Возможны варианты... Книга 1 (СИ)

Какое простое и страшное слово: ИЗМЕНА.

Как быть, как вычислить и нейтрализовать? Один он — ничто. В Центре отдают приказ — и выёживайся, как хочешь. Усиливают резидентуру неизвестными ему людьми, приказывая им доверять. А он этого Ильвиса один раз мельком видел, правда, Королькова отличит: ну такую дылду как не заметишь? Контрразведчик?! Действительный репер в чистом поле… Господи! Дела твои чудные.

Вычислять предателей — дело контриков, их это хлеб. С них и главный спрос, но и главная надежда. Когда еще эта надежда обретет плоть в форме протокола допроса, автокатастрофы или композиции из трех бревен, веревки и табуретки… Для всей этой мрази? Никогда! Куприенко — это осознал предпоследним. А вторым — Куркин!

Дед понял, что сейчас главное, и спасал офицеров военной разведки ГДР. Сначала добывал паспорта и деньги, потом только паспорта, а в финале, отчаявшись, просто прятал по дачам и оперативным квартирам гонимых камрадов: хотя бы пересидеть, переждать.

Одного немца пристроили аж в Бийске — учителем. Прижился, уже внучки–сибирячки — недавно видел фотографии. Дитриху повезло, и он, благодарный, обязательно ходит на выборы!

Русские офицеры собирали деньги на жратву, вместе копали картошку на дачах, в общем, перебивались, кто как может. Но не бросили, не оставили ни одного. Низкий поклон комитетчикам.

Горбачев тряс как грушу свою куклу — Бакатина: найти и отдать! Нашли, конечно, чего их искать: каждый день виделись и паспорта фабриковали. Паспортные столы были и есть под контролем КГБ. А «соседи» еще и своих спасали. Агафонов, полковник контрразведки КГБ, еще пытался плевком в Бакатина попасть. Не доплюнул! А наш бы попал! Что с пинжака взять! Шнайпер…

Шульц рассказывал, думали — пристрелит полковника! Обошлось: понес какую–то херню про священную волю лично Михаила Сергеевича, новое мышление в разведке и свет новых подходов…

Пережили те времена, выкрутились! В очередной раз.

Бакатина дружно презирали, и исполнительность испортилась: доложить забыли — изучали материалы очередного исторического съезда. Рисковали, конечно, но как без этого: было за–ради кого! Своих не бросают, а раненых выносят до последней возможности! Ну так это общеизвестно.

А потом началось: мало кто уцелел и сумел переждать те черные времена. Не будет прощения этим сукам: союзников предали — с этого начали. Называли «политическая целесообразность».

А Серафим с этим нецелесообразным Дитрихом сутки в болоте лежал — встречали группу с той стороны. Через минные поля. На пузе. И не раз, и не десять… Пока Горбачев в Форосе задницу грел.

Сейчас предают Россию. Если верить деду — уже скоро. Что он про крыс толковал?! Похоже, начнут с верхушки… Пора! Заждались…

Однако как бы это втолковать начальству? Безопасностью занимаются многие, а его дерут в самых извращенных формах: прямо в штанах с лампасами. За два года — два выговора и один строгач. Впрочем, немного. Это доля командирская, и таков горький вкус у моего хлеба… Полякова вычислили, когда он на пенсии уже околачивался, Гордиевский и Резун ушли. Плевать. Встретимся!

Прим.: интересна статистика имен новорожденных того периода. Наименее популярны имена: Михаил и Раиса.

Так же как и ныне напряженка с Борисами и Анатолиями.

Сколько крыс за черное и бессмысленное безвременье расплодилось под одним с ним небом, раба Присяги офицера Армии Российской? Прогрызли дыры в святая святых армии и Генерального штаба. Впрочем, у «соседей» еще хуже: Шульц говорит, течет как в решете.

Так и воюем с ветряными мельницами. Какой смысл ловить шестерок — выбивать надо крупняк! Шушера сама потом из окон попрыгает.

Карты знаем — все козыри считаны, но как подойти на выстрел? Простой вопрос: вот дело оперативной разработки, фигурант сидит: Белый дом, кабинет N… сейчас на рабочем месте. Надо брать! Что сделает следователь? Правильно! Позвонит начальству. И всё…

Интересно, те погибшие, настоящие, схитрившие раз — последний патрон себе. Что они думают, почему молчат? Сверху же — обзор. Намекнули бы, чай, не чужие?

