Операция «Катамаран»

— Говорит Рона, — тихо проговорил знакомый голос в наушнике Клары. — Вы меня слышите?

— Превосходно.

— А как чувствуете себя на свежем воздухе?

— Можете себе представить! Я так волнуюсь, что путаю лопатку с граблями. Ведь это первое мое серьезное задание, в конце концов!

— Успокойтесь. Салаи меня информировал, что вы справляетесь отлично. И еще одна добрая весть: Бела Имре возвращается вечерним самолетом сегодня,

— Наконец-то! От кого вы получили известие о возвращении Имре?

— От Салаи. На наблюдаемом объекте в тайнике он нашел записку Форстера, адресованную его агенту или агентам.

— Заканчиваю разговор, — заторопилась Клара. В голосе ее прозвучали тревожные нотки. — В воротах появился какой-то мужчина и идет в мою сторону.

— Спокойнее, Кларика! Я в вас уверен.

Нандор Саас, а это был он, приближался. На краю участка он задержался и, делая вид, что беззаботно глазеет по сторонам, внимательнейшим образом исследовал окрестности. Людей нигде не было видно, одна лишь старушка в платочке высаживала цветочную рассаду неподалеку. Саас прошел к седьмому ряду и, остановившись возле четвертой от края могилы, сложил руки и поднял глаза к небу, вознося молитву.

Кути, уже давно спрятавшийся за угол часовни, наблюдал оттуда и за Саасом, и за Кларой, между тем как Саас не мог усидеть его, если бы даже захотел.

Толстяк положил на усыпальницу букет живых цветов, поправил их, а сам ловко и незаметно вынул из тайника, скрытого средь тесанных из камня листьев, заветную коробочку. Бросив прощальный взгляд на могилу, он поклонился ей и направился в обратный путь.

Клара напряженно наблюдала за ним из-под надвинутого на глаза платка. В тот момент, когда Саас обернулся, оглядываясь назад, она нажала кнопку затвора заранее установленной скрытой камеры, потом еще и еще раз.

Незнакомец еще только шел к выходу, а Клара уже шептала в микрофон:

— Он вынул что-то из тайника, унес с собой. Сейчас подходит к воротам. Рост примерно сто восемьдесят сантиметров, грузный, волосы темно-русые, лицо круглое, возраст около пятидесяти лет. Одет в коричневого цвета пиджак и кремовые брюки, на ногах плетеные, нынче модные сандалеты цвета беж. Галстук... Постойте, какой же галстук? Да, тоже коричневых тонов, но не гладкий, а с каким-то затейливым рисунком...

Рона, утирая со лба пот, передавал информацию дальше, по всем постам, занятым в операции:

— ...Шляпа тоже коричневая, поля немного шире, чем теперь в моде. Сейчас он уже вышел за ворота! Всем в зоне немедленно принять объект к наблюдению. Всем оперативным машинам доложить, как приняли приказ!

В динамике один за другим зазвучали голоса:

— «Жаворонок», информацию слышал, приказ понял!

— «Филин», слышал, приказ понял!

— «Синица», слышал, приказ понял!

Рона опять переключил микрофон на себя.

— Остаюсь на приеме! О всех перемещениях объекта прошу докладывать немедленно!

Саас неторопливо вышагивал по тротуару в направлении проспекта Ваци. На узком шоссе сплошным потоком двигались автомобили — утренние часы «пик». Остановившись на углу, он нетерпеливо ждал зеленого сигнала для пешеходов, чтобы перейти на трамвайную остановку.

В первой машине, следовавшей за агентом, сидел Салаи. Не доехав до угла полсотни метров, он тоже ждал. Чуть позади следовал автомобиль Кути. Третья машина, немного поотстав, дожидалась на стоянке перед стадионом.

— Кажется, объект собирается сесть в трамвай, — сказал в микрофон Салаи. — Пусть кто-нибудь от «Филина» сядет вместе с ним.

— Принято! — ответил Кути и вылез из машины.

Саас, мирно ожидавший у перехода, вдруг ринулся сквозь поток автомобилей, словно самоубийца, решивший расстаться с жизнью под колесами. Со стороны можно было подумать, что он хочет успеть на подходивший к остановке трамвай. Лавируя между машинами, Саас проскочил на противоположную сторону улицы и достиг островка трамвайной остановки, но далее не попытался вскочить в вагон, а прошмыгнул перед носом уже отъезжающего трамвая и с ходу нырнул в распахнутую Миллсом дверь бордовых «Жигулей», стоявших непосредственно перед светофором у тротуара. Миллс с места рванул машину и включился в поток движения.

