Янтарное ожерелье

А Савичев еще долго сидел за столом, размышляя...

14

— Отдать левый якорь! — прогремела повторенная репродукторами команда с мостика.

Тяжелый якорь вырвался из клюза и, подняв фонтан брызг, упал на дно...

В сопровождении буксирных катеров «Восток» медленно подходил к причалу.

На борту парохода собрались свободные от вахт моряки. Они старались распознать среди встречающих родных и близких...

Наконец, железный борт парохода коснулся пристани.

С мостика прозвучали три свистка — сигнал, что швартовка окончена.

Матросы быстро опустили парадный трап. На палубу вернувшегося из далекого рейса судна поднялись представители портовых властей.

Среди них был широкоплечий, с военной выправкой человек. Белый воротник рубашки оттенял его смуглое, с белым шрамом на лбу, лицо.

Поздоровавшись с вахтенным, он направился к средней части судна, где находилась каюта капитана.

Капитан Кедров, спустившись с мостика, собрался бриться. Когда в дверь постучали, он, не оборачиваясь, крикнул:

— Да!

Взглянув на вошедшего, Кедров отложил бритву и поспешил навстречу:

— Иван Степанович! Какими судьбами?

Посетитель снял шляпу и улыбнулся:

— Да вот, встретить вас пришел.

— Рад, рад видеть, — говорил Кедров, придвигая гостю кресло. — Вижу, не забываете старых друзей.

Капитан Кедров и Иван Сомов были знакомы давно. Во время войны они вместе служили на минном тральщике, не раз участвовали в рискованных операциях.

После демобилизации их пути разошлись. Кедров вернулся в торговый флот, а Сомов поступил в Министерство внутренних дел.

Сметливый, выдержанный и хладнокровный, он быстро продвинулся по службе и сейчас занимал ведущую должность в отделе морской контрразведки.

Бывая в родном порту, Кедров встречался со старым другом.

Сомов, как и в былые времена, был общительным, простым человеком. Однако служебных разговоров избегал.

Поэтому Кедров был несколько удивлен, когда Сомов после взаимных приветствий сказал:

— А ведь я к вам по делу, Юрий Васильевич.

— Вот это для меня новость, — удивился капитан, вынимая из буфета бутылку коньяка. — А я и вправду поверил, что просто визит вежливости.

— На этот раз — нет, — покачал головой Сомов, но тут же поправился: — То есть, сперва одно — потом другое.

— Тогда слушаю, — сказал Кедров, усаживаясь напротив.

— Скажите, Юрий Васильевич, кто из членов вашего экипажа купил в Сингапуре ожерелье?

— И вы уже знаете об этом? — улыбнулся Кедров. — Если так дальше пойдет, то наш кок на весь мир прославится.

— Очень может быть, — серьезно согласился разведчик. — Так значит — кок?

— Он самый, — подтвердил Кедров.

— Что из себя представляет это ожерелье?

— Так, безделушка. Правда, довольно оригинальная. Да только наш Рогов не очень рад покупке.

— Почему?

— Дороговато заплатил. Он ведь у нас парень скуповатый. Ну, и терзается весь рейс. А тут еще друзья разыгрывают.

Сомов кивнул:

— Понятно. А можно мне этого Рогова повидать?

— Почему нет? Вы что, к нему пройти хотите?

— Лучше бы его сюда пригласить.

— Это можно, — согласился Кедров и позвонил. Вошедшему матросу он сказал:

— Позовите-ка мне кока.

Капитана снедало любопытство: почему разведчик интересуется покупкой кока? Но руководствуясь чувством такта, спросить об этом Сомова не решился.

«Подожду, что будет дальше», — решил про себя Кедров.

Рогов не заставил себя долго ждать. В белом колпаке и фартуке, он предстал перед капитаном и его гостем.

— Здравствуйте, товарищ Рогов, — поздоровался с моряком Сомов.

— Добрый день, — степенно ответил кок.

— У меня к вам небольшое дело есть.

— Раз вызвали, значит есть, — сделал заключение кок.

— Верно, — улыбнулся разведчик. — Слышал я, что вы занятную покупку в Сингапуре сделали.

— Это вы про ожерелье, товарищ...

— Сомов...

— ... товарищ Сомов?

— Про него.

