Корж идет по следу

— Вы проверяли, был ли Быхин у врача? — спросил Корж Стрельцова.

— Да, у меня есть официальная справка.

— А факт ночевки?

— Тоже проверял. Быхин останавливался в доме восемнадцать по Огородной улице.

— Что из себя представляют хозяева?

— Абсолютно ничего подозрительного. Старушка пенсионерка с дочерью и внучкой. Дочь работает бухгалтером в райзо. Муж ее — на фронте.

— До этого они знали Быхина?

— Нет. Пустили просто из сострадания. Когда он ушел обратно, даже не слышали, — спали.

— Ну, ладно. Что за колхоз в Степанове?

— Крепкий, богатый. Передовой в районе. Народ очень дружный, работают хорошо.

— Председатель?

— Захар Иванович Солодов. Руководит артелью со дня организации. Коммунист, орденоносец.

— В армию его не взяли?

— Годы вышли. Ему уже шестьдесят два.

— Жители все — местные уроженцы или есть пришлые? Сейчас, может быть, живут эвакуированные?

— Нет, все коренные старожилы. Ни пришлых, ни эвакуированных в Степанове нет.

— А как же Быхин? Ведь он из Татарии.

— Он проживает в районе около пяти лет.

— В протоколе допроса говорится только о трех годах.

— Это те, что он проработал в Степанове. А до этого Быхин был пастухом в Беклемишеве, затем полевым сторожем в Лужках, работал где-то еще, но где — я пока не знаю.

— Почему он ушел из Беклемишева и Лужков?

— Не могу сказать. Я не спросил. Старик он дряхлый, больной, на допросе еле сидел.

Корж понял, что ему самому придется выяснять этот вопрос.

— В ночь на тринадцатое никто из посторонних в Степанове не ночевал?

— Нет. В колхозе заведен порядок: немедленно сообщать в правление о каждом новом человеке, будь то родственник, гость или случайный прохожий.

— А ночью можно пройти через село незаметно?

— Вряд ли. Сторожа дежурят у складов и ферм, на пожарной вышке и у мельницы. Кроме того, по селу патрулируют три группы по два человека из колхозной военизированной дружины.

— Ого! У них есть даже такая! Из кого она состоит?

— Молодежь, подростки.

— Кто руководит?

— Кузнец Антон Бурдин. Прошел всю империалистическую и гражданскую, так что дело знает.

— Двенадцатого никто из жителей села не отлучался?

— Кроме сторожа сада Быхина и ребятишек, ездивших в ночное, никто.

— Ребятишки ездили в ночное, — задумчиво повторил Корж. — Это тоже интересно. Вы, случаем, не знаете, где они были?

Стрельцов улыбнулся.

— Очень хорошо знаю. До войны сам туда частенько ездил. Отменная рыбалка с бредешком.

— Вот как!

— Да, — продолжал Стрельцов. — Ниже села, если идти по течению Волги, есть небольшая луговина с озером. Рыбы в нем!.. Прямо хоть ложкой черпай. А кругом очень хорошая сочная трава. Но косить ее нельзя — мешают кочки, кустарник. И вот, чтобы она не пропадала, там и пасут по ночам лошадей.

— Как я понял, луговина расположена уже за садом?

— Совершенно верно.

— Далеко от дороги?

— Не очень.

— Могли бы ребята услышать или увидеть, что происходит на дороге? Например, идет кто-нибудь или едет?

— Право, не знаю. Если не спали…

— Вы беседовали с ними?

— Да что они могут рассказать? Как пекли картошку в углях или ловили рыбу…

Корж недовольно покачал головой.

— Это вы зря, сержант. У ребятишек глаза острые, и, зачастую, они видят больше, чем на их месте увидел бы взрослый. Обязательно нужно будет с ними потолковать… А можно пройти в сад, не заходя в село?

— Кругом поля. Рожь.

— В ней-то как раз и удобно подобраться незаметно. Вы не смотрели, — может, протоптан след?

— Вот, сегодня собирался туда…

— Н-да… — Корж помолчал, задумчиво барабаня по столу пальцами. — Мне нужна карта района. Я хочу подробней знать расположение Степанова и окружающей его местности.

— Сейчас принесу. — Сержант встал, но в это время в дверь постучали. — Войдите! — громко сказал он.

В кабинет вошел дежурный райотделения и с ним длинный, как жердь, бородатый мужчина в потертом бушлате и видавшей виды, помятой фуражке с якорьком на околыше. Дежурный кивнул на него:

— К вам, товарищ сержант.

