С открытыми картами

Шатов достал из кармана перочинный нож с набором самых разнообразных лезвий, пододвинул стул к окну и расположился на подоконнике. Оглядев внимательно кассету, отклеил этикетку — под ней ничего не оказалось. Затем снял крышку, долго ее рассматривал. Крышка, казалось, возбудила в нем какие-то подозрения, но он пока отложил ее в сторону и с помощью ножа разломил корпус кассеты на две части. Исследовав их, снова взял крышку.

Фотолаборант за это время успел проявить пленку_:

В кабинете царило напряженное молчание. Оно казалось противоестественным в этом небольшом, с обычную жилую комнату, помещении, собравшем восемь человек. Фотолаборант медленно поворачивал пленку за конец оси, выступавшей над бачком, Шатов скреб ножом о крышечку кассеты, и эти звуки резали Антиквару слух. Акулов сидел, безучастный ко всему происходящему.

Наконец фотолаборант кончил дело. Ополоснув пленку, он посмотрел ее на свет и лаконично известил:

— Пустая.

Шатов прервал свое занятие, обернулся к фотолаборанту.

— Благодарю вас. Просушите и дайте мне. Можете быть свободны.

Фотолаборант отнес куда-то бачки, вылил их содержимое, а затем собрал все в мешок и оставил кабинет. Шатов продолжал исследовать крышечку, действуя на нервы Антиквару скрипом и скрежетом.

— Ну вот, полный порядок, — неожиданно сказал он громко, и Антиквар вздрогнул.

Шатов перешел к столу, взял из подставки лист бумаги и стряхнул на него крошечную полоску фотопленки — длиной в полсантиметра, а шириной не более двух миллиметров.

— Микрофотография, — с удовлетворением констатировал Шатов и пригласил Антиквара: — Прошу убедиться.

Но тот лишь метнул быстрый острый взгляд исподлобья, поверх очков и не пошевелился.

— Что вы можете заявить по этому поводу? — спросил Шатов.

— Это провокация…

Вскоре прибыл сотрудник Министерства иностранных дел и, выслушав сообщение подполковника Шатова, посмотрел дипломатическую карточку Антиквара. Затем снял трубку и неторопливо стал набирать номер на диске телефона.

— Это консульский отдел посольства? С вами говорит сотрудник Министерства иностранных дел Овчинников. В вашем посольстве есть атташе… — Он назвал фамилию. — Так. Необходимо, чтобы представитель посольства приехал в отделение милиции… — последовал номер отделения и адрес. — Да, прямо сейчас. Пожалуйста, мы ждем.

— Я требую отпустить меня. Вы не имеете права… — сказал Антиквар.

— Вот сейчас приедет представитель вашего посольства, ознакомится со всем происшедшим, и тогда мы решим, как с вами быть. А пока составим протокол. Сейчас мы еще не знаем, что содержит эта пленочка, однако факт есть факт — вы хотели ее получить от этого гражданина. Вот это мы и зафиксируем.

Писание протокола заняло пятнадцать минут. Когда он был готов, Овчинников предложил Антиквару прочесть и подписать его. Антиквар бегло просмотрел написанное и категорически заявил:

— Я не распишусь на этом.

— Почему? — спросил Овчинников. — Что-нибудь неверно?

— Да. Никто не подбрасывал кассету. Она принадлежит мне. А этого человека я вижу впервые.

— Вы будете подписывать? — последовал вопрос к Акулову.

— Что вы, гражданин начальник! — встрепенулся тот. — Я себе не враг!

— Вам это не поможет. Обоим, — вставил Шатов. Он не был раздражен, говорил спокойно. — Ладно, подпишем мы вместе с представителем Министерства иностранных дел товарищем Овчинниковым.

— Я могу быть свободен? — спросил Антиквар.

— Надо дождаться консула.

— Не ломайте комедию!

— Это не комедия.

Тут в дверь постучали, и появился высокий мужчина лет тридцати пяти.

— Что случилось? Почему вы задержали дипломата? — спросил консул.

— Этот дипломат злоупотребляет своим положением. Он был задержан в момент приема секретных материалов от гражданина Акулова, — объяснил Овчинников.

— Ложь! Этого гражданина я вижу впервые. Я протестую. Это неслыханно… — вскочив со своего места, резко заговорил Антиквар.