— Так его у меня уже нет.

— Как нет? Куда же оно делось?

— Я его, штурману, товарищу Костюку продал. Еще в Адене когда на рейде стояли.

— Зачем же?

— Не по карману оно мне, это ожерелье, будь оно неладно. Вместо него я в Александрии купил другое. Совсем ерунду заплатил. И еще шаль арабскую приобрел...

— Интересно... — медленно произнес Сомов. — Значит, Костюку уступили?

— Ему самому. Человек меня, можно сказать, из беды выручил.

— Что ж, ладно, — положил ладонь на колено Сомов. — Больше у меня вопросов нет.

— Можете идти, товарищ Рогов, — сказал капитан.

Кок удалился.

— Ну? — спросил Кедров. — Теперь побеседуем?

Сомов встал:

— Нет, Юрий Васильевич. В другой раз. Сейчас я должен увидеть Костюка.

— Навряд ли вы застанете его на борту. Еще до прихода в порт он просил у меня разрешения сойти на берег.

— К чему такая поспешность?

— Обычное дело, — объяснил Кедров. — В полночь он заступает на суточную вахту. И понятно, не хочет времени терять. Все же пять месяцев на Родине не был. Вот он и поторопился на берег сойти.

— Логично, — согласился Сомов. — Тем не менее он мне нужен. И нужен срочно.

— Вы можете поговорить с ним дома. Адрес я сейчас скажу.

Капитан взял с письменного стола блокнот и перелистал его:

— Вот: Восточная пять, квартира двенадцать.

Сомов записал.

— Так я пойду. Вы уж извините, Юрий Васильевич. Сами видите — дело.

— Да уж вижу, — кивнул капитан.

Друзья обменялись рукопожатием.

15

В то самое время, когда Сомов беседовал с Кедровым, Женька Шарманщик решил испытать судьбу. Вот уже пять минут, как он едет в троллейбусе, примостившись за широкой спиной пожилого моряка. У Женьки чешутся руки. Хотя он много раз давал себе слово бросить опасное и невыгодное ремесло карманщика, проклятая привычка мешала. Даже воспоминание о годичном пребывании в тюрьме не могло удержать Женьку от соблазна. Тем более обстановка благоприятствовала. В троллейбусе было тесно. Пассажиры напирали один на другого. Кондуктор с трудом протискивался между ними.

А стоявший впереди моряк, как на грех, невольно искушал Женьку.

Расстегнутый пиджак создавал сносные условия для проникновения в карман.

И Женька решился.

«Была не была», — подумал он и толкнул моряка в левый бок.

Тот обернулся и негромко выругался.

Женька только этого и ждал. С ловкостью, приобретенной практикой, он сунул руку в чужой карман, но... бумажника не нащупал. Вместо него вытащил нечто, в голубом пакетике.

Вежливо извинившись, Женька продвинулся вперед, и на первой же остановке покинул троллейбус.

Пропажу Костюк обнаружил только дома. Он тщательно пересмотрел все карманы, но ожерелья не нашел.

Проклиная себя за неосторожность, штурман утешался тем, что цел хоть бумажник с деньгами.

— Могло быть и хуже, — пришел он к выводу.

Однако ему еще раз пришлось вспомнить об ожерелье.

Не успел Костюк переодеться, как в коридоре раздался звонок, и послышался голос соседки:

— К вам, Сидор Тимофеевич...

— Кто бы это мог быть? — подумал Костюк.

Недоумение рассеялось, когда Сомов отрекомендовался и рассказал о цели своего визита.

— Свистнули его у меня, — сокрушенно сказал штурман. — В троллейбусе.

— Точно? — пристально глядя на собеседника, спросил Сомов.

— Ну, стану я обманывать. Было бы из-за чего, — обиделся Костюк.

— Может, вы опишете, как выглядит ожерелье? Мы попытаемся разыскать.

— Вот хорошо, — встрепенулся штурман и продолжал: — Оно состоит из девятнадцати бус. И все они — разные: какие-то знаки на них. Вроде иероглифов. Я полагал, что вещь старинная. Потому и купил у кока.

Сомову был явно неприятен этот человек, использовавший неопытность товарища. Хотелось пристыдить моряка. Но, преодолев в себе это желание, разведчик спросил: