Отец монстров

Да она же у меня ночевала, подумают неизвестно что… Что я молодежь растлеваю… Неудачная ситуация складывается.

Я застегнул рубашку и остановился.

А что же я матери ее скажу? Скажу, что ее выкрали карбонарии в масках… Мне, значит, сорок пять — ей восемнадцать… Если подумать хорошенько, да если мои книжки полистать, уж чего там только не найдешь. Ведь со мной теща две недели не разговаривала, прочитав «Квадрат для покойников», одно название романа «Живодерня» чего стоит, а «День всех влюбленных» так и вовсе о каннибализме. Да если с пристрастием почитать мои книжки, то сложится впечатление, что для меня растлить малолетку — обычное дело. До соседей дойдет… До жены — не дай бог!! А до нее точно дойдет, уж ей соседи наверняка донесут… Ух, елки! От таких перспектив голова шла кругом.

Я надел пиджак. Может, галстук надеть? Как будто я в нем и спал всю ночь… Неубедительно. Но галстук все-таки надел. Чего же я, дурак, вчера ее не догадался домой отвести? И ничего бы этого не было, не было бы позора…

А мать ведь у нее судьей работает. Я рассмеялся негромко, но вслух. Как любит говорить один из героев моего романа, «положение безнадежное». Это значит не только надеяться не на что, но и стоит успокоиться — твоя судьба в руках Всевышнего. Он все решает, а тебе и делать ничего не надо. Я застегнул пиджак на все пуговицы. Ну ничего, зато со мной правда. Хотя правда и справедливость торжествуют только в кино и в романах. Ну и пусть! Положение безнадежно!

Я распахнул дверь. Марина так и стояла на прежнем месте в коридорчике. Мне почему-то стало ее жаль.

— Ну что, девочка? — Я обнял ее за плечи, она прильнула ко мне своим тельцем. — Ты хоть понимаешь, в какое меня положение поставила?

Она молча закивала раскрашенной разноцветной головкой мне в плечо. Что-то вдруг нежное к этой девушке поднялось внутри меня.

— Так. — Я резко отстранил ее, может быть, слишком резко. — Давай переодевайся, я тебя жду.

Она повернулась и медленно пошла в комнату…

Я отвернулся, нарочно не стал смотреть ей вслед… На уходящую фигуру.

Марина вышла через пять минут в брючном костюмчике, в башмаках на платформе неимоверной, со своим рюкзачком «Смерть попсе!»

— Ты не волнуйся. Мама тебе ничего не сделает, — сказал я, и голос мой слегка дрогнул. «А мне?»

Мы вышли на лестницу, я стал закрывать ключом замок, как вдруг дверь соседней квартиры открылась, и на лестницу, мерзко гавкнув, выскочил бультерьер соседки Клары Ивановны. За ним показалась и его хозяйка.

— Здравствуйте, Сергей Игоревич, — сказала она, окинув меня взглядом. — А ты, Мариночка, чего не здороваешься?

— Я вас в упор не вижу, — схамила Марина.

Я про себя одобрительно хмыкнул — я бы тоже с удовольствием так сказал.

— Фу! Невоспитанность сплошная.

Хозяйка гнусного барбоса по-собачьи фыркнула и, влекомая животным, поспешила вниз. Ну теперь-то уж вся лестница будет знать о том, что у меня ночевала… о ужас!.. заходила, ко мне заходила Марина.

Мы стали подниматься по лестнице.

— Слушай, это ты мне испортила телефон? — спросил я, слегка повернув голову.

— Да, — виновато опустив голову, ответила Марина.

— Это чтобы я в милицию не звонил?

— Да. Они бы все равно ничего не сделали.

— А что я теперь делать буду без телефона, ты не подумала?

— Там проводочек отсоединен, я приду сделаю, — сказала она, поравнявшись со мной и заглядывая мне в глаза.

— Нет уж! Теперь я сам. Ты с мамой разбирайся.

Мы остановились у ее двери. Марина полезла в рюкзачок за ключами. Я надавил кнопку звонка.

— Смотри-ка, дверь приоткрыта, — сказал я, заметив щель.

