Точка росы

— Что нашли при задержании? — не дрогнув ни единым мускулом, бесстрастно продолжил хозяин кабинета.

— Да все нашли! Оружие, связь, наркотики! Полный букет! Трое из задержанных разыскиваются еще с девяносто шестого года за преступления против наших солдат. У двоих — поддельные документы, личности устанавливаем.

— Проработка задержанных что-нибудь дала?

— Ну... она еще не завершена. Работаем по родственникам...

— То есть, ничего не дала, — сухо уточнил Ястребов. — И вы полагаете, что операцию можно назвать успешной?

— Конечно! — прищурился генерал Сидоров. Первый зам задумчиво вертел в широкой крестьянской ладони авторучку.

— Эффективность операции оценивается отношением выигрыша к затратам. Затраты были немалые, а вот выигрыш... У вас есть уверенность, что это не обычная рэкетирская бригада? За свое ли дело мы схватились, или братьям меньшим <Младшие братья — сотрудники МВД (жаре.)>помогаем? Хоть что-нибудь подтверждает причастность этой преступной группы к террористической организации?

Это был выговор. В мягкой форме — но, несомненно, выговор. Сидоров засопел, но смолчал. В другом случае он, может быть, и съязвил что-нибудь, однако здесь Ястребов был прав: у главного борца с террором не было такой уверенности, не говоря уже про факты.

Игорь Станиславович тоскливо оглядел строгий кабинет, в котором не было ничего лишнего. Ранимая душа его страдала. “Хоть бы картиночку какую-нибудь вывесил... — неприязненно подумал он, — глазу не на чем отдохнуть!”

— У меня есть отличная миниатюра — вид на Петропавловку зимой, — неожиданно произнес он. — Хотите подарю, Владимир Сергеевич?

Ястребов тяжело вздохнул. Он хорошо знал болезненное самолюбие Сидорова, а также его мнение о собственной персоне. Но все это не относилось к делу.

— Благодарю, не надо. Поймите, Игорь Станиславович, ресурсы службы не резиновые. У нас двадцать процентов личного состава постоянно в командировках на юге. Техника стареет, обновлять тяжело... Да что там, мы людям боевые годами не выплачиваем! — первый зам раздраженно бросил авторучку на стол. — Нам нельзя распыляться, особенно когда речь идет об активных действиях. Глубже проводите предварительную разработку, тщательнее собирайте и анализируйте информацию, переходите к активной фазе только на самых приоритетных направлениях!

— Ну конечно, ведь экономическая безопасность — это самое приоритетное направление!

Это была явная дерзость. О давних дружеских отношениях Ястребова и начальника службы экономической безопасности генерала Щербакова знали все. Игорь Станиславович понимал, что перегнул палку, намекая на предпочтение СЭБ в вопросах боевого планирования, и оттого надулся пуще прежнего и ссутулился в кресле, уперев взгляд в стену.

Ястребов встал из-за стола, поправил скромный галстук, пошевелил крепкой шеей. Затем подошел к окну, задумчиво глядя сверху, с высоты здания, на город, и привычно нашел сияющую точку-купол Исаакиевского собора, блестящий золотом в лучах заходящего красного зимнего солнца.

— Холодно сегодня, — сказал он. Генерал был доволен тем, что сдержался и не ответил резкостью на выпад задетого за живое Сидорова.

— Игорь Станиславович! Как бы ни была важна экономическая безопасность, жизнь питерцев, спокойствие города всегда важнее. Ваше направление было и остается на обозримое будущее самым приоритетным... к сожалению, самым приоритетным. А вы лично — не сочтите за лесть — наиболее достойным руководителем службы по борьбе с терроризмом. Других кандидатур я просто не вижу, увы. Вы бы взяли опытного человека, начали бы готовить себе смену... Я вот готовлю себе. В нашем возрасте уже пора думать об этом.

— Успеется... — примирительно проворчал Сидоров. — Желающих хоть отбавляй!

Он тоже встал, с удовольствием потянулся, хрустнув позвонками, привычно глянул на первого зама сверху вниз, успокоился и тоже посмотрел в окно.

— Из вашего кабинета вид красивее, чем из моего. Вы правы, вам не нужна миниатюра Петропавловки!

