Пересыхающее озеро

Сигурд Оли пошел поговорить с журналистами. Эрленд спустился туда, где еще была вода. Волны легко набегали на песок. Инспектор смотрел на послеполуденное солнце, отражающееся в водной глади, и размышлял над тем, что произошло. Ушла ли вода по воле людей, или поработала природа? Будто сама водная стихия пожелала открыть преступление. Сохранила ли она следы других злодеяний, там, на глубине, в безмолвном мраке?

Эрленд посмотрел на дорогу. Облаченные в белые комбинезоны техники, увязая в песке, торопливо шли в его сторону. Они несли палатку и сумки с загадочными предметами. Эрленд поднял лицо к небу и ощутил на щеках солнечное тепло.

Может быть, это оно осушило озеро.

Первым, что обнаружили техники, когда стали расчищать скелет от песка своими маленькими лопаточками и кисточками из тонкого волоса, была веревка, извивающаяся между ребрами и сзади по позвоночнику скелета. Ее конец уходил дальше в песок.

Гидролога, нашедшего скелет, звали Сунна. Она сидела на диване, уютно укутавшись в одеяло. Кассета — американский триллер «Власть страха» — была вставлена в видеоплейер. Тип в черных носках исчез. Он оставил на клочке бумаги два номера телефона, которые женщина тут же спустила в унитаз. Фильм только начался, но тут позвонили в дверь. Сунне захотелось сделать вид, будто никого нет дома. Ее часто беспокоили подобным образом. Если это были не продавцы сотовых телефонов, то в дверь звонили торговцы сушеной рыбой или подростки, собирающие банки из-под газировки и врущие, что они помогают Красному Кресту. Звонок задребезжал снова. Женщина еще немного помедлила. Потом вздохнула и сбросила с себя одеяло.

Когда Сунна открыла дверь, на пороге стояли двое мужчин. У одного было до странности печальное, даже несчастное выражение лица. Он сутулился, хотя ему было всего-то пятьдесят с хвостиком. Другой мужчина был значительно моложе и приветливее, даже, можно сказать, очень симпатичный.

Эрленд заметил, с каким интересом женщина разглядывает Сигурда Оли, и не мог сдержать улыбки.

— Мы пришли по поводу озера Клейварватн, — объяснил он.

Когда они уселись в гостиной, Сунна рассказала им о том, что произошло с озером, согласно результатам, полученным ею и ее коллегами из энергетической компании.

— Из озера не вытекает ни одного видимого ручья или реки, — объясняла гидролог, — однако в течение последних лет подземные стоки уносят по кубометру воды в секунду, хотя до этого система держалась в относительном равновесии.

Эрленд и Сигурд Оли смотрели на нее в упор, стараясь выглядеть заинтересованными.

— Вы помните землетрясение 17 июня 2000 года на юге Исландии? — спросила Сунна, и полицейские кивнули. — Через пять секунд после него произошло сильное землетрясение в районе озера Клейварватн, приведшее к тому, что отток воды из него удвоился. Поначалу, когда озеро стало мелеть, люди думали, что это происходит из-за уменьшения количества осадков, а затем выяснилось, что причина — в подземных стоках, которые существовали десятки лет, но вследствие землетрясения увеличились и стали уносить больше воды. Раньше площадь озера составляла порядка десяти квадратных километров, а на сегодняшний день — едва восемь. Уровень воды понизился по меньшей мере на четыре метра.

— И поэтому скелет оказался на виду, — сделал вывод Эрленд.

— Мы находили останки овцы, когда вода опустилась только на два метра, — продолжала Сунна. — Но ее, естественно, по голове не били.

— Что вы имеете в виду — «по голове не били»? — оживился Сигурд Оли.

Сунна взглянула на него, стараясь не смотреть на его руки, чтобы никто не догадался, что она ищет у него на пальце обручальное кольцо.

— Я обратила внимание на дыру в черепе, — сказала она. — Вы знаете, кто это?

— Нет, — ответил Эрленд. — Чтобы отплыть так далеко от берега, ведь нужна лодка, правда?

— Если вы хотите знать, мог ли кто-нибудь дойти ногами до того места, где лежит скелет, ответ — нет. Еще совсем недавно глубина там достигала по меньшей мере четырех метров. А если трагедия произошла много лет назад, о чем мне трудно судить, то уровень воды был еще выше.