Как те два погранца, что в прошлом годе схватились в Кольской тундре с САСовским спецназназом. Не ушли. Один, вроде, ранен был сразу, а второй стрелял… Не сбег, не сдался, а стрелял! Что они защищали и что б изменилось? Тундра большая? Побегали бы бритты по тем болотам, и всё… А два пацана не ушли и остались. Теперь уже все — слова сказаны, мамы плачут, а Родина едет дальше в «светлое будущее».

Ребята расстреляли все, до железки, ровно по шестьдесят патронов — сколько выдал старшина. А о чем думал командир разведгруппы — тела не могли не обыскать?! Своих–то убитых англичане не стали выносить, и ребята болтали: «Не все нашим огнем…»

Прим.: «САС» — «специальная авиационная служба». Аналог наших элитных диверсионных формирований в Вооруженных Силах Великобритании. Числом в два полка. Один из которых содержится, в мирное время, по сокращенному штату. Серьезный, заслуживающий уважения противник.

Конечно, Центр располагает информаторами в службах супостата, а если и так — это люди величайшей ценности, и не факт, что полученную от них информацию используют в его интересах, да и не факт, что вообще используют. В ГРУ любят делать запасы. Поэтому и вел с ним беседы за жизнь Денисов. Начальство использует его как загонщика. В засаде Ильвес и компания, а он будет гнать под прицельный выстрел своих ребят. Как волки безошибочно выделяют из стада оленей ущербное животное, так и контрики вычислят и вцепятся в горло предателя. А если ошибка… Хирург тоже делает больно…

В нашей конторе герои все, сама принадлежность к разведке уже придает статус: тут и сверхчеловеки, и невероятные в своей крутости мужики, счастливчики, везунчики. Да только это все литература и кино. Шон О'Конори, что ли? Кино, вино и домино. А на самом деле главное — это Долг, и выше Долга только Приказ, который и есть материализация Долга на конкретном отрезке времени. Что это такое, никто толком не знает! Просто какой- то Членкин говорит не повышая голоса: ПРИКАЗЫВАЮ. Подбородок втягивается в ближе к мозжечку, веки прикрываются и сжимаются кулаки. Почему? Не спрашивал — не ответят. Не знают! И никто не знает!! А спина распрямляется и сжимаются кулаки… Волшебное слово! И не надо повышать голос: все прекрасно слышно и предельно понятно.

Тому парню, кто это словечко придумал, Россия всем и обязана… ПРИКАЗ! Дай Бог ему на том свете… Но как сумел сформулировать? Грязный, в пыли, в лошадиной пене, в чем там еще… подскакал и выдавил: вам, тебе ПРИКАЗ. С этой точки начинается армия России…

В смысле, пожалуйста, ребята: много кто захаживал… Привет, ждем — с… Ура! А, так вы хотели наших баб…С-суки! Хрен! Мы сами возьмем трое суток — закон войны. И пахота от темнадцати до темнадцати, и ответственность: шаг влево — от пяти до восьми, шаг вправо — от десяти до пятнадцати… Остается узенькая тропка! Но разрешается, рекомендуется и приветствуется — подпрыгнуть! Называется — искусство управления. Но этому учат уже в академии ГШ, а раньше, наверное, на Политбюро. Мать их всяко разно…

К прилету в Берлин набор общих соображений надо трансформировать во что–то осмысленное. Времени ждать озарения нет, и надо шевелиться. Два часа в самолете — это последняя пауза, в Берлине события понесутся вскачь.

Здесь, в кресле самолета, Серафим чувствовал смертельную усталость от своих и чужих дьявольских игр, за которыми человеческие судьбы и почти всегда — жизни. Латание дыр, унизительное попрошайничество, категорическое отсутствие денег и ожидание завтрашнего дня, следующего месяца, будущего года и изменения отношения Создателя к своим творениям, имеющих российскую прописку.

Сил на последний рывок — и всё!

Надо добивать «Извините», выстрел в воздух и ждать разводящего. Потом будет хорошо…

Ага, если Дед руку подаст…

Преподавать! Оценки бывают: «отлично», «хорошо» и «товарищ майор! Как вам не стыдно!» Сколько раз он слышал эту фразу? Господи! Услышь меня! Смилуйся — буду ставить только пятерки. За любой бред! Ну иногда — тройки. Я буду брать коньяком, борзыми и что дадут, но никогда — деньгами. Меня будут обожать слушатели, коллеги… и на кафедре иностранных языков. (Немки надоели!) А потом я поеду к Родиону, буду пасти коров и щупать селянок. Куплю картуз и гармонь — сапоги у меня есть. А потом — продавать пиявки, оптом. Да..!