Здесь песок чище

— Слушай, Патрисио, у меня есть для тебя новость.

— Кто говорит?

— Это неважно. Слушай лучше, что я скажу. Ты помнишь того приятеля, что приехал недавно в Мехико?

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Ах вот как! Значит, тебя это не интересует. Тем хуже для тебя. А я-то хотел оказать тебе услугу.

— Выкладывайте, что у вас, или я вешаю трубку.

— Я уже сказал, что мне все равно. Это касается вас. Так говорить?

— Давайте кончайте побыстрее.

— Я говорю о твоем друге, который приехал из Майами. Тот самый, которого ты устроил в "Шератоне". Сантос, что ли?

— Я не знаю, о ком вы мне говорите.

— Думаю, что лучше было бы знать. Тогда денежки были бы целее. Видите, как доверять людям. Ты ему даешь деньги для одного, а он мчится спустить их в Акапулько. Разве это не возмутительно? По крайней мере, я так считаю и решил позвонить.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Давайте сделаем так: вы придете ко мне, и, если ваша информация будет интересной, я заплачу за нее.

— Я бессребреник, мне не нужно ни цента. Мне просто доставляет удовольствие помочь тебе. Я не имею и не хочу иметь ничего общего с этим сеньором Сантосом. Мир праху его!

— Послушайте, кто вы наконец?

— Я уже сказал: друг. Что ты предпримешь? Привезешь его в Мехико или закажешь похороны на месте? Не забывай, что он был туристом. Придешь на панихиду? Фоторепортерам не удастся воспроизвести его физиономию. Ее, наверное, так же трудно узнать, как и машину. Говорят, что ее взорвали. Нечто гениальное, от ключа зажигания. Я не разбираюсь в таких делах, но на твоем месте я бы забыл обо всем, что с ним связано. А то вдруг история ненароком повторится. Обязательно почитай завтра газеты.

В трубке раздались гудки.

— Алло! Послушайте!

Но слушать было уже некому. Его собеседник мог забавляться тем, что остался неизвестным.

Двое суток потребовалось, чтобы Патрисио установил, что в "Шератоне" уже давно не осталось и следа Чино; что связной ЦРУ увез его на встречу в Акапулько или какое-то другое близлежащее место; что его машина взорвана, полиция хранит полное молчание по этому делу, а, судя по слухам, вместе с машиной взлетел на воздух какой-то человек.

Анонимный телефонный звонок, по-видимому, исходил от группы, которая ликвидировала Сантоса и, следовательно, все нити держала в своих руках.

Не сомневаясь в правдивости информации, Патрисио заказал телефонный разговор с Майами:

— Сеньорита, Майами.

— Номер.

— Шестьсот тридцать три — пятьдесят восемь — сорок два.

— Минуточку.

— Я жду.

— Говорите, на линии Майами.

— Алло, Насарио?

— Нет. Один момент, сейчас я его позову.

— О’кей.

— Алло, алло!

— Насарио?

— Да. Кто говорит?

— Патрисио.

— Что случилось?

— Я должен передать тебе срочное сообщение.

— В чем дело?

— Тебе что-нибудь известно о Сантосе?

— Нет. А что? У тебя есть какие-нибудь сведения о нем?

— По правде говоря, известие не из приятных. Мы передали ему все, как договаривались. Разместили его в "Шератоне".

— Где ты сказал?

— В "Шератоне", как и договаривались.

— Ясно, ясно.

Андрес Насарио закусил губу. Он меньше всего ожидал такого сообщения.

Вплоть до этого момента Насарио считал, что Чино добровольно укрылся, ожидая, как он ему и советовал, повторного суда. Гаскон и Кастильо так и поступили. Это был лучший способ не мешать тому, чтобы судебное разбирательство шло в соответствии с желаниями властей Майами. До этого звонка он был уверен, что вся троица ждет вызова к судье Итону. Тем более что Чино было запрещено до суда выезжать в Мехико. Сейчас Насарио проклинал тот час, когда он доверил Чино контакты, связи и детали оперативной работы в Мехико. Теперь, когда уже ничего нельзя поделать, оказывается, что его подчиненный уехал без предупреждения и воспользовался всем этим. Насарио как обухом по голове сразу же ударила мысль о деньгах, внесенных в качестве залога. Почему Чино так поступил? Чтобы гарантировать свое участие в операции? Из-за страха перед американским судом? Или это предательство? Сомнения закрались в душу Насарио. Он подумал о водопаде упреков в свой адрес. Ведь люди любят топтать упавшего. Что делать? Нюх старого политикана подсказывал ему, что есть только один путь: не смущаться и постараться выколотить из случившегося максимум полезного для себя.

