"Белые линии"

Растянувшись цепью, к ним бежали люди с красными повязками на рукавах.

Это была народная милиция. Тут же бежали Кршиж, Земан, Бартик и тот неизвестный.

Блага яростно крикнул преподобному отцу:

— Дело дрянь, Макс! Этот идиот отпустил его! Отстреливайся на ходу!

Сам он во время бега обернулся и несколько раз выстрелил из пистолета. Цепь милиционеров мгновенно залегла.

На глазах у всех Макс сбросил свою черную сутану и из кармана гражданского пальто, которое под ней скрывалось, вытащил пистолет. Он бросился за Благой, стреляя в преследователей на бегу твердой рукой солдата, а не осеняющей крестным знамением дланью священника.

Пани Инка бросила чемодан, упала, снова поднялась. Она понимала — сейчас решается вопрос о ее жизни. Казалось, кроме страха, она ничего не испытывала. Она уже перестала осознавать, что происходит вокруг нее. Единственное, что она видела, это удаляющуюся фигуру Благи.

— Не оставляй меня здесь, Павел! Ради бога, не оставляй! Возьми меня с собой!

Она споткнулась, снова упала и не смогла подняться — не было сил.

Двое мужчин, бежавших перед ней, приближались к самолету, но машина уже начинала разбег. Пилот, конечно, понял, что произошла какая-то осечка, испугался и, не желая рисковать, решил удрать.

Блага, бежавший впереди Макса, заорал:

— В той стороне, на запад... баварская граница!.. Беги туда!

Самому ему удалось догнать самолет, который уже отрывался от земли, и схватиться за полуоткрытую дверцу.

То, что произошло, смахивало на отчаянный каскадерский трюк, от которого даже дух захватывало. Стрельба утихла, все теперь смотрели вверх, словно загипнотизированные.

Около минуты надпоручик Блага висел на руках над пропастью, которая все более увеличивалась под ним, затем чьи-то руки подтянули его вверх, и вскоре он исчез в брюхе самолета. Набирая высоту, самолет удалялся на запад. Внизу гремели выстрелы, но сидевшие в самолете уже не слышали их из-за шума моторов.

Четверо беглецов-неудачников — братья Чадеки, штабс-капитан Кристек и пани Инка — медленно поднимались, держа руки высоко над головой, ошарашенные и потрясенные всем происшедшим. Их надежды превратились в маленькую точку, готовую вот-вот исчезнуть в сером зимнем небе. Два человека, которым они доверились, бросили их. Один непостижимым образом сумел улететь, а второй...

Второй еще не сдавался, он убегал, петляя, словно заяц, стрелял через плечо, наугад. До леса ему было уже рукой подать, а там — спасение! Лес для лисицы — дом родной. Гоните ее, охотники, по чащам и оврагам, по сотням и тысячам тропинок. И хотя круг замыкался, поблизости был спасительный лес, который своими густыми ветвями и кустами ставил заслон между ним и его преследователями.

Но, вбежав в заросли, человек вынужден был остановиться. От нового приступа страха сердце его забилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. А все дело было в том, что в спину ему уперся жесткий ствол и хриплый суровый голос приказал:

— Хватит погони! Руки вверх! Бросай оружие!

Макс выполнил приказ и, бросив пистолет на землю, сделал резкое движение, намереваясь обезвредить противника... За ним стоял старый мужчина в потрепанном ватнике, держа в руках не винтовку, а обычную стариковскую палку. Макс бросился на старика точно зверь, готовый убить его за такие шутки, но было уже поздно.

Минутной задержки хватило, чтобы его догнали и окружили. Теперь на него были направлены стволы винтовок и автоматов.

Старый Выдра довольно проговорил:

— Попался-таки, субчик. Берите его, ребята!

Наш таинственный незнакомец, поручик Житный из областного управления госбезопасности, с чувством большой признательности пожал руку старику:

— Вы оказали нам большую помощь. Этот человек не кто иной, как капитан Максимилиан Павлик, американский разведчик, опытный и опасный враг нашего государства. Ну что ж, можно сказать, охота наша удалась!

