Особая примета

Вот перекресток.

— «Автострада — 0,5 км», — прочитал профессор на одном указателе, — «Кержно — 18 км» — на другом.

Теперь известно, где он находился; надо выходить на автостраду. Осмотревшись, Румянцев понял, что близок рассвет. Еще ярки были звезды, но на востоке небо посветлело, и у самого горизонта начинало смугло румяниться. Тонкий, ущербный месяц невысоко стоял на нем, и Венера, как прозрачная, розовая капля, сияла над полоской зари. Холодный предрассветный ветерок тянул с востока, пронизывая мокрую одежду. Все-таки, несмотря ни на что, профессор сумел выбраться! Дива! Ах, какая гадина! Подумать только, она вызвала в нем искреннюю жалость. Хирург с трудом верил, что не случайно, не обманом вовлекли ее в эту компанию. Наконец, он спас ей жизнь, а она... Ну, ничего, расплатится — и за него и за все!

Чувствуя небывалый прилив сил, хирург широко зашагал по обсаженной деревьями дороге. Ботинки хлюпали — вода опять набралась в них с одежды, но ноги начали согреваться. С каждой минутой светало. По обочинам дороги можно было уже рассмотреть то щетину прошлогоднего бурьяна, то узкие полоски полей — стерни, озимые и пашни. Их было много, молодая страна налаживала свое хозяйство; скоро совсем исчезнут эти еще недавно необозримые заросли высоких сорняков.

В стороне смутно затемнела роща, а на фоне зари обрисовался высокий готический шпиль деревенской церкви. Хирург начал узнавать местность и, когда, пройдя полкилометра, вышел к автостраде, не посмотрел на надпись указателя. Он и без того знал — до Любницы 20 километров. Нужна попутная машина, а скоро ли ее дождешься?

Звезды начали меркнуть, все сильнее разгоралось небо на востоке, в недалекой деревне прогоготали гуси, и первый невидимый еще жаворонок запел высоко над сизой от росы озимью. Хирург повернул на автостраду. Ее двойная светло-серая лента, окаймленная узкой черной полоской велосипедной дорожки, просторно лежала перед ним, уходя в низкие полосы тумана. Она была пустынна в этот утренний час воскресенья, и шаги гулко отдавались на широких бетонных блоках. Лишь один раз сзади зашуршали шины и два велосипедиста обогнали профессора: мужчина в фуражке, похожей на лыжную, и пожилая женщина, повязанная платком и в широких шароварах. Видимо, робея, они стрелой пронеслись мимо одинокой фигуры седого русского офицера, почему-то очутившегося здесь на рассвете без фуражки и шинели, в мокрой, грязной одежде; отъехав, замедлили ход своих роверов, оглянулись с недоумением и тревогой, но, видя, что он к ним не обращается, опять заработали педалями и скрылись в тумане.

Наконец, впереди, под неясным очертанием переездного моста, блеснули бледные, от рассвета огни и показалась легковая машина. Рассмотрев красный флажок на радиаторе, Румянцев поднял руку. Раздался писк тормозов, автомобиль остановился, и два знакомых удивленных лица высунулись с обеих сторон,

— Товарищ полковник! Вы чего здесь?

— Без ружья? И в таком виде? Авария, что ли?

— Видите — цел, а остальное когда-нибудь узнаете. Вот что, разворачивайтесь и подкиньте меня в город. Зарю вы все равно проспали и, конечно, не спрашивались у своего начальника — едва ли он пустил бы вас на охоту сегодня. Так что давайте-ка, живо! Дело важнейшее.

4. ДВОЙНИК ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СЦЕНЕ

— Здесь или здесь?

Генерал Чугунов склонился над картой.

— Да, обе — в излучинах Орды. Постойте, вы говорили, что там электрический свет? Одну минуту.

Генерал снял трубку и набрал номер.

— Я говорю. Ну-ка, скоренько: восстановлена электропроводка в деревнях Ментно, бывший Мант, квадрат девять двенадцать, и Кунице — Кунцдорф, девять восемь? И что вообще знаете об этих поселках... Да, сейчас же, я буду ждать.

Держа трубку у уха, он снова нагнулся над картой.

— Покушение произошло здесь, значит, вас везли либо вот этой дорогой, либо вот так — видите? Они как раз сходятся недалеко от моста через Кацаву. Машина пошла прямо назад? Ну, тогда, значит, только по этой дороге, иначе вы бы долго видели ее. Следовательно... Да, слушаю... Хорошо, спасибо, тогда позвоните, — генерал положил трубку.