— Я вас слушаю, — обратился Стрельцов к посетителю.

Тот снял с головы фуражку и, переступив с ноги на ногу, смущенно произнес:

— Тут такое дело, товарищ начальник… Я, значит, водолив с пристани. Может, слышали: Трофимов Ефим Сидорыч.

— Ну-ну, в чем же ваше дело заключается?

— Да как бы вам сказать…. Лодка у нас пропала. Казенная… Только-только получили новенькую, покрасить даже не успели…

— Так вы с этим обратитесь к начальнику милиции. Расследованием краж и розыском похищенного занимаются они.

— Я уж был там, да начальник уехал по району.

Корж включился в разговор:

— То есть как пропала? Украли, что ли?

— Кто ее знает. Пропала — и все. Позавчера была, а вчера хвать! — и нету.

«Позавчера… Это же, значит, двенадцатого…» — Корж невольно насторожился.

— Вот это ловко! — усмехнулся Стрельцов.

— То-то что здорово! — вздохнул водолив.

— Расскажите-ка подробней, как это случилось.

— Да тут такое дело, что никаких подробностей и нет. Чего ж… Была лодка, привязанная к мосткам веревкой. Утром встали, глядь: веревка тут, а лодка — тю-тю! Вот и все.

— Кто и куда в последний раз плавал на ней? — задал вопрос Корж.

— Я, в тот же день за тальником ездил на ту сторону.

— Корзинки, что ли, плетете? — высказал догадку Корж.

— Приходится. Время тугое, хоть чем-нибудь мало-мало перебиваться нужно. Меняю на картошку, на молоко. Кто чего даст. Да и корзинки-то ведь не ахти какие, по мастеру. Только от нужды делаю, а бабы берут, потому как больше достать негде. Ну, выходит, и выручаем друг дружку…

— Когда вы вернулись, в какое примерно время?

— А пес его знает, сколько было по часам. Я не смотрел. Но уж сумерки спускались.

— Лодку вы разгрузили тут же или оставили тальник до утра?

— Разгрузил.

— Весла убрали?

— А как же. На место положил. На носу пристани.

— Они целы?

— То-то что нет! И их забрали…

Корж удивленно пожал плечами.

— Значит, кто-то ночью ходил по пристани, брал весла, отвязывал лодку, выводил ее из-под мостков, и никто из команды ничего не слышал. Как же это так?.. Пьяные, что ли, все были?

— Ни боже мой! — запротестовал водолив. — Я уж не помню, когда мы и пробовали эту штуку. За день намаешься туда да сюда, — и без вина спишь как мертвый.

— А вахтенный что делал?

Водолив опустил глаза и беспокойно переступил ногами.

— Ну!

— Да… тут такое дело… — извиняющимся тоном продолжал водолив. — Вахту стоял Петька, матрос. Молодой еще, только-только семнадцать лет исполнилось. Ну, понятно, что к чему…

— Пока абсолютно нет.

— Оказывается, к нему дивчина, зазноба его приходила в ту пору, и они, значит, посидели недолго на корме, покалякали. И вот в это время, я так думаю, вся неприятность и произошла…

— Ну и ну! — покачал головой Корж. — Прямо удивительно, как все складывается. А почему вы вчера не заявили о пропаже лодки?

— Да некогда было. Я, как увидел, что ее нет, пошел вниз по реке, километров пятнадцать отмахал. Может, мол, доехал кто куда нужно и бросил ее у бережка. Только нет, не нашел. А вверх этот ходил, Петька. Тоже пустой явился. Вот уж сегодня я и решил заявить.

— Верхом или низом берега вы шли?

— Верхом. У воды местами топко, да и ключи бьют.

Больше у Коржа вопросов не было.

Стрельцов сказал:

— Напишите заявление о случившемся. Будем искать вашу лодку. Только обязательно укажите все ее приметы, даже самые незначительные.

Водолив ушел.

Стрельцов отправился за картой.

Корж закурил, встал с дивана и подошел к окну.

По улице, вымощенной булыжником и густо припорошенной у обочин сенной и соломенной трухой, медленно двигалась пустая подвода. Мальчишка возчик, вытянув руки с вожжами, шел рядом с телегой. «Трясет на камнях, вот он и слез», — почему-то подумал Корж. За телегой, опустив голову и высунув от жары большой, красный язык, лениво плелась лохматая собака. Она то и дело отставала и тогда, подобрав язык, торопливо трусила вдогонку. Людей на улице было мало, лишь у магазина толпилась небольшая очередь.