Под опущенным забралом

Воевать с партизанами в лесах безнадежно; капитан СС Розумек слышал, что такую же войну ведут партизаны Украины и Белоруссии. Там, на территории Советского Союза, летят под откос эшелоны со снаряжением и солдатами, положение на восточных фронтах в силу этого, как он полагал, весьма и весьма усложняется. В Словении до такого еще не дошло. Тут все-таки центр Европы, а не далекая Россия. Здесь немцы не должны кидаться за каждым «косо смотрящим», а вылавливать лишь вожаков, коммунистов-функционеров. Что касается сербов, то с ними разделаются усташи. Словенцев-коммунистов не так уж много, лучше посеять среди них панику, внушить недоверие к их комиссарам, засылать в их отряды побольше провокаторов.

Шеф бледского гестапо Розумек, майор рейхсзихердинста [32] СС Фриц Волкенборн и гаулейтер Каринтии Фридрих Райнер в этой политике против местного населения были едины.

Однако провалы провокаторов, засланных в партизанские группы, беспокоили капитана СС. Было удивительно, что завербованные Гельмутом люди сами открывались партизанам и начинали действовать на их стороне. Это было невероятно!

Розумек всю неделю приходил домой со службы мрачным и злым. Но в это воскресенье, усаживаясь после обеда у камина и захватив с собой вторую бутылку «Бургундца», развеселился и принялся рассказывать Анджеле длинно и скучно о своей службе на польской границе, где он познакомился с ксендзом, который питал слабость к женскому полу.

Анджела, стоя у окна, смотрела, как ветер кружит в парке увядшую листву, качает ветви деревьев и гонит к берегу темные, неласковые волны, а где-то на горизонте, среди обнаженных далеких скал, резко отделяясь от свинцового неба, вьюга белит первым снегом склоны.

У калитки задребезжал звонок.

— Тейфель! — пробурчал Розумек. — Пойди узнай, кого это несет?

«Один всегда черта поминает, а другой Бога (под другим» она подразумевала Аркадия Попова, который к месту и не к месту говорил «ей-богу?»)», — подумала Анджела и вышла на балкон. У калитки стоял среднего роста худощавый мужчина, по виду далматинец, и объяснялся с сержантом, который, видимо, не хотел его пускать.

— Карл, что хочет этот человек? — спросила она.

— Он приехал из Белграда, у него важное сообщение для герра гауптштурмфюрера, — отчеканил гестаповец.

— Впустите ого, сержант, — крикнул Розумек, высунувшись из балконной двери. — Я сейчас спущусь вниз. — И, обратившись к Анджеле, позвал: — Пойдем, послушаем, что он хочет. Тейфелсарбейт!

В небольшую комнату, раньше, видимо, служившую гардеробной, по соседству с просторным холлом, охранник ввел неприятного вида мужчину с землянистого цвета испитым лицом, бегающими глазами и сизым, свернутым набок, как у боксера, носом.

«Наверняка сидел в тюрьме, хитер и коварен, для вора или бандита трусоват… непонятно только, из какой семьи? — недобрым взглядом изучал пришельца Розумек. — Вид шулера или спившегося артиста».

— Меня зовут Периша Булин, мой отец состоятельный, известный во всей Далмации торговец Митко Булин. Я к вам по важному делу. Вот мои документы. — Пришелец протянул Розумеку книжечку.

— Когда вы приехали из Белграда? Что там делали и какое важное и срочное дело привело вас сюда, господин Булин? — разглядывая аусвайс, спросил гауптштурмфюрер.

— Я приехал более десяти дней назад и остановился у друга моего отца на вилле, неподалеку от отеля «Петран», и разыскиваю офицера-летчика, который состоял и заговоре и непосредственно участвовал в смещении правительства принца Павла, является активным членом Коммунистической партии Югославии. Сейчас находится в местечке Рибно или его окрестностях.

— Кто именно?

— Майор Аркадий Попов, бывший русский эмигрант…

— Попов? Почему вы решили, что он красный? Не врете? — Розумек посмотрел на Анджелу, которая недоуменно уставилась на стоявшего в почтительной позе Булина.

— Его любовница и ее отец, Драгутин Илич, арестованы в Белграде и отправлены в лагерь на Саймиште. Драгутин во время революции в России сражался на стороне красных. Попова разыскивает белградское гестапо. — Глаза Булина загорелись ненавистью.

