Дьявол не любит ждать

В тесном пространстве кабины выстрел кольта прозвучал особенно громко, едва не оглушив всех, кто в ней находился. Кен Митчелл повалился на пол, люгер выпал из его руки. Теперь Бонд и Масуд сошлись в смертельной рукопашной, а Скарлетт оказалась зажатой между ними.

Противники, сцепившись, навалились на штурвал, и самолет стал стремительно терять высоту в практически неуправляемом пикировании. Ко всему прочему колено Бонда застряло между рычагами управления тягой двигателей, так что новенькие роллс-ройсовские турбины с воем раскрутились до максимальных оборотов.

Бонд чувствовал пальцы Масуда на своей шее; они медленно, но верно подбирались к сонной артерии. Он вспомнил обреченных на смерть рабочих-рабов на наркофабрике Горнера и выходящих на стеклянную галерею девушек, которых ждала не менее страшная участь. Изо всех сил он ударил Масуда головой в лицо. Удар, что называется, пришелся в точку, и здоровенный быкоподобный вышибала отлетел к стене кабины, дав Бонду мгновение передышки и возможность занять более удобную позицию. Высвободив ногу из частокола рычагов управления, Бонд со всего размаха ударил противника коленом в пах.

Скарлетт наконец смогла высвободиться из кресла и дотянуться до люгера. Она вложила его в руку Бонда, который не задумываясь обрушил увесистую железяку на висок Масуда. Бывший вышибала и рэкетир не отключился даже после этого чудовищного удара. Выражаясь по-боксерски, он «поплыл», но все же попытался ударить Бонда, резко выпрямив ногу, однако его противник предугадал это движение. Он обеими руками схватил Масуда за лодыжку, уперся ногой ему в пах и резко крутанул его ногу, выворачивая голеностопный и коленный суставы. Бонд почувствовал, как у противника рвутся связки, и услышал крик.

— Держи штурвал! — прокричал он Скарлетт, которая и без его указаний пыталась тянуть штурвал на себя, чтобы остановить пикирование самолета.

Бонд прыгнул на стонущего и практически обездвиженного Масуда, перевернул его вниз лицом и стал изо всех сил бить головой о пол кабины, пока тот не перестал двигаться. Затем Бонд отвел назад оба рычага управления тягой и попытался помочь Скарлетт перевести самолет в горизонтальный полет, взявшись за второй штурвал. Единственный человек, который мог бы выполнить этот маневр правильно, в соответствии с полетными инструкциями, — Кен Митчелл лежал мертвый у их ног.

— Не получается! — простонала Скарлетт. — Он слишком тяжелый. Не слушается!

— Все приборы управления расстреляли к чертовой матери! — прокричал Бонд, вытирая с лица кровь Масуда. — И у нас сильная декомпрессия. Похоже, того охранника все-таки вытянуло в иллюминатор. Надо сваливать отсюда. Где этот проклятый парашют для Масуда?

Он стал наугад открывать шкафчики для личных вещей и одежды пилотов и очень быстро обнаружил то, что искал.

— Надевай быстрее, подгоняй лямки! — сказал он, протягивая ранец парашюта Скарлетт.

— А как же ты?

— Делай, что говорю! — заорал Бонд.

Скарлетт поспешила выполнить приказ, отданный столь безапелляционным тоном. Она продела ноги в нижние лямки ранца, накинула крепления на плечи и соединила все ремни в центральном замке на поясе. Сложенный парашют теперь висел у нее за спиной.

Бонд вскарабкался по круто уходящему вверх полу салона первого класса к пассажирской двери; Скарлетт, цепляясь за кресла, ползла за ним.

— Чтобы открыть дверь вручную, нужно повернуть рукоятку замка! — прокричала она.

Трясущимися руками они попытались открыть дверь, но та словно приклеилась к корпусу.

— Мы все еще слишком высоко, — сказал Бонд. — Давление внутри гораздо больше, чем снаружи.

Скарлетт, в своей изодранной форме стюардессы, смотрела на Бонда, и во взгляде ее было отчаяние.

Подумав несколько секунд, Бонд нашел решение, которое, возможно, могло спасти жизнь им обоим:

— Нам нужно приземляться на воду. Оставайся здесь.

