Кремлевское письмо

— Похоже вы торопитесь, — раздалось в темноте. Роун повернулся, и в этот момент включился свет. Роуна схватили за руки, заломили их за спину и надели наручники. Налетчиков было двое, они напоминали охранников Коснова, как их описывала Эрика. Высокий блондин уселся на стол и начал болтать ногами. Второй, лысый азиат с черными усами и козлиной бородкой, в тюбетейке, украшенной бело-красной витиеватой вышивкой, прислонился к стене, скрестив руки на груди.

В центре лаборатории неподвижно стоял полковник Коснов. Рядом с ним сидел изможденного вида, явно нервничающий, человек.

— Это он, — указал человек на Роуна, с трудом поднимая руку. — Я видел его с вашей женой на улице сегодня. Он затолкнул ее в машину.

— Ты уверен?

— Это он.

Коснов кивнул, и азиат увел человека из комнаты. По-прежнему не двигаясь, полковник рассматривал Роуна.

— Так значит, ты — Георгий? Как давно ты знаешь мою жену? — он медленно натягивал запачканные кровью кожаные перчатки.

— Вашу жену? — удивился Роун. — Я не знаю, кто вы, не говоря уже о вашей жене. Что все это значит? Какое право вы имеете?

Коснов посмотрел на свои руки в перчатках, сжал и разжал кулаки.

— Сколько это продолжается?

— О чем вы говорите? Что вы здесь делаете?

— Она сказала тебе, что между вами все кончено? Она смеялась над тобой? Унижала тебя? — он остановился перед Роуном, заложив руки за спину и решительно выдвинув вперед подбородок, все еще не поднимая глаз. — Она заставляла тебя пресмыкаться перед собой?

Роун получил удар в живот, прежде чем успел ответить. Он упал на колени, задыхаясь, но его тут же сильно ударили ногой по лицу.

— В общем-то, это неважно, — сказал Коснов отступая. — Она несла с собой разрушение. Не ты, так кто-то другой, все равно бы сделал это. Может, даже я сам в конце концов.

Полковник наклонился, поднял голову Роуна за волосы и негромко сказал:

— Видишь ли, мой невезучий друг, в конечном счете мы все играем жертву. Роли розданы, позиции уточнены, маски и плащи надеты, логика забыта. Побеждают чувства. Ты — любовник, я — одураченный муж. Ты — убийца, я — мститель. У меня есть причины ненавидеть и уничтожить тебя. Ничто не доставит мне большего удовольствия.

От следующего удара ногой в лицо Роун растянулся на полу. Охранник-блондин подскочил к нему и поднял на ноги. Он жестом показал Коснову куда-то вверх. Над лабораторным столом с потолка свисал небольшой крюк. Коснов одобрительно кивнул. Охранники подняли Роуна и уложили на стол лицом вниз. Он слышал, как опустили крюк и зацепили его за наручники. Крюк начал медленно подниматься вверх вместе с Роуном. Руки и плечи его вывернулись, он повис вращаясь. Затем его опустили и посадили на стол так, чтобы он сидел наклонившись вперед и не мог выпрямиться.

— Жаль, что в квартире не было такого приспособления, — произнес Коснов. — Продолжим?

Кулак, врезавшийся Роуну в лицо, разбил ему нос и десны, голова его откинулась назад до металлической цепи. Он почувствовал, как по телу струйкой потекла кровь.

Следующий удар пришелся в скулу, а третий — в челюсть. Роун часто заморгал глазами, пытаясь сфокусировать взгляд. Боль от ударов и вывернутых мышц становилась невыносимой. Роун молил Бога о потере сознания.

— Постепенно я сделаю с тобой то, что ты сделал с ней. Я переломаю тебе все кости, все до последней.

Коснов замахнулся и сильно ударил Роуна в кадык. Роун задохнулся, подступила тошнота, глаза и грудь горели, по лицу текли слезы. Очередной удар пришелся в зубы, следующий — в правый глаз. Глаз тут же заплыл. Роун судорожно глотал воздух. Он промок от пота и крови, острая боль охватила все тело, пронзила ребра и отозвалась в пальцах.

— Опустить, — скомандовал Коснов. — Мы изобьем его так, что из ушей кишки полезут.

Роун уже почти не сознавал, как упал на пол, как ударил его в живот Коснов. Сознание ускользало. Он еще удивился, почему так долго не теряет его. Он лежал на боку, голова — на полу. Он видел рядом ноги Коснова, видел, как он отвел назад правую ногу, знал, удар придется прямо по зубам.

