Практика Сергея Рубцова

Вместо толстухи, ответил шахтер. Он сказал неприязненно:

— Тут и спрашивать нечего. Видите, она сидит, как рак вареный. Ясно, понятно, что у нее за хлопоты…

В купе громко засмеялись. Толстуха озлобилась.

— Нет, ты если гадальщик правильный, ты мне другое скажи, — закричала она Рубцову, поправляя выбившиеся из-под платка волосы.

— Как моего мужа звать, когда, какого дня меня в церкви крестили? Вот тогда я тебе поверю!

Сергей ни капельки не смутился.

— Это, тетенька, не смогу. Образование не позволяет… Я ведь сразу вам говорил, что изучал только белую магию, а имена и дни крещения — это уже к черной магии относится.

Новый взрыв хохота покрыл его слова. Сергей скромно улыбнулся и, вытащив папиросу, отправился в тамбур. Там его и нашла Соня, сгоравшая от нетерпения узнать секрет «гадания».

На вопрос девушки Рубцов ответил вопросом.

— А как вы думаете, кто эта женщина и что это за восемь тысяч в материалах?

— Я сразу заподозрила, что она, очевидно, спекулянтка. Но как вы угадали, что она взяла с собой в Москву восемь тысяч?

Сергей слегка смутился, и какая-то тень скользнула по его лицу.

— Зачем вам это, Соня? Давайте поговорим о другом.

— А все-таки? Мне очень хочется знать. Вы удивительный человек.

— Сейчас я вас разочарую. Ничего удивительного. Я заметил, что эта женщина все время что-то подсчитывает на бумажке.

— Я тоже заметила, но ведь она разорвала эти бумажки на мелкие клочки.

— Да, но одну бумажку скомкала и бросила на пол, под веник проводнику. Я незаметно поднял ее. Там были все ее расчеты — ей не терпелось подсчитать возможные барыши. Вот и весь фокус. Как видите, я поступил не совсем красиво.

— Почему? Ей это гадание должно пойти на пользу. Значит, «форменный человек» — это милиционер?

— Милиционер или прокурор. Она поняла…

Соня рассмеялась. Свежее лицо ее с пухлыми сочными губами разрумянилось, ветер, влетавший в открытую дверь, шевелил мелкие кудряшки на голове. Глядя на нее, Сергей улыбнулся. С тех пор между молодыми людьми завязались дружеские отношения, и они часто выходили в тамбур поболтать наедине о всякой всячине. Беседовать с Сергеем Соне было легко и приятно. Однако девушка заметила одну странность в поведении своего нового знакомого: он почти не рассказывал о себе и ловко уклонялся от ответов на ее вопросы. Она узнала только одно — так же, как и она, Сергей родился и живет в Синегорске.

— А где вы живете, на какой улице? — спросила она.

— В центре.

— А работаете?

— На самом большом заводе…

Он явно чего-то не договаривал.

Когда поезд прибыл в Синегорск, Сергей поступил очень невежливо по отношению к Соне. Едва они вышли из вагона, как он сразу скрылся в толпе пассажиров, даже не попрощавшись с девушкой.

Соня жила на окраине города. Туда ходил автобус, но автобус почему-то запаздывал, и девушке пришлось стоять в длинной очереди очень долго. И тут она снова увидела Сергея. Уже без чемодана и шляпы с каким-то свертком подмышкой он пересекал привокзальную площадь, направляясь к постовому милиционеру. Милиционер выслушал его и показал на трамвайную остановку. Сергей кивнул головой, видимо, поблагодарил. Он побежал и успел прыгнуть на площадку тронувшегося трамвая.

«Куда же он дел свой чемодан? И зачем, если он живет в Синегорске, потребовалось ему расспрашивать милиционера о том, какой трамвай идет в центр?» На эти вопросы Соня не могла найти ответа. И девушка подумала, что если бы на ее месте был Сергей, то он бы отгадал все. Удивительный, странный человек…

Через полчаса после прибытия московского поезда в Синегорск в кабинет майора госбезопасности Кияшко вошел стройный молодой человек в форме курсанта военного училища. Подойдя к столу, он поднял руку к козырьку и отчеканил:

— Товарищ майор! Курсант Рубцов прибыл в ваше распоряжение для прохождения практики.

Это был Сергей. Он подал майору пакет с сургучными печатями и застыл по команде «смирно».