Он почти скатился в пилотскую кабину и убрал рычаг управления тягой в положение, соответствующее минимальной мощности двигателей. Потом он поднял с пола люгер, поставил его на предохранитель и засунул себе за пояс. Секунду поколебавшись, он снял с Кена Митчелла ботинки и запихнул их себе под рубашку. После этого Бонд в последний раз повернул штурвал, стараясь направить самолет на запад — к видневшемуся вдали обширному водному пространству. К этому времени элероны, выставленные в положение, при котором самолет должен гасить скорость, но не терять при этом высоту, сделали свое дело, и пикирование сменилось плавным спуском. Это позволило Бонду гораздо быстрее доползти обратно до пассажирской двери, возле которой за поручни цеплялась Скарлетт.

— Попробуем еще раз! — прокричал он.

Наконец им удалось преодолеть сопротивление двери и повернуть ее запорный механизм. Как только дверь начала подаваться, Бонд сказал:

— Я буду держаться за тебя.

Он продел руки под лямки парашюта и сцепил их в замок под грудью Скарлетт.

— Ничего не делай. Я сам дерну за кольцо, — произнес Бонд и в тот же миг одним ударом ноги распахнул дверь.

Воздушный поток, ворвавшись в салон, мгновенно подхватил Скарлетт вместе с вцепившимся в нее Бондом. К счастью, самолет двигался под таким углом, что двигатели и хвост прошли над их головами, пока они кувыркались и крутились в разреженном воздухе в небе над Россией. Бонд чуть не сломал Скарлетт ребра — с такой силой он сжимал ее в своих объятиях, а она, в свою очередь, изо всех сил вцепилась пальцами и ногтями в его запястья, стараясь удержать его рядом с собой. Воздух с чудовищной силой врывался в их легкие, резал глаза и рвал волосы.

Бонд выждал так долго, как только можно было, чтобы не «светиться» в небе куполом парашюта. Наконец, еще крепче прижав к себе Скарлетт левой рукой, правой он дотянулся до кольца и резко рванул его. Секунду-другую все оставалось по-прежнему, а затем раздался резкий громкий хлопок и последовал сильнейший рывок вверх. От неожиданности и силы рывка Бонд чуть не оторвался от спины Скарлетт. Она вскрикнула, почувствовав, что его хватка слабеет, и еще крепче вцепилась в его запястья. К счастью, Бонд успел упереться локтями в бедра девушки, а когда купол парашюта наполнился воздухом и скорость падения упала, даже смог снова обхватить ее за талию.

Используя стропы, он попытался маневрировать парашютом таким образом, чтобы их понесло в сторону воды, до поверхности которой оставалось примерно две тысячи футов. Бонд знал, что максимальный вес груза, спускаемого на военном парашюте, не должен превышать двухсот фунтов. Он быстро прикинул, что, несмотря на стройность Скарлетт, их общий вес приближается к тремстам фунтам. На какое-то мгновение в их маленьком мирке воцарилось спокойствие: они парили в воздухе, плавно спускаясь. Затем внезапно раздался звук, подобный грохоту землетрясения; это заставило их повернуться и посмотреть, что происходит у них за спинами.

«Викерс VC-10», заложив крутой правый вираж, врезался в склон одной из гор и взорвался.

— Уральский хребет потерял один из своих пиков! — прокричал Бонд в ухо Скарлетт.

Он посмотрел вниз, на воду, до которой оставалось не больше пятисот футов.

— Как только коснешься воды, сразу же расстегивай замок парашюта. Поняла? Иначе купол тебя утопит.

— Все понятно! — крикнула Скарлетт в ответ.

Водная поверхность, как теперь стало понятно Бонду, представляла собой не озеро, а часть очень широкой реки. «Да не важно, какой это географический объект, — подумал он, — лишь бы глубина была достаточная».

Футах в пятидесяти над поверхностью воды Бонд вытащил руки из-под лямок парашюта и поцеловал Скарлетт в ухо. На высоте двадцати футов он разжал руки и оттолкнулся от нее.

Прикрыв пах ладонями для смягчения удара, Бонд вонзился в воду, как подстреленная утка; волны сомкнулись над ним, и он ушел на глубину. Несколько секунд он видел, как над его головой колышутся водоросли и холодная темная вода. Потом все его тело содрогнулось от острой боли: сначала она возникла в ступнях и ногах, а затем прокатилась волной по всему позвоночнику. Удар о речное дно оказался такой силы, что у Бонда даже под водой подогнулись ноги, и он упал на четвереньки. Он изо всех сил оттолкнулся от дна руками и ногами и увидел, как водоросли и мелкая рыбешка снова стали проноситься мимо него, как в кино, только на этот раз вниз. Вода закручивалась воронкой вокруг горевших от боли ног и рук, пока он не оказался на поверхности; зажмурившись от яркого солнечного света, он жадно глотал воздух.