Замок темного барона

— Господа, вы можете с уверенностью оставить заботы о будущем N-бургского Замка светским властям. Рейхсфюрер как представитель германского государства готов гарантировать сохранность этого уникального памятника…

— Что, Якоб, убедился? — заерзал на койке дедуля Клаус. — Видишь, как все серьезно!

— Замок хотят официально национализировать?

— Согласитесь, что после сегодняшнего происшествия такое решение вполне оправданно… — с доверительной ноткой в голосе произнес Шеф.

— Господи, что опять случилось с Замком? — невидимый отец Якоб с нервозным скрипом поерзал на тюремном табурете.

— Обвал в заброшенных горных выработках мог нанести существенный ущерб архитектурному объекту! Городские власти совершенно игнорировали необходимость профилактических реставрационных работ в катакомбах. Следствием преступной халатности стал серьезный катаклизм, во время которого мог пострадать и Замок — исторический памятник, достойный статуса национального достояния Германии! Национальное достояние не должно пребывать в собственности сомнительных иностранных фондов, — отчеканил штандартенфюрер Кольбах.

— Это ужасно! Этого никак нельзя допустить! Непоправимо, если подобное произойдет! Власти Германии повсеместно игнорируют положения конкордата, организовывают гонения на наших братьев во Христе, подвергают осмеянию авторитет Церкви, а вековые святыни ставят на грань разрушения! Эти тупые солдафоны просто загубят Замок! — отец Якоб заорал на Шефа, как на проштрафившегося церковного служку, но встретил достойный отпор.

— Отец Якоб, выбирайте выражения! Я считаю подобный тон неуместным по отношению к должностному лицу государства, действительно связанного с Ватиканом конкордатом ²⁸! Его Святейшество ²⁹ стоял у истоков этого духовного союза еще когда исполнял скромную должность нунция! Поэтому я считаю своим долгом поставить в известность о вашем своеобразном прозелитизме лицо, официально возглавляющее делегацию Ватикана во время фестиваля, — его преосвященство кардинала Фанцонни!

— Прозелитизм? Очнитесь, герр Кольбах, о прозелитизме можно говорить применительно к христианской державе, а Германия погрязла в язычестве! Если ваша военщина присвоит Замок, то как только начнется серьезный конфликт, его просто сравняют с землей американские бомбы или русские танки!

Последние нотки зычного голоса отца Якоба стекали по каменной кладке, и камера наполнилась тишиной, прорезаемой трещинками невнятных звуков. Пауль почти видел, как Карл Кольбах, скептически ухмыляясь, усаживается на койку рядом с дедулей, забрасывает ногу за ногу, щелкает зажигалкой, закуривает и с полным презрением к общественным устоям стряхивает пепел прямо на пол.

— Где-то я уже слышал этот бред про русские танки… Совсем недавно…

«Это было в Замке!» — хотелось заорать Паулю. Зиги фон Клейсту, когда он расшиб голову на лестнице, привиделось, что русские танки победно катят по Берлину! К сожалению, телефон к камере отсутствовал и Пауль был лишен возможности напомнить Шефу о недавнем происшествии — офицер Ратт мог только слушать!

— Запомните, отец Якоб, военная мощь сегодняшней Германии такова, что она может позволить себе стремиться к миру с любой страной, в том числе и с Советской Россией. Русские танки здесь — это абсурд! Вы сами легко можете убедиться в стратегической бессмысленности подобного предположения, — ерничал Кольбах, — стоит приобрести географическую карту, измерить расстояние от Москвы до N-бурга при помощи линейки, произвести простые математические действия, умножив цифру на масштаб и разделив на среднюю скорость современного советского танка…

— Сколько же составляет средняя скорость танка? — ядовито процедил отец Якоб.

— Не имею понятия! Я полицейский чиновник, а не военный инженер, — надо полагать, Шеф скептически скривился.

— Странно, я полагал, что вы эксперт в области контрразведки… — судя по шуршащему звуку шагов, герр святой отец принялся ходить по помещению, — И даже хотел обратиться к вам за советом именно в этом качестве…

— Якоб, не смеши меня! Да по сравнению с тобой и твоей службой самый расторопный парень из их имперской безопасности — все равно что деревенский пастушек с дудочкой рядом с симфоническим оркестром, — ехидно вставил дедуля, но отец Якоб проигнорировал ремарку и продолжал, обращаясь исключительно к Кольбаху:

— Я надеялся, что вы как эксперт оцените мою книгу…

— Книгу?