— Что еще, Патрисио, я слушаю.

— Мы полагали, что он ждет в "Шератоне", а он по собственной инициативе укатил в Акапулько.

— Инструменты он уже получил?

— Все. Я послал человека в "Шератон" проверить. Сантос все увез с собой.

— Откуда ты узнал, что он в Акапулько?

— Наши люди всегда начеку, Насарио.

— Так вот, слушай меня внимательно. Нужно приложить все силы и средства, всю энергию, чтобы разыскать Сантоса и потребовать у него ответа. Ты меня слышишь?

— Это уже невозможно.

— Почему?

— Мне позвонил наш человек и сообщил, что Сантос взлетел на воздух. Ужасно! Знаешь, что это было? Террористический акт. Я немедленно связался с друзьями в Акапулько, и они все подтвердили. Полиция пока хранит все в тайне. Попозже, когда они поостынут, мы сможем выяснить детали.

— Кто это мог сделать?

— Я не ясновидец, Насарио. Теперь я сам сплю со взведенным пистолетом под подушкой.

— Инструменты не удалось вернуть?

— Они, должно быть, тоже взлетели на воздух при взрыве. Их не оказалось в его комнате в Акапулько.

— Ладно, Патрисио. Теперь слушай меня. Не принимай никаких предложений по нашему делу, кто бы ни пришел к тебе. Ты меня понимаешь? Даже если он предъявит тебе бумагу, подписанную мной, не делай ничего без консультации по этому каналу. О’кей?

— О’кей, Насарио. Пока. Ах да! Я забыл одну важную деталь. Все доллары, предназначавшиеся для выхода Чино из игры, лежали в чемоданчике, который он взял с собой в машину. Они, наверное, тоже сгорели.

Насарио промолчал. Патрисио, конечно, использовал гибель Сантоса, чтобы прикарманить деньги. И что хуже всего — доллары. Но нет худа без добра. Он сам таким же образом использует взрыв в Акапулько.

Насарио сел за свою старую пишущую машинку и, лелея мысль о мщении и получении неожиданных выгод, принялся писать "боевое сообщение" о зловещем взрыве в Акапулько, чтобы в подходящий момент пустить его в ход.

Его пальцы бегали по клавишам так же профессионально, как и по банковским билетам при их подсчете. Будто какая-то волшебная сила омолаживала в такие моменты дряхлого главаря "Альфы-66".

ЮЖНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

Воспитанный в духе так называемой "демократии", при которой он так привык получать всяческого рода отчеты, особенно о том, во что ему обходится "великое общество", американский народ, возможно, так никогда и не узнает, сколько средств идет на содержание ЦРУ и всей его чудовищной машины. Простой американец, который приходит в уныние при виде нынешних цен, буквально по каплям экономит бензин, ограничивает свой обед сэндвичем без кока-колы, покупает газету лишь по воскресеньям и возделывает овощи в своем саду, просто не подозревает, что за счет его воздержания живут такие люди, как Патрисио Санчес, который, сидя в роскошном ресторане, делает заказ:

— Мякоть бразильской пальмочки, вирджинскую ветчину, гигантские креветки в русском соусе, запеченного фазана, ацтекский будин.

— Что будете пить?

— Шампанское.

— Какой марки?

— Дон Перпиньон.

Рядом с ним за столом сидит двуногое теплокровное животное с серыми глазами, помогающее ему тратить доллары. Трудно сказать, кто из них двоих больше любит поесть или больше потерял человеческий облик. Ни один и ни другой не задумываются ни о происхождении денег, которые они тратят, ни об аморальности своей темной профессии. Но справедливости ради нужно оговориться, что не все деньги идут на удовлетворение личных прихотей шпионов и террористов. Значительная часть ассигнований тратится на приобретение электронной аппаратуры, счетно-решающего оборудования, на выплату высоких окладов специалистам и инженерам, журналистам, на выпуск различных публикаций, на подкупы, на оплату услуг осведомителей.