Майор Кияшко — невысокий, плотно сбитый крепыш лет сорока, с рано полысевшей головой и хитро прищуренными карими глазами, принимая пакет, добродушно оглядел бравого курсанта.

— У вас нет штатского платья?

— Есть, товарищ майор.

Добродушие исчезло с лица майора.

— Учитывая специфичность нашей службы, — сказал он строго, — вы бы могли явиться к нам в управление не в форме, а в штатском костюме.

Это нужно было воспринять как серьезное замечание начальства. Сергей молчал.

Кияшко вскрыл конверт и повернулся, чтобы выбросить его в стоящую в углу корзинку для ненужных бумаг. Затем он сел в кресло и одел очки. Очевидно, шестым чувством чекиста он почувствовал какую-то перемену в кабинете, потому что, начав читать находившиеся в пакете документы, он вдруг резко поднял голову.

И он не ошибся — на месте курсанта стоял молодой человек в тюбетейке и яркой клетчатой ковбойке. Китель с погонами и фуражка лежали рядом на стуле.

— Как это понять? — строго спросил майор.

— Как ответ на ваше замечание, товарищ майор. Вот в таком виде я явился в ваше управление. Китель и фуражка находились в свертке.

Кияшко весело рассмеялся и насмешливо покачал головой.

— Ничего не скажешь, ловко придумано… Шерлок Холмс! Шапка-невидимка!

Сергей молчал. Он еще не знал той грубовато-добродушной манеры обращения с подчиненными, которую иногда разрешал себе майор Кияшко. К тому же, фокус с мгновенным переодеванием казался ему сейчас ненужным, глупым и смешным.

— Хорошо, — сказал Кияшко, прочитав документы и прижав их на столе крепко сжатым кулаком.

— Будете проходить у нас практику. Шпиона сразу вам не обещаю, но кое-чему научитесь… Он снял трубку телефона.

— Капитана Николаева. Иван Степанович? Зайди ко мне.

Через несколько минут в кабинет зашел ничем не приметный капитан, с узкими покатыми плечами, с продолговатым бледным лицом.

— Иван Степанович, знакомься, — выйдя из-за стола, обратился к нему Кияшко. — Это курсант Рубцов, отличник учебы, боевой хлопец, чекист по призванию, будущая гроза шпионов и диверсантов. Будет у тебя под началом, обижать не обижай, но и спуску давать не надо;

Капитан Николаев даже не улыбнулся. Серыми водянистыми и (как показалось Сергею) равнодушными глазами он оглядел новичка с ног до головы.

То ли уловив разочарование на лице Рубцова, то ли зная хорошо, что немногословный капитан Николаев не производит выгодного впечатления при первой встрече, майор Кияшко счел нужным одобрительно похлопать курсанта по плечу.

— Не робей. Капитан научит. У него есть чему научиться.

— Ну что ж, пойдемте, товарищ курсант, — почти равнодушно сказал Николаев. И Сергей вышел вслед за ним из кабинета.

3. По следу

Ванюша Беспалов подбрасывал сухие ветки в костер. Над костром на перекладине между двух высоких кольев-рогаток висел котелок. В нем варился разрезанный на части тетерев. Когда вода в котелке закипела, к мальчику подошел Макар Силантьевич, бродивший до этого вокруг озерка. Старый охотник был сумрачен.

— Нашел следы, дедушка? — спросил Ванюша,

— Нет следов.

— Как же он ушел? Ведь не по воздуху, как птица, полетел!

— Не обязательно ему летать, по воде пошел. Мальчик удивленно посмотрел на дедушку, но тут же его осенила догадка.

— Ручьем? Ловок!

Охотник кивнул головой. Теперь у него уже не было никаких сомнений, что человек, утопивший свой парашют и летное снаряжение, был чужим и появился в тайге со злым умыслом. Его старания бесследно покинуть место приземления, спрятать все концы в воду подтверждали это предположение. Он ушел отсюда по дну мелкого ручья в полной уверенности, что вода через несколько минут навечно скроет его следы. Видать, стреляный зверь.

Но Макара Снлантьевича волновали сейчас не потерянные следы, а потерянное время. Чужой человек несомненно направился на юг, к железной дороге. Тайга ему опасна, страшна. Он знает, что в самом густом лесу его могут легко найти. Он спешит к людям, чтобы поскорее затеряться в их толпе, в шумном, разноликом потоке. Тогда ищи его, как иголку в стоге сена.