Записки агента Разведупра

— Хорошо. Задержите его до моего прихода на квартире «Спортсмена». Я дам ему инструкции. Винтовки и наганы находятся в пограничной комендатуре. Переотправка должна происходить осторожно, и если эта сволочь влопается, то я дам приказ расстрелять его бабу и брата. Вы так ему и объясните. С ними нечего миндальничать. Деньги берут, проклятые, а трусят. Сколько числится коммунаров в отряде Хейсканена? — произнес Бергман, вынимая из портфеля пачки новеньких кредиток и отсчитывая мне просимую сумму.

— По его данным, сорок три.

— Скотина! Организация отряда в сорок головотяпов обошлась уже в полтораста тысяч. На кой черт вообще эта бобрищевская затея? Попрячут оружие в землю и будут ждать прихода революции. А сами не рискнут подстрелить даже какого-нибудь шпика, — разносил финпартийцев Бергман и, передав мне деньги, опустил портфель на пол.

— Завтра утром я жду вас около Коркеасаари с товарищем Муценек. Прибыла партия «камешков», надо реализовать срочно. Но уже подыщите нового покупателя. Помимо того, Павлоновский приложил колье в сто жемчугов. Позондируйте уже сегодня покупателя. Относительно того таинственного сотрудника напишите мне рапорт. По инструкции, как вы знаете, имя знать и не нужно. Вы отвечаете за него, товарищ, не так ли?

— Вполне, — ответил я и убрал деньги.

— Отлично. Не может ли он дать нам напрокат часть переписки между Фену и парижским комитетом? Если он уже может дать устав, то и это возможно. Интересные письма сфотографируем, для вербальной ноты финскому правительству составим доклад Коппу, и дело в шляпе. К следующей неделе заготовьте мне списки членов компартии, депутатов Сейма и укажите количество их выступлений за прошлую сессию. К осени надо чистку провести по нашим данным, а не по брехне их Цика, — сказал Бергман, надевая пальто и шляпу.

Взял свой портфель и, пожав мне руку, вышел. Устав Комитета по оказанию помощи русским эмигрантам в Финляндии был вручен Бергману.

— Этот устав не подписан генералами Баратовым, Миллером, Врангелем и Деникиным. В нем сорок параграфов, а устав дисциплинарных взысканий имеет что-то больше пятидесяти параграфов, — сказал Бергман, недоверчиво взглянув на меня.

— Принесите мне эти уставы, и я докажу вам, что агента вашей разведки надо ликвидировать, — предложил я Бергману, уверенный в изобретательности агента.

Бергман дал согласие представить на проверку эти документы.

И через день я сообщил ему, что уставы написаны на пишущей машинке одного «бюро переписки» по заказу Освальда Тирмана. Бобрищев и за эти «уставы» уплатил Освальду несколько тысяч марок.

— Совершенно правильно, атташе получил от Освальда эти уставы. Он внимательно изучал подписи, скрепленную печатью ньюландского губернатора актовую бумагу и прочитав несколько переведенных страниц, сказал: «Настоящая, а в ней нет ни черта. Значит, у них есть еще другой устав, по которому все военнообязанные считаются состоящими на военной службе».

— Такого устава нет, — сказал я.

— Нет, есть! У меня есть сведения, что каждый офицер получает жалованье из Общевоинской организации, — возразил Бергман, уверенный в явной истине своих «сведений».

— Товарищ Бергман, это абсурд, таких сумм не выдают. Есть пособие инвалидам и неимущим, — произнес я, стараясь убедить Бергмана и этим избавить себя от приобретения «второго» устава.

— Хорошо, я вам докажу. Агент моей разведки представил мне копию секретного устава, — согласился Бергман и, положив в портфель сфабрикованные «документы», рассмеялся.

— Идиота Бобрищева надували и продолжают надувать всякими «важными» бумажками вроде этих сочинений угробленного Освальда. Ему вчера опять «удалось» купить у финна-коммуниста секретный список агентов тайной полиции. Имена начальника и его помощника верные, а агентура… Ха-ха-ха. Я не нашел ни одной настоящей фамилии — все брехня. А «пятерка» уплыла в карман маргаринового коммуниста. Знаете такого — Сало, работает в сенатской типографии? — продолжал он с злорадным смехом.

— Сало? Это же самый верный агент товарища Розенталя, — сказал я.