Кути был уверен, что объект сел в вагон. Он бросился за трамваем и едва успел вскочить на заднюю подножку. Какой-то мужчина задержал ногой пневматическую дверь и втащил его за руку внутрь вагона.

Машина Салаи на предельной скорости совершила крутой разворот влево и помчалась вслед за трамваем, который успел за это время отъехать довольно далеко.

— Делай же что-нибудь! — нетерпеливо бросил Салаи оперативнику, сидевшему за рулем. Ему невольно вспомнилась вчерашняя гонка на «остине».

Оперативник, видимо, не уступал Салаи в искусстве вождения и, получив команду, вырвался из ряда, проделав каскад сложных трюков, опередил добрый десяток машин и устремился вдогонку за трамваем.

Кути в это время пробирался с задней площадки через битком набитый вагон вперед, к кабинке вагоновожатого. Напрасный труд! Скользя взглядом по лицам пассажиров, капитан не находил физиономии человека, побывавшего на кладбище. Кути стоял уже у передней двери, но объект как сквозь землю провалился — в трамвае его не было. Кути решил, что объект, пропустив этот трамвай, сел в следующий, а в толпе на остановке он просто его не заметил. Кути сошел на третьей остановке и стал ждать.

«Жигули» с Саасом и Миллсом катились тем временем к площади Карла Маркса. Саас прочитал вслух указание Форстера.

— «Имре возвращается сегодня вечером рейсовым самолетом. Взять под наблюдение немедленно. Не раздражать, не дергать, но ежедневно, один раз в день, давать ему почувствовать, что мы его контролируем. Двадцать седьмого июня Имре вновь вылетает к нам».

Миллс кивнул.

— Хорошо. Значит, до вечера мы можем поразвлечься.

— Думаю, теперь у нас с ним будет немного хлопот, — высказал свое мнение его напарник.

— Если на той стороне нашим удалось его обломать, — отозвался Миллс и деликатно пропустил вперед милицейскую машину с синими фонариками на крыше.

— Бенкс шутить не привык. В этом Имре убедился сам. Дочь директора у шефа в качестве заложницы. Ее жизнь и судьба в его руках!

Миллс флегматично заметил:

— Да, но она там. Знаешь, я охотно поменялся бы с ней местами.

Машина Салаи с немалыми трудностями развернулась на проспекте Ваци и поехала назад. У трамвайной остановки подобрали капитана Кути.

— Кто будет докладывать обо всем старику? — Салаи вздохнул.

— Конечно, ты! — коротко ответил Кути. Затем, подумав немного, он пожал плечами и взял в руки микрофон. — Знаешь, я ведь у тебя в долгу за тот случай в аэропорту. Помнишь, за Форстера, который вдруг состарился и у него разболелись зубы? Тогда ты меня прикрыл грудью, теперь моя очередь. — Кути подал сигнал вызова.

— Докладывает «Жаворонок»!

— «Центр» слушает! — тотчас послышалось в ответ. — Где вы оба находитесь?

— На проспекте Ваци.

— Ведете объект?

Капитан зажмурился.

— Упустили, — пробормотал он, пригнувшись, в ожидании удара грома.

И он прогремел.

— Черт бы вас побрал, идиотов! — гремел Рона. — Два недотепы, ростом до небес, а... Как это случилось?

Кути подробно изложил всю ситуацию. Доложил о трамвае, об интенсивности движения, о толпе, о толкучке в вагоне. Рона терпеливо выслушал его до конца, но ответил одним слогом:

— Возвращайтесь.

Понурившись, оба офицера стояли перед Роной.

— Счастье ваше, недотепы, что Клара сфотографировала этого могильного червя. Отлично сработала, а ведь это было ее первым оперативным заданием! А вы... Которое по счету для вас это дело?

— Товарищ начальник, все произошло так, словно... — начал было Кути.

— Словно, условно!.. Это вам не театр, товарищ драматург. Вас провели как первоклашек, в этом суть дела!

— Правильно, товарищ начальник, но мы... — Салаи тоже попытался спастись от полного разноса.