Голливудская пантера

– Я кое-что забыла, – сказала Гаррисону. – Подождите меня.

Джойс удалось подняться на ноги. Рукоятка ножа для рубки льда продолжала торчать из ее живота, как неприличный нарост. Она держала его одной рукой, а другой пыталась набрать номер телефона.

Глаза у нее стали цвета морской волны, с уголков губ стекала кровавая пена. Заметив Ирэн, она застонала, бросила трубку и прислонилась к стене. Размеренным жестом, словно речь шла о ребенке, наделавшем глупостей, Ирэн водрузила на место настенный телефон.

Затем она спокойно взяла электрический нож для разделки, лежавший на столе, и приблизилась к умирающей.

Это было немного чересчур для Ирэн. Но она не могла рискнуть оставить живую Джойс у себя в тылу. Только не теперь, когда у нее в машине сидел навахо собственной персоной.

Она беззлобно схватила жену Джина Ширака за длинные черные волосы. На лице появилось выражение отвращения, словно она упрекала свою жертву в том, что та вынуждает ее совершать такой некрасивый поступок.

Ирэн откинула голову Джойс назад и крепко прижала лезвие ножа к белоснежной шее. Она в свое время прошла исключительно полезную тренировку, подготовившись к обстоятельствам подобного рода. Она придавила Джойс к двери своим телом.

Джойс забилась, застонала и выплюнула немного крови. Ее блуждающие глаза с ужасом уставились на Ирэн.

Венгерка отвернула голову и сосредоточилась на своей задаче. Решительным жестом она нажала на кнопку, приводящую лезвие в действие. Никакой вибрации не последовало. Нож был сломан. Джойс вдруг обмякла и съехала вниз. Ирэн мгновенно придумала другой план. Она не могла оставлять навахо в своем автомобиле так долго.

Она взяла Джойс под мышки и подтащила к бассейну. Когда тело поравнялось с мраморным бортиком, она отправила его в воду ударом ноги. Джойс закачалась между небом и землей, ее голова опустилась в воду, руки были раскинуты по сторонам от тела и совершенно неподвижны. Удовлетворенная Ирэн добежала до входной двери, хлопнула ею и села в автомобиль.

– Мы можем отправляться прямо сейчас, – весело сказала она навахо. – Все в порядке.

Ирэн спустилась по Беверли-драйв до бульвара Уилшир и свернула направо. Агент ФБР, ведущий наблюдение за домом и бровью не повел. У него был приказ интересоваться только продюсером. Сидевший рядом с венгеркой навахо забавлялся крошечным ядовитым паучком с красным брюшком. Индеец был приучен к яду.

Кэрол отважно переживала свой двадцать седьмой нервный срыв. Ее утешал с прилежанием, достойным всяческих похвал, толстый патрульный. Еще немного, и он был готов применить метод «рот в рот». Каждый раз, взглядывая на опустошенный офис Джина Ширака, она издавала пронзительный крик и впадала в настоящую истерику.

Полицейские натянули толстую веревку во избежание какого-нибудь несчастного случая, но опрокинутый стол все еще был на своем месте. На месте были и следы от пуль. Способы убеждения – револьвер Малко и «кобра» продюсера – лежали на столе.

Толпы полицейских в штатском и в форме безостановочно ходили и выходили, звонили и с особым рвением пытались разогнать плотную кучку репортеров. Те устроили штаб в кабинетах напротив кабинета Ширака.

Не каждый день случается, что известный и состоятельный продюсер прыгает в окно после драки с перестрелкой.

Специальный посыльный из «Лос-Анджелес Таймс» передал Кэрол записку, в которой предлагалось пять тысяч долларов за ее исчерпывающий рассказ. Она мгновенно прервала свою истерику и прочно уселась за машинку. Альберт Манн и Малко совещались с людьми из ФБР в кабинете ассистента Джина Ширака. Малко заканчивал:

– Джин Ширак мертв, – подытожил он, – но нам все еще неизвестно, кто стоит за его спиной. Он явно плясал под чью-то дудку. Единственным человеком, который знает правду, является Джойс Ширак, но она заговорит только тогда, когда получит деньги своего мужа.

Он взял черную сумку, пробитую пулей, поставил ее на стол и открыл. Четверо сотрудников склонились над ней и воцарилось почтительное молчание. Можно работать с ФБР и уметь распознавать истинные ценности.

– Что это за деньги? – подозрительно спросил Джек Томас, шеф ФБР.

– Они принадлежат Джину Шираку, – объяснил Малко. – Он продал свои акции перед тем, собирался сбежать. Эти деньги – единственный способ убедить Джойс Ширак сказать мне правду о своем муже. И таким образом выйти на тех, кто дергал за ниточки Джина Ширака. Позвольте мне их ей отнести.

Наступило неловкое молчание.

– Это совершенно неправильно, – сказал Джек Томас, кладя руку на сумку. – Эти деньги должны быть конфискованы.

Малко пожал плечами. Американская щепетильность приводила его иногда в отчаяние.

– А в это время вражеская подпольная организация творит, что хочет, -сказал он. – Это важнее, чем несколько тысяч долларов налога.

Человек из ФБР смотрел на него, как на сумасшедшего. Жульничать с налогами в США гораздо более серьезное преступление, чем убить президента. Хотя последний поступок так же почетен, как и вся политика. Но Альберт Манн никаких возражений не хотел слышать. Он схватил сумку и решительно придвинул ее Малко:

– Всю ответственность за это я беру на себя, – объявил он. – Князь Малко прав. Это дело прежде всего. Идите же, SAS, и постарайтесь вытащить что-нибудь из этой бабенки.

Люди из ФБР были поражены:

– Можно было бы по крайней мере пересчитать деньги, – настаивал самый ярый из желающих вернуть стране налоги.

– Я не собираюсь начать новую жизнь где-нибудь в Бразилии, можете меня сопровождать.

Альберт Манн протянул сумку Малко.

– Не обращайте на него внимания, – сказал он. – Он из Нью-Йорка. Они там готовы убить родную мать за десять центов.

Агент ФБР натянуто улыбнулся. Он не понимал сути. Но не сказал ничего, пока Малко с сумкой в руке не вышел из кабинета. Однако, как только тот повернулся спиной, взорвался:

– Вы совсем сошли с ума! Что может ему помешать поехать в аэропорт и сесть на первый попавшийся самолет?! У него там самое малое 300.000 долларов!

– 350.000, – мягко уточнил Альберт Манн. – Но дело в том, что предки SAS уже жили в замках в то время, как ваши еще лазали по деревьям.