Одиссея Талбота

– Вроде того.

Но, в принципе, нужно быть справедливым по отношению к жителям Глен-Коува. За период, прошедший после достижения договоренностей между Глен-Коувом и Вашингтоном, ситуация вокруг «русского дома» претерпела серьезные изменения, в прессе начали часто мелькать сообщения о наличии на даче русской миссии сложного оборудования, предназначенного для электронного шпионажа.

В намерения русских, конечно, не входило сорвать просмотр футбольного матча в пятницу вечером. Их интересовала военная промышленность Лонг-Айленда: заводы фирм «Сперри-Рэнд», «Грумман эйркрафт», «Рипаблик авиэйшн» и еще десяток предприятий, производящих высокотехнологичное электронное оборудование и микросхемы. Торп знал, что русские занимались также прослушиванием большинства дипломатических представительств, расположенных на Лонг-Айленде и в Манхэттене.

Постоянно возникал вопрос: каким образом и где русским удается получить в Америке такое разнообразное и высокотехнологичное шпионское оборудование? Официальная версия госдепартамента всегда сводилась к следующему: через дипломатическую почту, в больших ящиках, защищенных от досмотра и изъятия по дипломатическому протоколу. Но Торп знал, что дело обстояло не совсем так. Почти все оборудование, используемое русскими для шпионажа за военными предприятиями Глен-Коува, попадало к ним с самих же этих предприятий. Его приобретали через цепочку подставных лиц и доставляли прямо во внутренний двор русской дачи. Некоторые наиболее засекреченные приборы, которые невозможно было купить, просто выкрадывались и доставлялись запутанным путем: на грузовиках, катерах и только потом – на вертолете.

– Когда вы летели сюда с русскими, у них были с собой какие-нибудь ящики? – поинтересовался Торп у пилота.

Тот пожал плечами:

– Да, багажа хватило бы для двухлетнего путешествия. И еще коробки с едой. Но я не знал, что это русские. Да и диспетчер тоже. Я лишь должен был забрать людей на посадочной площадке в Ист-Сайде и доставить в усадьбу на Лонг-Айленде. Машина была загружена коробками и термосами доверху. Так вот, они загрузили все это дерьмо на борт и велели мне лететь в Кингз-Пойнт, что я и сделал. Потом, перед самой посадкой, они велели мне лететь в Глен-Коув, и я полетел. Потом показали вон то место внизу, и я сел. Их ждал грузовик, вроде фургона для доставки продуктов. Парни очень быстро разгрузили мою машину, и меня отпустили. Боже, я так и не понял тогда, что это были русские, пока около месяца спустя не увидел аэроснимок этого места в «Таймс». Там была еще какая-то ерунда насчет налогов. Но чаевых я от них не получал.

– А что было написано на фургоне?

Пилот быстро взглянул на Торпа:

– Я не помню.

– Кто-нибудь расспрашивал вас об этом полете?

– Нет.

Торп потер подбородок. Пилот стал вдруг куда менее разговорчивым, и тому могло быть несколько причин.

– Вы не обращались в ФБР? Или сами они не пытались вступить с вами в контакт?

Пилот огрызнулся:

– Эй, хватит вопросов, хорошо?

Торп вынул бумажник и показал пилоту удостоверение:

– Центральное разведывательное управление.

– Ну и что? Я во Вьетнаме летал со многими вашими, и они не были такими любопытными.

Торп улыбнулся:

– Что они вам сказали? Я имею в виду ФБР.

– Они велели мне не болтать с вами, ребята. Слушайте, я не хочу вляпываться ни в какое дерьмо. Я и так уже слишком разболтался.

– Я сохраню это в тайне.

– Вот что… Разберитесь с ними, если хотите узнать от меня еще что-нибудь. Но не говорите им, что я вам уже натрепался. Я не знал, что вы из ЦРУ. Господи, ну и компания! То русские, то ФБР, то ЦРУ. Чувствуешь себя таксистом, к которому раз за разом садятся уголовники. Интересно, что же будет дальше?

– Никогда не знаешь, что будет дальше, – ответил Торп, откинувшись в кресле.

