Крот в аквариуме

На последующей явке в книжном магазине у рынка «Хан Маркет» он предал еще двенадцать агентов и передал фотопленку с установочными данными на 107 выпускников разведывательного факультета Военно-дипломатической академии. Когда в штаб-квартире ЦРУ получили из Индии эти шпионские сведения Бурбона, то там окончательно убедились в том, что Поляков для них является настоящим кладом ценнейшей информации, что он позволил им заглянуть сквозь «замочную скважину» на многие государственные и военные секреты СССР. Однако это походило не на замочную скважину, а на распахнутую для американской разведки дверь, позволявшую ей получать самые оберегаемые в Советском Союзе секреты.

Руководство Лэнгли, понимая, что генерал ГРУ Генштаба Вооруженных Сил СССР суперценный для них источник разведывательной информации, дало указание к более глубокой его зашифровке. 15 апреля 1980 года ЦРУ поставило в известность руководство ФБР о том, что в интересах личной безопасности Бурбон должен фигурировать в переписке под новым псевдонимом — Спектр. Эта информация, направленная в главную контрразведывательную службу США, сыграла впоследствии роковую роль…

В начале мая 1980 года Спектр на очередной встрече с цэрэушником сообщил, что через месяц он уходит в отпуск, и передал ему фотопленку с содержащими служебную тайну материалами Информационных бюллетеней ЦК КПСС, которые он, как военный атташе, имел право получать на один день под расписку в секретариате посольства. Тогда же Скотцко, как и положено, проинформировал штаб-квартиру ЦРУ о его отъезде в Москву и вскоре получил ответ. В нем говорилось:

…Перед Спектром необходимо поставить следующие четыре задачи:

— выявление планов использования Советским государством ядерного оружия в случае возникновения международных конфликтов;

— уточнение организационной структуры Вооруженных Сил СССР, командного состава, видов и родов войск;

— определение состояния боевой подготовки войск и обеспечение их новыми видами вооружений и боевой техники;

— сбор сведений об организации и постановке гражданской обороны в Советском Союзе.

Далее указывалось:

На случай невозвращения Спектра из отпуска снабдить его полным комплектом нашего снаряжения и условиями связи через тайник «Киев», а также вооружить еще одним усовершенствованным малогабаритным, приемо-передающим устройством быстрого действия. Оно будет доставлено вам в ближайшее время вместе с инструкцией по его использованию и графиком проведения радиосеансов связи на наше посольство в Москве в июле — сентябре 1980 года. Работу нового аппарата под названием «Брест» проверьте вместе со Спектром в Нью-Дели.

О результатах апробирования и мнении Спектра о работе радиопередатчика ближней агентурной связи просим информировать.

На последних двух встречах Скотцко и Спектр провели два пробных радиосеанса с направленным выстрелом на американское посольство в Дели. Поляков отозвался о работе миниатюрного радиопередатчика с искренним восторгом (несколько лет назад он говорил о подобном устройстве американцам).

— Это просто фантастика! Без какого-либо риска, — сообщил он своему оператору, — я передал в ваше посольство за две секунды сразу несколько разведдонесений. Вот если бы раньше вы снабдили меня такой коробочкой, я завалил бы вас информацией…

— А что вы передали нам за два радиосеанса связи? — поинтересовался Скотцко. — Я спрашиваю вас об этом для того, чтобы не тратить время на очень сложную расшифровку закодированного в автоматическом режиме текста. О его кратком содержании мне необходимо проинформировать Лэнгли.

— Можете сообщить, что я закодировал сведения, касающиеся различных направлений деятельности офицеров моей резидентуры, ее нового состава и новых должностей прикрытия. Кроме того, я впервые сообщил подробные сведения о том, что в рамках моего разведаппарата начала действовать группа технической службы по перехвату информации. И раскрываю вам весь ее состав. Вот вкратце и все.

— Я благодарю вас, мистер Поляков, за все это и передаю вам для подстраховки еще один радиопередатчик с комплектом аккумуляторных батарей и подзарядником к нему. Полагаю, что мы еще встретимся перед вашим отъездом из Индии. Когда мы сможем это сделать?