— А теперь он у кого в списке? — спросил Бергман.

— У товарища Муценека, — ответил я, — под кличкой «Пекарь».

Лицо Бергмана перекосилось от злобы.

— Бандит! Я этому Муценеку дам жару. Слушайте, товарищ, это же бар…. в конце концов. Розенталь передает провокаторов Муценеку, а тот, головотяп, пользуется их услугами? — воскликнул взбешенный Бергман и что было силы треснул кулаком по столу. — Я ликвидирую это. Ах, «Пекарь», так, значит. Пошлем-ка его в командировку. Розенталю я предпишу убрать эту собаку в три счета. У вас тоже агенты Розенталя. Всех вы знаете?

— Всех.

— Чуть что заметите, сообщите мне. Я не мягкотелый Розенталь или наивный Бобрищев, меня не надуть. Значит, «Пекаря» утилизировать. Хорошо, что вы предупредили, товарищ. Вот они, финские партработники. Провокаторы. Мы с вами, товарищ, должны произвести чистку среди нашей агентуры. Я снесусь с центром и приступим к вылавливанию гадин. Подберем надежный кадр, увеличим им оклад, но зато и потребуем работы. У вас есть на примете кто-нибудь? — продолжал Бергман, напуганный, видимо, ненадежностью агентуры.

— Я могу представить отличную агентуру, но тогда они должны подчиняться только мне и находиться в сфере моих поручений. Вербовку я произведу среди финского пролетариата, а не партийцев типа «Пекарь». Лучшее, что могу посоветовать, — это обратиться к комячейкам и по их рекомендациям переформировать штаты. Финскому цека я не верю. Там протекционизм: родственный или корыстный. Идейных людей мало. Эту шушеру я знаю, — сказал я, нисколько не преувеличивая мнения о финских товарищах по партии.

— Да, оно так. Товарищ Менжинский был прав, говоря после кровавой драки в финской компартии, что весь их цека надо сослать в Соловки, а дезертиров вроде Куусинена, Сирола, братьев Рахья и других прихвостней партии расстрелять, — произнес Бергман нервно теребя край скатерти.

— Вы правы, товарищ Бергман, — согласился я, — это была ошибка центра, что после бегства финского совнаркома из Гельсингфорса не ликвидировали его, как предлагали товарищи Дыбенко, Лацис и Ягода. Теперь выясняется, что типы авантюристов Хаайалайнена, расхитив имущество финказначейства, вместо участия в руководстве военных операций, проигрывали в «очко» миллионы марок, бросив Красную армию на расстрел немцам и белофиннам.

— Ну ладно, еще и им будет крышка, — произнес Бергман вставая, — а теперь напишите мне рапорт о «Пекаре» и соберите материал о бывших членах финцека.

Бергман ушел, условившись вызвать меня по телефону через несколько дней.

XV

По распоряжению Бобрищева мне поручили произвести вербовку среди рабочей молодежи десяти наиболее развитых и способных «комсомольцев» для отправки на командные курсы в Петроград. Каждому кандидату полагалось: подъемные и путевые в сумме девяти тысяч марок. Финский партком составил мне списки, а Бобрищев, Муценек и я произвели тщательный контроль кандидатов и назначили смотр в Пакинкюльском лесу.

Раннее утро… Проезжая мимо моей виллы, военком и Муценек захватили меня в автомобиль.

Мы понеслись к назначенному месту, из предосторожности пользуясь на сей раз наемной машиной, правил ею партиец — шофер Репола. В лесу, на поляне, нас ждала группа «кандидатов» во главе с Бергманом.

Бобрищев окинул начальническим оком молодых парней лет по 20–22 и через меня передал им свое приветствие и пожелание успешно закончить курсы.

Потом Бобрищев произнес следующую речь, которую я перевел не без ошибок:

— Товарищи коммунары, дело освобождения порабощенной фашистами и капиталистами пролетарской массы требует вашей военной подготовки к грядущему бою между «белыми» насильниками и рабочими массами. Учитесь руководить и действовать, приобретите опыт бойца и политработника. Наряду с ручной гранатой пользуйтесь живым словом пропаганды. Русские товарищи помогут вам в вашей борьбе и борьбе всего пролетариата. Я, от имени трудящихся РСФСР, приветствую вас, товарищи, и надеюсь, что вы вернетесь сюда, упоенные борьбой и местью за жертвы 1918 года.