— Жаль, что Блага ушел, — удрученно произнес Земан. — Это я виноват, товарищи!

— Никакой ошибки с твоей стороны не было, — ободряюще сказал Житный. — Мы его еще поймаем, увидишь. Я сам на него крепкий зуб имею! — Он ловко надел на арестованного наручники и сказал: — Вот и пришел конец этой авантюре! Теперь нас ожидает не столь романтичная, а, напротив, более тяжелая и ответственная работа. — И он скомандовал: — Пошли!

УБИЙЦА СКРЫВАЕТСЯ В ПОЛЕ

Официальное название этой местности было совершенно иным, но все называли ее Красивой долиной, поскольку это определение более всего подходило к этому захолустному уголку чешской земли.

— Действительно красиво!

— Вы что-то сказали, товарищ поручик?

— Нет, ничего. Остановись!

Служебный седан зеленого цвета мягко затормозил перед дорожным указателем «На высотах» и остановился на обочине. Поручик Земан нетерпеливо открыл дверцу и вышел из машины.

— Пойду дальше пешком.

— Мне вас тут подождать?

— Нет, поезжай в Тршемошнице, выпей кофе на станции, а потом привези мне сюда в национальный комитет участкового.

— Есть, — улыбнулся ему из окошка водитель, и машина снова тронулась по избитому шоссе. Поручик Земан некоторое время смотрел ей вслед, затем пружинисто спрыгнул на обочину дороги. Сделав еще несколько шагов, он перепрыгнул через канаву и остановился, опершись о потрескавшийся ствол старой сливы. Перед ним простиралось большое ржаное поле. Налитые зрелым зерном колосья слегка волновались при слабых порывах ветра.

Стояла духота. От раскаленного хлебного поля исходил жар. Земан зачарованно смотрел на долину, не в состоянии сдвинуться с места. Перед ним открывался милый сердцу вид на родную чешскую землю, словно нарисованный на картине. Внизу диковинно петляла между заросших берегов тихая речушка. Там, где ее поверхность была подернута мелкой рябью, солнечные лучи отражались множеством серебряных зайчиков. Вдали за рекой высились поросшие лесом холмы. Воздух был настолько чист, что, несмотря на расстояние, можно было отчетливо увидеть верхушки старых елей, усыпанные шишками, и яркую зелень берез.

В этой прелестной долине лежала деревушка: домов тридцать—сорок, выбеленных мелом, небольшой костел с пузатой башенкой в окружении могучих лип и дом с крышей в стиле барокко. Что это еще могло быть, как не крыша дома священника? И над всем этим — чистое небо, полное голубизны и покоя, с одним-единственным белым облачком, выплывшим между вершинами холмов за рекой. Поручик Земан не стал возвращаться на шоссе и двинулся по проселочной дороге, которая вела к деревне через глубокую балку. Ему было хорошо, как никогда. Земан перебросил через плечо пиджак светло-серого костюма, нагнулся и, как когда-то в детстве, сорвал на меже стебелек травы. Ему вдруг захотелось почувствовать себя беззаботным бродягой, о котором поется в старой песне. Он взял стебелек в рот, пожевал его горьковатый конец и засвистел ту самую песенку о бродяге. Неожиданно его насвистывание прервалось.

«Теперь, когда у нас есть, чего мы хотели, веселее за работу!..» — заорал вдруг громкоговоритель на одном из первых домов.

Идиллического настроения как не бывало. Разом исчезли навевающие сон стрекотание сверчков и жужжание пчел.

Правда, через секунду звук громкоговорителя пропал. Теперь до Земана доносилось только прерывистое шипение. Однако тут же рев раздался с новой силой, будто взорвался снаряд. Эти ужасные звуки всполошили гусей и собак, на крыльцо некоторых домов вышли любопытные жители.

Когда поручик Земан миновал густые заросли сирени на окраине деревни, он увидел мужчину, стоящего на высокой лестнице и устанавливающего на доме этот дьявольский аппарат.

— Пан управляющий, слышите? Везде хорошо слышно? — кричал человек кому-то внизу,

Земан остановился почти у самой лестницы и засмеялся:

— Не бойся, твое радио услышал бы и глухой!