Спектр задумался, потом ответил:

— Девятого августа. В день атомной бомбардировки Нагасаки и отставки вашего президента Ричарда Никсона.

Накануне отъезда Полякова в отпуск Скотцко передал ему схему расположения в Москве тайника под названием «Киев» и места постановки графической сигнальной метки под наименованием «Ботинки».

— Но зачем мне все это? — возмутился Поляков.

— Что все это? Вы имеете в виду «Ботинки» и «Киев»? — засмеялся американец.

— В том числе и они мне не нужны! — со злостью бросил Спектр. — Я это серьезно говорю! Зачем мне ваши «Ботинки» и «Киев», если в прошлый раз вы дали мне удобный карманный радиопередатчик «Брест»?!

— Адрес и схему тайника мы даем вам на тот случай, если вы вдруг не сможете воспользоваться аппаратом ближней радиосвязи. Скажем, вы потеряли его или он вышел из строя. А в обозначенный на схеме день закладки тайника вы сможете сообщить не только о выполнении нашего задания, но и о том, что аппарат не действует, и тогда наши операторы в Москве передадут вам через тайник новый, к тому времени, возможно, более усовершенствованный и меньший по размерам микропередатчик. Кроме того, мне поручено подарить вам новейшую энциклопедию рыболова-спортсмена с закамуфлированными в ее обложке письмами-прикрытиями и с инструкцией по зашифровке тайнописных сообщений. Все это необходимо иметь на всякий пожарный случай…

Поляков кивнул в ответ.

Американский разведчик сделал паузу, потом добавил напряженным голосом:

— А еще меня просили передать вам, чтобы вы вели себя в Москве предельно осторожно…

Одаренный способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц Поляков понял, что произошло, наверное, что-то серьезное.

— Дело в том, — продолжал Вольдемар, — что в американской печати недавно была опубликована статья об одном из офицеров ГРУ, который работал в представительстве СССР при ООН и который в начале семидесятых годов добровольно предложил свои услуги ФБР…

У Полякова по спине поползли мурашки, в глазах потемнело, жесткий ком встал в горле, не давая вымолвить и слова. Сделал глотательное движение, но ком-спазм прочно перехватил дыхание. Перед глазами с непередаваемой четкостью проносились картины двадцатилетней давности в Нью-Йорке. Они виделись ему уже десятки, а может быть, и сотни раз с той поры, и всегда казалось ему, что он сделал тогда все правильно. Он даже и мысли не допускал, что может произойти когда-нибудь утечка информации из американской спецслужбы.

Глядя на американца с болезненно-мучительной тревогой, Поляков через некоторое время, горло по-прежнему сдавливал ком, еле слышно спросил:

— Как это могло произойти?

Скотцко пожал плечами и неохотно ответил:

— Мне об этом ничего не известно. В печати об этом ничего не было сказано. — Сделав небольшую паузу, он нервно добавил: — Если с вами что-то случится или что-то решите в самый последний момент перед возвращением на родину, то знайте, мистер Поляков, вы всегда желанный для нас человек. Мы всегда рады будем принять вас у себя на постоянное местожительство хоть в Нью-Йорке, хоть в Вашингтоне. Короче говоря, в любом городе Америки. Сегодня я почему-то уверен, что такой день наступит и тогда мы открыто сможем посидеть вместе на Бродвее и выпить хорошего виски…

Поляков пронзительным взглядом посмотрел на американца, потом совершенно спокойно обронил:

— Нет, мистер Скотцко, вы не дождетесь этого. — На последнем слове он поперхнулся, а откашлявшись, приподнял голову, выражение его лица было отрешенным.

— Но вы же сделали для нас так много ценного, что вполне могли бы со спокойной совестью безбедно жить в Америке, — продолжал уговаривать его Скотцко.

— Нет, не хочу я жить в Америке! — твердо ответил Поляков.