— Да… Я на досуге пишу приключенческий роман из жизни шпионов…

— Боюсь, я не располагаю временем для консультаций подобного рода, — судя по резкому звуку, Шеф встал. — Меня ждут неотложные дела…

— Книга начинается с описания тайного бракосочетания родителей главного героя — обнищавшей венценосной особы из древнего германского рода и русской аристократки. Девушка принадлежала к террористической революционной организации и скрывалась в Европе от русской полиции…

— Начало больше напоминает любовный роман, — голос прозвучал глуховато, видимо, Шеф Кольбах остановился у самой двери. — Вы полагаете, тюремная камера — подходящее место для дискуссии о литературе?

— Полагаю, что в нынешней Германии тюрьма — единственное место, где можно говорить открыто!

Да, почтенный отец Якоб здорово отстал от жизни, хмыкнул Пауль, поправил наушники и уселся поудобнее: действительно, то, что ему удалось услышать, больше напоминало увлекательную радиопьесу, чем серьезный разговор должностных лиц.

— Итак, у них родился сын… Мать скоро оставила семью ради дальнейшего участия в революционном терроре, а беспутный отец патологически увлекся азартными играми: его несчастная страна, размером с почтовую марку, стала знаменита своими казино и увеселительными притонами…

— Ваш герой — курфюрст? — нейтральным тоном уточнил герр Кольбах.

— Курфюрст — разновидность выборного лица, а мой герой имеет наследственный титул! Нынче государство его папаши благополучно входит в состав Германии… Но почти сорок лет назад, до Версальского мира, карта Европы была совсем другой. Когда венценосного игрока признали невменяемым, помимо титула наследнику досталось весьма внушительное состояние… До совершеннолетия и ребенка, и деньги передали под опеку… Но заезжие гувернеры скверно присматривали за мальчуганом — в самый канун войны он пропал без вести…

— Стало быть, мальчик — кронпринц! Помню, громкая была история! Опекуны суетились, хлопотали и обещали людям лихой удачи огромные деньги — если найдут мальчишку живым или мертвым… Зато потом, когда прошел положенный срок, его позабыли объявить умершим по полной судебной форме…

Оно и понятно: в военной суете, тем более после разгрома, у дипломатов и политиков серьезных дел было по самое горло…

— Черт вас дери, герр Клаус, вы здорово разбираетесь в династических хитросплетениях довоенной Европы! — восхитился Кольбах.

— Если мальчик все же пережил ту дикую охоту, сейчас ему должно быть около сорока… Если он добрался до фамильных денег, он еще и весьма состоятельный человек. Но главное, как бы он себя ни называл, по крови он остается настоящим Габсбургом! — завершил логическое построение дедуля Клаус и удовлетворенно звякнул бутылкой о стакан. — Давайте выпьем за добрую фамильную кровь достойной династии, герр Полковник, иначе у нас разовьется ревматизм от сидения в этом каменном мешке!

До Пауля донеслись характерное позвякивание питейной посуды и протестующие возгласы добродетельного отца Якоба.

— Вы мудрый человек, герр Клаус, возможно, хоть вы объясните мне, что хорошего в крови Габсбургов? Она такого же красного цвета, течет с той же скоростью и содержит ровно столько же эритроцитов и лейкоцитов, как любая другая! Люди приходят в мир равными и имеют достаточно свободы, чтобы строить свою судьбу собственными руками — независимо от происхождения!

— Браво, герр Кольбах! Мой герой рассуждал именно так, — спохватился отец Якоб. — Он был разумным мальчиком и скрылся от тупых головорезов в России — на родине своей матери. А когда там началась междоусобица, вполне осознанно встал на сторону смутьянов — и добился серьезных военных успехов. Ему едва исполнился двадцать один год, а он уже командовал значительным кавалерийским соединением и под красным знаменем громил маститых генералов в Сибири и Монголии…