— То есть они доплыли туда на лодке? — уточнил Сигурд Оли. — На озере есть лодки?

— В округе расположено несколько домов, — сказала Сунна и посмотрела ему прямо в глаза. У этого полицейского были красивые темно-синие глаза с длинными ресницами. — Возможно, там есть какие-нибудь барки. Но я ни разу не видела лодок на озере.

«Разве что мы с тобой прокатились бы вместе…» — подумала она.

У Эрленда в кармане зазвонил телефон. Это была Элинборг.

— Ты должен вернуться сюда, — попросила она.

— Что случилось? — спросил Эрленд.

— Приходи и увидишь. Просто удивительно. Никогда такого не видела.

3

Он встал, выключил телевизор и тяжело вздохнул. В новостях долго говорили о том, что в озере Клейварватн нашли скелет. Выступал начальник криминальной полиции, заявивший, что будет проведено тщательное расследование.

Он подошел к окну и посмотрел в сторону моря, на дорожке у берега он увидел пару. Они каждый день проходили мимо его дома — мужчина чуть-чуть впереди, женщина старалась не отставать. Супруги разговаривали на ходу, он — обернувшись назад, а она — глядя ему в спину. Из года в год они проходили мимо его дома, но не обращали никакого внимания на окружающий пейзаж. Раньше парочка иногда останавливалась, чтобы рассмотреть его дом или другие дома на Приморской набережной, [4] а также палисадники. Временами они принимались разглядывать новые садовые украшения, ограды и приведенные в порядок террасы. Они выходили на эту прогулку в любую погоду и в любое время года после обеда или ближе к вечеру, всегда вдвоем.

Он посмотрел на море и увидел большое грузовое судно на горизонте. Солнце все еще стояло высоко в небе, несмотря на то что вечер уже давно наступил. Самое светлое время года продлится до тех пор, пока дни снова не начнут укорачиваться до предела. Весна была прекрасна. Уже в середине апреля он заметил первых чернозобиков у своего дома. Они прилетели следом за весенним ветром из Европы.

Впервые он уехал из Исландии на корабле в конце лета. В те времена грузовые суда были не такими огромными, да и контейнеров еще не существовало. Он представил себе моряков, которые носили в трюм мешки весом по пятьдесят килограммов. Вспомнил их рассказы о контрабандистах. С моряками он познакомился, когда подрабатывал летом в порту, и они веселились, рассказывая ему, как дурачат таможенную службу. Некоторые из этих историй казались настолько неправдоподобными, что он считал их выдумками. Другие были занимательны, захватывали дух и не нуждались в приукрашивании. Но были и такие истории, которых ему не рассказывали, хоть моряки и говорили, будто уверены в том, что он не проболтается, — только не коммунист из школы-гимназии!

Такой не выдаст.

Он посмотрел в телевизор. Ему показалось, что всю свою жизнь он только и ждал этого сообщения в новостях. С тех пор как он себя помнил, он был социалистом, так же как все члены его семьи и с материнской, и с отцовской сторон. Мысль о том, чтобы быть аполитичным, просто не допускалась. Его взращивали с ненавистью к консерватизму. Отец активно участвовал в профсоюзном движении первой четверти двадцатого века. В доме постоянно велись разговоры на политические темы. Особенное недовольство вызывала американская военная база, расположенная на плоскогорье Среднего мыса. [5] Кучка немногочисленных исландских капиталистов всячески ее обхаживала и облизывала. Именно они извлекали наибольшую выгоду из военного присутствия.

Потом, естественно, нужно вспомнить друзей и товарищей из родственной среды. Они были даже слишком радикальными, при этом некоторые демонстрировали верх красноречия. В памяти еще сохранились впечатления от политических собраний, страстности выступлений, гнева ораторов. Он приходил на собрания со своими товарищами; как и он, они только делали первые шаги в молодежном движении и завороженно слушали громогласные вдохновенные речи партийного лидера о давлении капиталистов на пролетариат и американской военной угрозе, которая всех держит под каблуком. Он много раз слушал подобные речи, всегда с одинаковой убежденностью. Они увлекали его, поскольку его воспитали в духе социализма, патриотизма и любви к Исландии. Он твердо знал, во что должен верить, и был убежден, что правда на его стороне.