? Одет как денди, работу делает, которая отвечает его умениям. И перед ним большое будущее!

Мэтью смотрел на Дальгрена, а тот смотрел на Мэтью.

— А граф тоже на вас работает?

— В некотором смысле. Он гость, но еще он мой учитель фехтования. Боюсь, я слишком поздно начал, но я очень старательно учусь. Хотя о мастерстве вопрос даже не стоит.

— Стоит? — зашевелилась мисс Ле-Клер, которая до того елозила в кресле взад-вперед, а сейчас стала смотреть на всех мужчин по очереди. — У кого стоит?

— Тихо, тихо! — успокоил ее Чепел. — Я хотел сказать, что учиться мне нелегко, Мэтью. При мисс Ле-Клер нужно осторожно выбирать слова, иначе ее болезнь возьмет верх, а тогда она нас всех до смерти затопчет.

Мэтью допил вино, загородил бокал пальцем, показывая юноше при бутылках, что больше наливать не надо. Надо было разобраться в этом непонятном роге изобилия, и единственный способ сейчас получить ответы, который Мэтью приходил в голову — фронтальная атака.

— Мистер Чепел, — начал он, и сразу же хозяин стал внимательно слушать. — Могу я спросить, почему так важны для вас блокноты Осли?

— Разумеется. В них, кроме записей его речений и протоколов кишечной деятельности, упоминаются имена воспитанников, которых он мне продавал.

— Продавал?

— Да, наверное, правильнее будет сказать сдавал в аренду. Сами понимаете — для работы в доме, в саду, на винограднике. Очень трудно найти хорошую прислугу. Мы, конечно, их проверяли. Учили и давали испытательный срок. Кто подходил, тот оставался. Кто не подходил, возвращался в приют. — Чепел продолжал есть. — Очень простое решение моих проблем. Можно было бы, конечно, рабов купить, но не хочу я черных рук у меня на винограднике.