Вертолет начал вертикальное снижение. В этой войне между Глен-Коувом и русскими было что-то опереточное. Еще более комично выглядела русофобия местного земельного магната Джорджа ван Дорна, пригласившего Торпа к себе на выходные. Питер Торп посмотрел вниз на соседствующие усадьбы – два маленьких феодальных владения, разделенных почти крепостной стеной. В политическом отношении это были два разных мира. Но их объединяла вовлеченность в нечто, напоминающее средневековую борьбу двух соседей-феодалов. Что-то в этом было забавное, а что-то – не очень, подумал Торп.

Вдруг над кабиной вертолета появилась куча разноцветных надувных шаров.

– Осторожнее, шеф, – предупредил Торп. Пилот выругался.

– Это может быть опасно.

Торп указал пилоту на освещенную посадочную площадку поместья ван Дорна, которая когда-то была теннисным кортом. Ван Дорн объявил теннис спортом для женщин и неженок. Торп, игравший в теннис, посоветовал ван Дорну учитывать интересы и женщин, и неженок, коль они часто оказываются гостями у него в доме, но безрезультатно. Светящимися цифрами на корте была выписана определенная радиочастота.

Пилот скептически спросил:

– Мне что, надо запросить разрешение на посадку по рации?

– Пожалуй, так, шеф.

– О, Господи!

Он включил нужную волну и сказал в микрофон, прикрепленный к его шлему:

– Это «Эй-эйч 113»? Разрешите посадку. Прием.

В ответ раздался щелчок, из динамика послышалось:

– Под вами посадочная площадка ван Дорна. Вас вижу. Кто ваш пассажир?

Пилот обеспокоенно обернулся к Торпу. Тот улыбнулся:

– Скажите им, что это Питер, один и без оружия.

Пилот довольно угрюмо повторил его слова в микрофон.

– Посадку разрешаю, – последовал ответ.

– Понял, прием окончен.

Переключившись на частоту своей компании, пилот сказал Торпу:

– Теперь я знаю два дома, которых следует избегать.

– Я тоже, – ответил Торп.

Он уже четко различал дом ван Дорна. Длинный, белый, в колониальном стиле и очень впечатляющий, но не такой величественный, как замок его врагов. Теплый воздух с земли достигал кабины вертолета, принося с собой запах ранних цветов. Из пустого, но ярко освещенного бассейна двое мужчин запускали ракеты.

– Если бы у русских было разрешение устраивать фейерверки, они могли бы и отстреливаться, – сказал Торп пилоту.

– Да, – проворчал обеспокоенный пилот. – И если бы у меня была моя старая боевая «кобра», я бы раздолбал всех придурков в пух и прах.

– Аминь, брат мой.

Вертолет замер на теннисном корте.

3

Стэнли Кучик чувствовал, как спина его под рубашкой покрывается холодным потом. Он подумал о том, что сделают с ним русские, если поймают здесь, на своей территории. Уже несколько десятилетий ученики средней школы Глен-Коува, расположенной на Дозорис-лейн, сразу за русским особняком, ходили вдоль этих угрюмых стен в школу и обратно домой. Существовали легенды об учениках, якобы забиравшихся на вражескую территорию, но почему-то действие в этих рассказах всегда происходило в туманном прошлом. И у большинства нынешних школьников развился своеобразный комплекс неполноценности, так как все они понимали, что никто из них, будь то мальчик или девочка, не смог бы набраться решимости преодолеть эти ужасные стены.

А сегодня Стэнли Кучик собирался доказать, что если он и не самый сильный парень в классе, то уж, во всяком случае, самый храбрый. Десять его дружков видели, как он перелез через стену между площадками Христианского союза молодежи и русской территорией и исчез среди деревьев. Задача его была очень проста: добыть неопровержимые доказательства своего глубокого проникновения на вражескую территорию, а затем выйти на связь в пиццерии Сала до десяти вечера. Он знал, что если провалится, то больше никогда не покажется в школе.

Стэнли поднял свой бинокль и оглядел огромный особняк. Большая северная терраса скрывалась в тени, но возле дома заметно было движение. Несколько мужчин и женщин сидели в шезлонгах, еще один человек разносил напитки. «Лучше бы все они оставались в доме», – подумал Стэнли.