— Только здесь, в Ментно. В другом поселке света еще нет. И, глядите, тут рядом — громадное озеро — старица Орды. Ментно — значит мутное. Кругом лес. Вот откуда ваша дичь. Так вы говорите — девица очень красивая? Блондинка? Эдакое лирическое создание? И говорила по-английски. А ну, подождите минуточку...

Генерал Чугунов подошел к большому сейфу, открыл его и, немного порывшись, вернулся к столу с синей картонной папкой в руках. Он перебрал несколько документов.

— Посмотрите сюда. Нет ли здесь знакомого вам лица?

С одной из фотографий на Румянцева глянули большие светлые глаза под длинными, очень пушистыми ресницами. Дива!

— Она, товарищ генерал!

— Я так и предположил по вашему рассказу. Начинающая, но уже крупная разведчица и диверсантка. Видите, как обманчива бывает наружность? В сорок пятом году она в одной из народных республик попалась на таких проделках, что ей не миновать бы пожизненного заключения. Но тогда ее спасла дипломатическая неприкосновенность, и дело кончилось высылкой в двадцать четыре часа. Здесь же она, конечно, нелегально, в страну ее не впустили бы, да и я бы знал. Так вы ясно слышали, что именно она приказала вас убить?

— Да, то есть так сказал Юзеф. Она вызывала его к себе перед операцией. Подумайте, перед операцией, которую я должен был делать, спасая ее!

— Возможно, так оно и было. Мое мнение — женщины вообще лучше мужчин. Но бабы, которые берутся за такие дела, — всегда сущие дьяволы, много очков дадут вперед любому негодяю мужского пола. И чем красивее — тем опаснее, тем больше могут наделать зла. Эта — действительно красавица. Однажды она сбила с толку и погубила двух совсем не плохих ребят. А! Вот, верно, и полковник Заремба. Да, войдите!.. — В кабинет вошел высокий, еще не старый офицер в форме полковника Народной армии. — Доброе утро, Станислав Иосифович, простите, что потревожил вас в такую рань да еще в выходной день. Познакомьтесь с нашим главным хирургом, профессором Румянцевым. Станислав Иосифович — мой, так сказать, местный собрат по оружию.

Хирург пожал руку вошедшего.

— Иван Михайлович, сейчас я передам ваш рассказ полковнику, и мы начнем действовать, а от вас, мне кажется, я получил все, что необходимо в данную минуту, и вас нужно привести в порядок. Домой вам пока возвращаться нельзя: не нужно, чтобы вас кто-нибудь видел. Офицеров, которые вас доставили, я предупредил, чтобы молчали, и отправил на охоту — это избавит их от расспросов дома. Думаю, никто не видал, как вы заходили ко мне и как потом мы вышли вместе.

Чугунов вызвал адъютанта.

— Дайте лейтенанту ключ от вашей квартиры и расскажите, где и что у вас лежит. Он привезет вам переодеться — моя пижама вам явно мала. Там пришел наш врач со всеми принадлежностями, скажите ему, что и как вам сделать. А после перевязки закусите и ложитесь отдыхать — лейтенант вас устроит. Да выпейте граммов двести, а то не уснете. Вашему «хозяину» я позвоню — несколько дней вам придется состоять в «убитых», нам это важно. Ну, идите, перевязывайтесь, а мы с полковником потолкуем.

Около одиннадцати часов утра два грузовых автомобиля с крытыми кузовами остановились на шоссе перед подъемом на небольшую возвышенность. Из кабин вышли два офицера — капитан Смирнов и одетый в штатское поручник Народной безопасности Ставский. Они поднялись на холм и остановились. Перед ними открылась изогнутая огромной подковой долина Орды, полоса еще по-зимнему коричневых лесов, окаймляющих и скрывающих реку, высокая дамба, то выходящая из леса, то пропадающая в нем. По ту сторону дамбы сквозь безлиственные вершины огромных дубов блестело широкое озеро. К подножию дамбы прижалась дюжина домов — поселок Ментно. Шоссе проходило по его единственной улице. С горы как на ладони была видна деревня с черепичными и шиферными кровлями, с небольшими садиками. Столбы дыма из труб поднимались высоко и прямо в неподвижном воздухе. Улица была почти пуста — две-три кучки ребятишек возились на ней. В полной тишине слышались лишь тонкие детские голоса да аист трещал клювом на крыше единственного двухэтажного дома.