Незваный гость. Поединок

— Прочитали?.. А зараз поглядите на эти зазубринки! — сказал Савочкин и приблизил палец к лезвию топора. — Бачите? Эти зазубрины у меня с того вечера, как мы побывали в Березовой балке, сидят в башке, как гвозди. К каждому топору присматривался...

Я догадался, к чему клонит Савочкин. Здесь меньше всего надо было говорить. Я бросился к сейфу, достал из него одну из поднятых в Березовой балке щепок и поднес к лезвию топора.

— Точно! — закричал Савочкин. — Тут и никакая экспертиза не требуется. Этим топором крест тесали.

— Кто такой Цыганков?

— Сейчас расскажу. А зараз давайте того самого порошку, которым вы посыпали пробку от канистры. На топоре должны быть отпечатки пальцев.

Савочкин говорил дело. Через пять минут мы уже упаковывали выявленные и снятые с лезвия топора отпечатки пальцев.

Потом Савочкин рассказал историю задержания с толем сторожа дровяного склада Цыганкова, известного мне под именем брата Коли.

— Но толь — это близир один, — говорил Савочкин. — Со старой крыши, а прижать на этом деле можно. Цыганков расскажет, как было дело в Березовой балке. Без него там не обошлось. У нас теперь есть свидетель. — Савочкин посмотрел на топор.

— Где же сейчас Цыганков?

— Сидит у нас.

— В КПЗ?

— Нет, что вы! Разве я не понимаю. Возле дежурного гарненько так отдыхает. Я даже газетку ему дал почитать...

— Вы задержали его ночью?

— Известно. Он, как все воры, промышлял ночью.

Допрос Цыганкова пока не входил в мои планы. Он намечался позднее. Но теперь дело менялось. Я поблагодарил Савочкина за инициативу и бдительность и позвонил Росину.

— Знаю, знаю, — откликнулся начальник милиции. — Я не мог лишить Савочкина удовольствия доложить вам лично. Сработал он грамотно и попал в точку.

— Что же делать?

— Тут и думать нечего. Зовите прокурора и допросите Цыганкова.

Я позвонил Снежкову. Минут через двадцать он приехал.

Просмотрев щепки со следами зазубринок, топор и прикинув расстояние между зазубринами и следами их на щепках циркулем, Снежков проговорил:

— Этот топор! Сомнения нет. Зовите старика. Я его немного знаю.

Вошел Цыганков. Лысина во всю голову, впавшие, малюсенькие до неприятности глаза без белков, рыжая бороденка. Думалось, протянет тенорком приветствие, а он бухнул, как в колокол:

— Дра-аст!

И мне вспомнилось: «Бог! Бог! Бог!..

— Здравствуйте, гражданин Цыганков! Здравствуйте, — отозвался прокурор первым. — Что же это вы делаете? Мы вам государственное добро доверили, а вы...

— Добро! — Цыганков покрутил головой. — Гниль одна. Со старой крыши толь...

— Гниль, а навалили тележку — конь не потащит. Как же так?! В прошлом году на вас заявления были, что вы Шомрину на молельню лес отпускаете сверх ордеров. Себя тоже не обидели. Дом и баню построили...

— Все по закону, гражданин прокурор. Бог свидетель...

— А топор этот ваш? — спросил прокурор.

— Мой.

— А кто же склад сторожил, когда вы толь повезли?

— Приживалка моя, Прасковья Воронова...

— Та самая, что в бане с дочерью живет? — спросил я, вспомнив показания Веры Лозиной.

— Та. Вы уж ее не трогайте, ради Христа, — попросил Цыганков. — Она и так не в себе. Дочь от нее отказывается...

— Почему же?

Цыганков взглянул на меня.

— Будто не знаете... Когда крестом и молитвой ограждала себя от искушения, то близка была к богу и к матери. Теперь же...

— Вы тоже пятидесятник? — спросил я.

— Про это все знают. Про меня в фельетоне прописано.

— Говорят, вы заместитель Шомрина, проповедник в секте?