— От кого вы узнали, что Попов находится в Рибно?

— Сейчас случайно я увидел его на улице и слышал, как он договаривался с шофером, ссылаясь на вас, чтоб тот отвез его в Рибно. Он покупал газеты в киоске «Дела». Машина под номером двадцать четыре сто сорок восемь СТ.

— О! Вы за всеми коммунистами так охотитесь или только за Аркадием Поповым? — пытливо уставился на пришедшего Розумек и написал записку: «Вызови по телефону машину и трех охранников», протянул ее Анджеле.

Закрывая за собою дверь, Анджела еще услышала ответ Булина:

— У меня с ним и личные счеты, но я говорю правду, он…

«Что делать? Немедленно предупредить, люди под угрозой провала, предупредить! Нельзя, чтобы летчика задержали по дороге! У Аркадия они обнаружат шифровку, что равносильно смерти под пытками, а если он не выдержит и заговорит — это провал партизанской операции и моя гибель. Гельмут умен, недоверчив, меня не пожалеет, — так лихорадочно думала Анджела, набирая номер телефона и слушая длинные гудки. — Если машина успеет проскочить пост № 49, Попова обязательно задержат в Коритно или, наконец, в Рибно. Это провал и Стояна, и, может быть, Веры!…

— Алло! Алло! Дежурного!

— Дежурный слушает.

— Это говорит секретарь Ан-7! Немедленно пришлите оперативную машину с тремя охранниками на виллу гауптштурмфюрера!

— Яволь! Выслать оперативную машину с тремя охранниками.

В этот момент отворилась дверь, Розумек просунул голову и сказал:

— Пусть перекроют все дороги и задержат машину под номером двадцать четыре сто сорок восемь СТ. Попова Аркадия взять под стражу и тщательно обыскать. Установить наблюдение за киоском «Дела». Выяснить, кто там торгует. Шофера допросить, обыскать и задержать до моего приезда. Все!

Анджела в точности повторила приказ. Внутренним чутьем она поняла, что Розумек стоит у двери и слушает. «Проверяет!» «Нахпрюфен, ревидирен унд иммер контролирен!» [33] — вспоминала она любимое слово гауптштурмфюрера.

— В Рибно! — скомандовал Розумек. — И побыстрей! — Машина рванула с места и умчалась.

Анджела кинулась в дом. Одеться и бежать на квартиру к киоскерше Вере, предупредить ее, чтобы готовилась к худшему и оповестила обо всем Марию Хорват. Когда она уже направлялась к выходу, зазвонил телефон.

— Алло! Фрейлен Ан-семь, пост номер сорок восемь доложил, что машина под указанным номером только что проследовала в сторону Рибно. За ней посланы мотоциклисты.

Анджела молча положила на рычажок трубку. «Это провал! — и опустилась на стул. — Что же я сижу? Надо действовать!» — И, поднявшись, направилась в комнату на нижнем этаже, отведенную для охранника, прихватив с собой бутылку «Бургундца», которую только почал Розумек.

— Сержант, у меня от всей этой суматохи разболелась голова. Я пойду спать, и не надо меня тревожить. А на телефонные звонки отвечайте, что «их нет дома»… А это, чтобы вам не было скучно, «Бургундец» вас развлечет. Гуте нахт!

Минут пять спустя она тихонько выскользнула в сад, через заднюю калитку спустилась к озеру и торопливо зашагала к отелю «Топлица». У озера «бура» бесновалась вовсю, над аллеей взвивались винтовые столбы опавших листьев. Идти было трудно, длинный плащ бил полами по ногам и еще больше затруднял шаг.

«Топлица», вся в огнях, показалась из-за поворота как-то сразу. Длинная, во все здание, балюстрада и балконы были безлюдны. «Бура» загнала всех в помещение.

В саду и под арками не видно ни души. Миновав отель, Анджела прошмыгнула к небольшому домику, который служил подсобным помещением или дворницкой соседней виллы «Лока», постучала в маленькое оконце и, когда приводнялась занавеска, приблизила свое лицо к самому стеклу. Мария Хорват узнала гостью, схватила с вешалки платок и вышла из комнаты.