Я толкнул дверь и, отстранив девушку, вошел в квартиру. Квартира носила следы неимоверного бардака. Вещи из всех шкафов были вывалены на пол, ящики выдвинуты, подняты ковры… Чем-то напоминая египетскую пирамиду, на полу возвышалась груда книг из шкафа. Привычный глаз тут же вырвал из навала знакомую обложку своей книги. Зрелище разгрома впечатляло и подавляло. Я стоял посреди этого обыска, изумленно озираясь по сторонам, рядом со мной стояла Марина. Чрезмерное обилие форм обычно действует на меня угнетающе, я впадаю в гипнотическое состояние растерянности, начинает кружиться голова. Мы стояли так, озираясь, посреди развала несколько минут.

— Дядя Сережа, — негромко проговорила Марина, беря меня за руку. — Кто же этот бардак убирать будет?

Я пожал плечами. Слова девушки вырвали меня из оцепенения.

— Здесь ничего трогать не будем, пойдем сейчас ко мне, — сказал я, решительно поворачиваясь, и, держа девушку за руку, вышел из квартиры.

Мы сидели в гостиной за большим столом со стеклянной столешницей, молча. Марина курила, стряхивая пепел мимо пепельницы, я смотрел в сторону. То, что произошло, окончательно выбило меня из равновесия. Значит, девушка говорила правду, а я подумал черт-те что… Нужно срочно что-нибудь предпринять.

— Почему ты сказала, что вызывала милицию? — спросил я.

— Вы, дядя Сережа, не обижайтесь, но мама велела, чтобы я никому не говорила, кроме вас. Ну а раз вы не знали ни о чем, я и растерялась.

— Теперь хоть понятно, как нужно действовать.

— Как? — Девушка затушила сигарету и закурила новую.

Я поднялся, взял с базы телефонную трубку.

— Очень просто. — Я протянул ей трубку. — Ты исправляешь телефон, потом я звоню Николаю Николаевичу, они присылают опергруппу, осматривают квартиру, снимают отпечатки и начинают искать твою маму. Понятно?

— Понятно. — Девушка улыбнулась как-то натужно. — Но по-моему, не стоит вмешивать сюда милицию, сами разберемся.

— Какой «сами»?! — воскликнул я рассерженно. — Терпеть не могу запаха хабариков. — Я встал, взял пепельницу и отнес в туалет вытряхнуть в унитаз. — Ты хоть понимаешь, что это дело профессионалов? — вернувшись, сказал я. — Что мы с тобой сделаем?! Это в американских фильмах Шварценеггер всех побеждает. Где мы твою маму искать будем? Да и Шварценеггера где возьмем? И не забывай — ты свидетельница. Может быть, тебе придется в милиции пока пожить… или где они там свидетелей прячут.

— В пятизвездочном отеле они свидетелей прячут… Ну может быть, я у вас останусь, как мама сказала.

— Послушай, Мариночка. — Я сел напротив и насколько возможно приблизился через стол к девушке. — У меня тебе находиться опасно, они, возможно, будут тебя искать. И вообще, с каких это пор ты маму слушаться стала?

— Ну кто догадается меня у вас искать? Будут по родственникам, по друзьям разыскивать.

Пожалуй, в ее словах был резон. Что могут ей предложить в милиции? Отдельную камеру. А так она недалеко от своей квартиры, да и мать знает, как с ней связаться в случае чего. Не зря же она велела ей ко мне идти.

— Ну ладно, оставайся у меня, а там посмотрим.

Марина улыбнулась, но тут же подавила свою улыбку, хотя по глазам было видно, что она очень довольна.

— А чего ты так радуешься? — спросил я, глядя на ее довольную физиономию. — Милицию все равно подключать нужно. Тут профессионалы должны работать.

Я оставил Марину дома, а сам отправился в милицию к Николаю Николаевичу. Друзьями мы не были, скорее старыми знакомыми — наши жены дружили со школы.

Выходя из дома, я оглядывался и испытывал сильное подозрение к каждому встречному прохожему и, пока дошел до отделения, изрядно утомился.

Мы проговорили с Николаем Николаевичем около часа. Он обещал делом этим заняться прямо сейчас. Выслал опергруппу на место преступления и одобрил мое предложение, чтобы девушка пожила пока у меня, но сказал, что с ней обязательно нужно будет побеседовать и составить фотороботы похитителей, посоветовав быть поосторожнее.

Марину пришлось уговаривать отправиться в отделение милиции для составления фоторобота, и только к вечеру она согласилась. Я проводил ее, прождав около двух часов. Когда мы вернулись домой, я сел в кабинете за компьютер — нужно было продолжать роман.