— И все же — о затратах. Я вижу своей главной задачей правильное распределение усилий. Понимаете, если где-то в окопах людям непомерно трудно — это значит, что генералы неправильно распределили усилия. Мы вынуждены латать дыры то здесь, то там и будем это делать и дальше. Иногда и вашей службе придется потерпеть, если не убедите меня в обратном. Кстати, что у вас есть по Ходже?

Шеф ЗКСиБТ удивленно моргнул и поднял бровь. Он не любил, когда информация без его ведома попадала наверх.

— А вы откуда знаете, Владимир Сергеевич?

Ястребов лукаво и дружелюбно посмотрел на озадаченного непокорного подчиненного.

— Не волнуйтесь. Ваши все молчат как могила. Москвичи по дружбе проболтались.

— Ну... есть такой интернет-сайт в Прибалтике. Какой-то поганец объявил России компьютерную войну и вербует желающих поучаствовать в террористических акциях.

— План похищения “Иглы” оттуда?

— Оттуда.

— Значит, это уже не компьютерная война. Людей, причастных к похищению “Иглы”, продолжайте разрабатывать. Без нужды не берите. Надо пресечь это нововведение в зародыше. Мы его найдем обязательно, только информацию соберите. Если потребуется — я подключу иностранный отдел главка. А сейчас — извините, не задерживаю. Там уже, наверное, Шубин в приемной ждет. Вот, — Ястребов ткнул пальцем в лежащий на столе рапорт, — будет долбать меня, чтобы я его разведчика не увольнял!

— Того, которого ранили? Да, я слышал... Нестерович рассказывал.

— А как я его оставлю? Он же не прошел врачебную комиссию! Шубин хочет посадить его оперативным дежурным в отдел! Можно подумать, там люди меньше волнуются, чем на заданиях! Иногда за столом сидеть тяжелее, чем в поле. Бросил бы все, да и побежал сам все делать! Этот... э-э... Арцеулов умрет там от разрыва сердца, а меня родственники засудят!

— Это вы, пожалуй, преувеличиваете.

— Что умрет? Или что засудят?

— И то и другое. Я бы оставил. Хорошими специалистами бросаться негоже.

Сидоров пожал протянутую крепкую руку первого зама. Ястребов направился к столу, а Игорь Станиславович — к двери, и у входа оглянулся.

Говорят, что характер хозяина можно вычислить по интерьеру его кабинета. Генерал-лейтенант сидел под российским гербом, под портретом президента. По правую руку от него темной стеной стояли наглухо закрытые резные дубовые шкафы, по левую — в четыре огромных окна лился свет от неба, реки и города, рисуя косые ромбы на блестящем паркете.

III

— Менталитет! — заявил Морзик с заднего сиденья.

Андрюха Лехельт всем телом обернулся к нему с переднего.

— А может, ментальность?

— Не... Менталитет!

— Это вы о чем? — недоумевая про себя и оттого раздражаясь на молодежь, строго спросил Зимородок, сидящий за рулем.

— Менталитет — это личный состав РОВД, — пояснил Лехельт. — А ментальность — способ мышления ментов.

Они втроем наблюдали, как в двадцати метрах от них начальник гатчинского ОБЭП подполковник Шишкобабов, трезвый до икоты, пытается состричь с Винтика штраф за проезд в пешеходную зону Соборной улицы. За пять минут до этого из цепких рук Шишкобабова с ругательствами вырвался Изя. Матерился он так изощренно и столь неподходяще к своей интеллигентной горноеврейской внешности, что оторопевший подполковник безропотно пропустил вслед Изе машину со сменным нарядом Старого и, лишь завидев роскошный “сааб” Винтика, встрепенулся и пришел в себя.

По классификации разведчиков Шишкобабов был, безусловно, явление ментальное, поскольку, хоть ныне к дорожной инспекции отношения не имел, начинал службу рядовым инспектором ГАИ и образ мыслей имел прежний.

— Не берет! — изумленно сказал Морзик. — Гляди, Андрюха, не берет! Снимай скорей! Перед нами уникальное явление! Честный мент!

Лехельт схватил фотоаппарат и запечатлел, как Шишкобабов, возмущенно воздев руки к небу, брезгливо отталкивает от себя сторублевую купюру.