— Называют и проповедником, — согласился Цыганков. — Только какой я проповедник, когда прочитать прочитаю, а растолковать святое слово не могу. Не дано мне. Я больше топориком. Здеся я мастер.

— Мастер, а топор с зазубринами, — заметил прокурор.

— Для чистой работы у меня другой есть. Тот я берегу. — Цыганков поглядел на меня, потом на прокурора и дернул свою рыжую бороденку. — Гляжу я на вас и замечаю про себя: что вас интересует больше, толь эта, пропади она пропадом, или этот случай в Березовой балке? Спросили бы прямо.

— Нас интересует и то, и другое, — прервал Цыганкова прокурор. — И всему будет свое время. А если вам не терпится, то прошу ответить на такой вопрос: кто делал крест, на котором была распята дочь вашей приживалки Сима?

Вопрос был поставлен рискованно. Цыганков мог ответить на него отрицательно, и тогда...

— Крест вытесал я. И вот этим топориком. Зазубрины вы подметили правильно, — быстро заговорил Цыганков. — А вот для чего крест — не знал.

— Ну, расскажите, как это происходило, — попросил прокурор.

— Тут и рассказывать нечего, — начал Цыганков. — В субботу заехал ко мне Шомрин напомнить, что в воскресенье моление в Березовой балке, попросил сделать крест и поставить его на поляне. Я спросил, для чего крест. Мол, обходились и без него, а тут канитель такая. Шомрин на меня рассердился, сказал, что во мне нет радения ко Христу. Еще раз сказал, чтоб крест был часам к девяти. Будем молиться. Ну, молиться, так молиться. Не впервой. Сестры, те с господом на иноязыках говорят, а мне даже писание не открывается. Мое дело сполнять. Вот и пошел я в воскресенье пораньше в лес и поставил крест. Поставил, а сам присел невдалеке от дороги, отдыхаю. Вдруг слышу: кто-то на телеге едет. Выглянул — Шомрин. Подошел я к нему, поздоровался: «Где тут у тебя?...» — спрашивает. Догадываюсь, это он про крест. Повел, показал. Шомрин остался доволен. «После моления, — говорит, — крест нужно будет сжечь. Возьми-ка в телеге канистру с бензином да облей его. И сучьев нужно собрать поболе...» Я сходил за канистрой, облил и крест, и кучу хвороста, которую мы сложили невдалеке от креста. После этого я отнес канистру на телегу, засунул в сено...

— Канистра была пустая? — спросил я, чувствуя себя на пороге разгадки.

— Пустая.

— Почему это вам запомнилось?

— Пробку от нее я потерял.

— Что же было дальше?

— Да ничего. Сели мы с Шомриным и поехали в город. Он стал скупать тряпки, а я подался домой: Шомрин сказал, что молиться будут одни сестры.

С минуту мы молчали. Показания Цыганкова обрывались на самом важном.

— Кто же был в тот день на молении? — спросил я больше для того, чтобы записать этот вопрос в протокол.

— Я никого не видел.

— А как оказалась на кресте Сима?

— Не знаю. И слыхом не слыхал.

Я зачитал Цыганкову протокол. Он подписал, и мы отпустили его домой.

— Ну, как вы относитесь к показаниям старика? — спросил меня прокурор и тут же ответил: — От такого можно ожидать всего. Хитер. И, кажется, он рассказал так, как ему велел Шомрин.

Еще свидетели

Почти каждую ночь, перед тем как уснуть, я читаю атеистическую литературу — все, что могу достать в Белогорске.

Очень интересны высказывания людей, которые ранее занимали высокие посты в церковной иерархии, а впоследствии порвали с верой и церковью. Вот некоторые.

Е. К. Дулуман:

А. А. Осипов:

Вот как говорят бывшие профессора богословия! К ним бы нужно прислушаться верующим. Но, как ни странно, на них большее влияние часто оказывают такие люди, как Шомрин, Цыганков — неучи, а подчас и преступники. Дела их нередко противоречат законам секты, однако верующие почему-то прощают своим наставникам злобу, корысть, чревоугодие, обман — все пороки.