Роун хотел закричать, но сил не было. Нога летела ему на встречу, он успел отвести голову, и ботинок лишь слегка задел ее. Он попробовал что-то сказать, попросить и не мог. Он чувствовал, что сил осталось совсем мало, что еще немного и — смерть. Он проклинал свою выносливость. Как еще надо бить, чтобы он потерял сознание? Почему он не может отключиться и не чувствовать собственной казни?

Удар каблука пришелся прямо в лицо, он слышал хруст ломающихся костей, но уже ничего не чувствовал. Это был первый знак — онемение, еще немного, и он перестанет чувствовать боль. Или это знак смерти? Одним глазом Роун еще мог разглядеть, как полковник опять заносит ногу, прицеливается, рассчитывая удар. «Это последний удар», подумал Роун и вдруг услышал голос:

— Думаю, вы достаточно потренировались, полковник.

Коснов развернулся, охранник-блондин соскочил со стола и схватился за пистолет. Роун с трудом отвел голову назад и через заплывшие веки с трудом разглядел Уорда. Он медленно подходил к ним, держа руки на поясе.

— Господи, что происходит в этом мире? Не успел выйти воздухом подышать, а приятеля уже до полусмерти забили.

— Не подходить! — приказал Коснов.

— Почему бы вам не извиниться? Помогли бы моему приятелю встать, да и убрались бы отсюда подобру-поздорову, — продолжал Уорд не останавливаясь.

Коснов отступил назад, вынул пистолет и сделал два выстрела. Уорд продолжал двигаться к нему. Коснов выстрелил еще раз. Уорд покачал головой и улыбнулся. Полковник удивленно посмотрел на свой пистолет, позади него прогремел выстрел. Роун увидел, как оседает смертельно раненный блондин. Роун перевел взгляд на бесстрастного азиата — пистолет в его руке слегка дымился.

Коснов сделал еще шаг назад.

— Кто вы? — властно спросил он.

— Ваш старый приятель, очень старый.

Коснов рванулся к двери, она оказалась запертой. Он начал колотить в нее и звать своих людей, ответа не было. Он закричал опять.

— Бесполезно, полковник. Я всех отправил домой.

— Гродин, это все его работа, да? — кричал Коснов.

— Да нет, это наше с вами дело.

— Как это?

Роун медленно приподнялся и сел. У него кружилась голова, страшная слабость была во всем теле. Приходилось сильно напрягаться, чтобы разглядеть хоть что-то. Онемение уходило, возвращалась боль. Он видел вопросительный взгляд Коснова.

— Я вас знаю, да? — сказал Коснов почти любезно.

— Наши дороги пересекались, — отозвался Уорд.

— Полагаю, договориться с вами вряд ли удастся? — Коснов старался взять себя в руки.

— Исключено.

Коснов понимающе кивнул.

— Вы хорошо поработали. Но зачем же было с девушкой так?

— Вас трудно взять в одиночку. Вы слишком осторожны. Надо было вывести вас из равновесия.

— Да, трудно не потерять равновесия, когда насилуют и убивают твою жену.

— На это я и рассчитывал.

Полковник расслабился. Он отшвырнул пистолет и посмотрел на Роуна, затем на своего мертвого охранника.

— И кто же из этих двоих будет отомщенным любовником?

— Выбирайте.

— Чья одежда была в квартире?

— Убитого.

— Значит, я должен быть убит из его пистолета?

— Совершенно верно, — подтвердил Уорд, — но чуть позже. Видите ли, полковник, нам еще многое надо обсудить, многих убитых вспомнить. Когда-то у нас было много общих знакомых. Может, вы помните Веддера?

— Поляка?

— Одного из них. А еще Густав Цайф и Марсель Мара. Халларен, британский агент. Его вы допрашивали две недели, кажется.

Коснов нахмурился и сжал губы указательным и большим пальцами. Он слушал с закрытыми глазами.

— Списку нет конца, полковник. Да. Сильва, Готтлиб, Карда, Юлиан, ну и, конечно, ваша последняя работа — Поляков.

— Я чувствую, что знаю вас.

Уорд сурово смотрел на него. Он поднял пистолет блондина.

— Я знаю все, что вы сделали с каждым из них. Я пытался представить боль и муки, которым вы их подвергли. Если один человек может отомстить за страдания многих, это сейчас случится.