Призрак Проститутки

Я дал ему допить и проводил до дверей.

Пожалуйста, напишите поскорее и поподробнее. С вами все в порядке?

Преданный вам

Гарри.

Предложенный Фуэртесом сценарий не оставил меня равнодушным, и я поделился им с Кэлом. В ответном послании из Токио он писал:

«Идея насчет ската может показаться несусветной дичью, но я лично заинтересован в том, чтобы выдрать у главного кубинца последний волос из бороды. Как ему только не совестно после всего землю топтать? Мы с тобой до него еще доберемся. И скоро. Глфкс.»

23

28 ноября 1962 года

Дорогой мой Гарри!

Каюсь: я затянула с подробным отчетом о переговорах Джека и Бобби с Хрущевым и Добрыниным, а теперь уже слишком поздно. Вы были правы. При мысли, что надо воссоздать по памяти все тончайшие ходы, меня одолевает тоска. Невероятно живо во мне воспоминание о том, как невозмутимо и хладнокровно держался Джек в те часы и минуты, когда русские суда приближались к линии «карантина». Бывают моменты, когда большим политикам достаются не только привилегии богов, но и их терзания. Не слишком выспренне звучит? Ну и пусть, мне все равно. Я люблю Джека Кеннеди за то, что он нашел равновесие между двумя кошмарами — смирением и гибелью человечества — и сохранил это равновесие, несмотря на все трюки Хрущева уже после того, как русские корабли повернули назад. Признаюсь, Гарри, до этого момента я по-настоящему не верила в президентские способности Джека Кеннеди. Он был мне чрезвычайно симпатичен тем, что сумел избежать присущего большинству ведущих политиков омертвения души, но именно поэтому я втайне полагала, что он не сможет на равных противостоять советским монстрам, которые приходят к власти с ведрами крови в коридорах. То же относится и к Бобби. Как могут не запаниковать в такой ситуации два хорошо воспитанных американца, наивные, как все с детства обеспеченные люди? А ведь какое мужество продемонстрировали они, оказавшись на самом краю пропасти! Даже Хью, который считает, что Хрущев, проиграв по большому счету, все же наварил на этом деле незаслуженно много, даже он стал чуть больше уважать Джека. А я, в отличие от Хью, глубоко тронута. Два брата, любящие друг друга, перевесили на весах Истории жестокого грязного дикаря.

Вы, вероятно, будете разочарованы, но я не стану описывать все подробности переговоров. Наша сторона, естественно, требовала немедленного удаления ракет, а также пятидесяти бомбардировщиков «Ил», «проданных» Кубе Хрущевым. Мы призвали наделить представителей ООН правом инспекции на местах. Взамен мы давали обязательство не прибегать к вторжению на Кубу — разумеется, при условии, что Кастро откажется от подрывной деятельности в Латинской Америке. На бумаге все было ясно изложено, но по каждому пункту следовало установить сроки. Джеку пришлось лавировать между собственными «ястребами», которые категорически возражали против любых уступок («никаких компромиссов — только на наших условиях!»), и «голубями» вроде Эдлая Стивенсона («пусть только Хрущев отдаст своим судам приказ повернуть назад»). Кроме того, Кастро вообще не желал ничего знать. Отдать бомбардировщики? — нет; допустить инспекцию на месте? — никогда; он даже не желал отказаться от ракет.

Гарри, я больше не хочу об этом. Я уже поняла, что в подобного рода вопросах необходимо выделить суть. В данном случае она заключалась в удалении с Кубы ракет. Таким образом, Джек, не настаивая на немедленном выводе с острова пятидесяти бомбардировщиков (это явно второстепенный фактор в контексте паритета), а также согласившись с отказом Кастро допустить на свою территорию наблюдателей ООН (разведывательные полеты «У-2» делают наземную инспекцию ненужной), в конечном итоге все же сумел вынудить Хрущева вывезти свои ядерные снаряды с острова, невзирая на истерические вопли Фиделя Кастро.