— Чем вы можете подтвердить свои обвинения? — спросил консул.

— Многим! — вмешался в разговор подполковник Шатов. — В качестве первого доказательства мы можем прокрутить кинопленку, на которой можно увидеть встречи вашего дипломата с арестованным нами гражданином Казиным, которого он привлек к шпионской работе. Несколько позже мы сможем показать вам его сегодняшнюю встречу на Новодевичьем кладбище с гражданином Акуловым. Товарищ Воркин, прошу организовать показ фильма.

— Не надо, — бросил сквозь зубы Антиквар.

— Мы можем идти? — спросил консул.

— Теперь — да, — последовал ответ.

Всю дорогу до своего посольства Антиквар никак не мог прийти в чувство от оглушительного удара, который был нанесен так неожиданно. Его жгла досада на самого себя, на разведцентр, на всю эту глупейшую затею с Борковым и с передачей пленки. В одно мгновение все полетело к чертям. Оказалось, что советской контрразведке вовсе не интересно держать его нетревоженным во имя засылки дезинформации. Гроша ломаного не стоят хитроумные расчеты разведцентра.

Оставалось проверить, действительно ли Кока арестован и что с Борковым.

…Трубку на том конце сняли сразу.

— Алло, вас слушают, — сказал нежный женский голос.

Не произнеся ни слова, женщина, звонившая из автомата, нажала на рычаг, но тут же подумала, что могла соединиться неправильно, и снова опустила монету в щелку, набрала аккуратно номер. Ей было известно, что по этому телефону никто, кроме мужчины, отвечать не может.

На сей раз ответил низкий мужской голос. Женщина спросила:

— Это Николай Николаевич?

— Нет.

— Можно его к телефону?

— Его нет.

— Он что, вышел?

— Да.

— Надолго?

— Не знаю. А кто его спрашивает?

— Знакомая. Когда он будет?

— Неизвестно. Как вас зовут? Что ему передать? — допытывался сочный баритон.

— Ничего. Я еще позвоню.

— Ну звоните, звоните…

По телефону Боркова ответили, что он уехал в длительную командировку.

Когда служащие посольства, из числа иностранцев, по просьбе Антиквара звонившие Коке и Боркову — в первом случае горничная, а во втором повар, — рассказали о своих переговорах, Антиквару стало совсем плохо. Чтобы проверить, насколько глубоко копнули контрразведчики тайную жизнь Николая Николаевича Казина, оставалось узнать, целы ли его сообщники-фальшивомонетчики. Адрес Пушкарева Кока с неохотой, но все же дал Антиквару в свое время.

Полуподвальная квартира в переулке рядом с улицей Обуха оказалась опечатанной.

В тот же день Антиквар составил для передачи в разведцентр обстоятельное донесение обо всем случившемся и отослал его с дипломатической почтой…

Десятое и одиннадцатое августа оказались днями оживленных радиопереговоров.

Разведцентр прислал следующую шифровку: «Надежде. Операция провалена. Обусловьте с Бекасом связь, предложите ему выехать в другой город, желательно в Сибирь. Сами немедленно уходите на юг, в Николаев или Одессу. Сохраните дубликат пленки. Слушаем вас непрерывно».

Ответ гласил: «Кажется, обнаружил слежку. Выезжаю в Одессу. Жду указаний».

И наконец, приказ центра: «Будьте готовы к переправе. Слушайте нас двадцатого августа и затем каждый следующий день в течение недели в 23 часа 10 минут. В эфир больше не выходите. Радиопередатчик спрячьте».

…22 августа поздним вечером на даче под Москвой сидели полковник Марков, Павел и Михаил Тульев. Прощальная беседа подходила к концу.

Перечитав еще раз радиограмму, в которой детально излагалось, как должна совершаться переброска Надежды за границу, Владимир Гаврилович сказал:

— Ваши бывшие хозяева испугались, что связь с Кокой вас погубит. Вы опять обретаете ценность в их глазах. Ради этого мы трудились, и хорошо, что не напрасно.

Владимир Гаврилович не упомянул, каким важным звеном в цепочке была роль Боркова-Кустова, о существовании которого Михаилу Тульеву знать было не обязательно. Но без этого звена вся операция контрразведчиков по разоблачению Антиквара и Коки выглядела бы для разведцентра непонятно и подозрительно. И вряд ли бы Тульева отозвали из СССР.