Довольно. Если бы я не решила ограничиться кратким изложением, мне пришлось бы отправлять по десять страниц каждый день в течение недели. А это не входит в мои планы. Лучше я поделюсь с вами своими размышлениями о Бобби Кеннеди. А в последние дни я много думаю о нем. Начиная с лета Бобби довольно часто приглашал нас к себе, в Хиккори-Хилл. И это несмотря на то что мы явно не в фаворе у Этель. Я уверена, она неплохая женщина, добрая душа, полная сострадания к бедам своих ближних, а вот к невзгодам всех прочих у нее чуть более отстраненное и созерцательное отношение, хотя, разумеется, она такая убежденная католичка, и потом, у нее столько детей. Будь я на ее месте, наверняка бы спилась.

Хью, я подозреваю, приглашают как теннисиста — он играет уверенно, элегантно, напористо. Все хотят сыграть с ним в паре (пока он не начинает язвить). В Рэдклиффе я была помешана на травяном хоккее и с тех пор сражаюсь в весьма жесткой, даже жестокой манере (ну держись — сейчас я тебе врежу!), а это мало кому по душе, к тому же я редко проигрываю женщинам, — словом, мои победы на корте не способствуют появлению новых друзей. Кристофер, который в свои шесть лет необычайно застенчив, терпеть не может эти выезды из-за маленьких Кеннеди, которые всячески стремятся преодолеть его нежелание участвовать в их забавах. Хотя это бывает далеко не каждое воскресенье, мне неприятно, что Кристоферу приходится страдать из-за нас, но Хью в таких случаях говорит: «Ведь это его первое боевое крещение с момента появления на свет. — И обязательно добавляет: — Ты его напрочь испортила».

С учетом всего сказанного, посещение Хиккори-Хилл не такое уж большое удовольствие для вашей Киттредж, как следовало бы ожидать, но поскольку я обожаю Бобби, а он всегда рад возможности потолковать со мной, нам обоим бывает интересно. Все в высшей степени невинно. Скажу по секрету: я догадываюсь, что Бобби смертельно хотелось бы завести интрижку, но, помилуй Бог, к чему это приведет? «Тайм» присвоил ему титул Отца года. Так что приходится ему находить утешение в интеллектуальном общении с дамами вроде меня. Мы иногда беседуем на серьезные темы и по телефону. Он приоткрывает для собеседника недра своего феноменального ума, в котором уживаются детская наивность и железная логика. Его энергия поражает. Ну кто еще — разве что, Хью — способен одновременно вести игру на стольких досках. А это и гражданские права с катавасией в Миссисипском университете, и ракетный кризис, и нескончаемая тяжба с Хоффой и с мафией плюс рутинные обязанности в министерстве юстиции, плюс «зеленые береты», плюс ваша «Мангуста» (по-видимому, наименее успешное предприятие из всех, за которые он когда-либо брался), ну и время от времени — «черти из табакерки», которые затмевают все прочее. Например, месяц назад Бобби пришлось приложить титанические усилия, чтобы вызволить Бригаду. Он сработал просто потрясающе. Помните, я писала вам о Гарри Руисе-Уильямсе, том самом замечательном кубинце с покалеченной ногой, который все эти месяцы обходил американцев и американцев кубинского происхождения, собирая миллионы долларов на выкуп. Не уверена, что вы отнеслись к этому эпизоду с должным вниманием и помните, в частности, такой факт: многие республиканцы ополчились на братьев Кеннеди за то, что те серьезно отнеслись к проблеме обмена пленных на тракторы для Кубы! Мерзко. Несчастные кубинцы гниют в тюрьмах, а наши политики пытаются нажить капитал на дешевом пещерном антикоммунизме. Ну и вот, сегодня Бригада находится в плену уже более полутора лет. Бобби рассказал мне, что один богатый кубинский эмигрант, у которого на Кубе осталось крупное поместье, съездил туда в качестве эмиссара и был буквально потрясен, увидев, в каких нечеловеческих условиях содержатся эти люди. По его словам, у них был такой же понурый и обреченный вид, как у скота, приговоренного к закланию. «Я не могу выкинуть это из головы, — сказал мне Бобби. — Люди смирились!» А кубинец сказал ему: «Если вы, господин генеральный прокурор, действительно хотите вызволить этих людей, надо действовать немедленно. Иначе вам выдадут в лучшем случае трупы». «Вы правы, — ответил Бобби, — мы их туда послали, и мы их оттуда вызволим не позднее Рождества».