Щупальца спрута

Медленно выговаривая слова, Гоулен продолжал:

— Наше управление оказалось дальновиднее некоторых сенаторов и дипломатов. Еще в сорок третьем году, предвидя неизбежный крах Германии и победу большевиков, мы позаботились о том, чтобы привлечь для работы в России немецкую агентуру. Немцы создали в оккупированных районах несколько хорошо скрытых баз в местах, где, по нашим предположениям, русские обязательно развернут строительство небезынтересных для нас объектов. К сожалению, советская разведка раскрыла многие из этих баз. Но та, куда едете вы с «Актрисой», сохранилась. Там есть много полезного для вас, в том числе и рация…

— Простите, а вам не приходило в голову, что русские могут обнаружить и эту базу, а следовательно, в конечном счете выловить и нас?

Гоулен посмотрел на собеседника с холодным презренном.

— Представьте, приходило. Человек нашей профессии обязан учитывать все. А вы как мыслите себе такую операцию? Как увеселительное турне?

У Дэвиса чесались руки от сильного желания дать этому фату по физиономии. Но он сдержал себя. Лицо его оставалось невозмутимым.

Дэвис поднялся, подошел к столику и налил воды. Держа стакан перед собой, он посмотрел сверху на сидевшего Гоулена и спокойно спросил:

— Когда можно будет подробно познакомиться с планом?

— Ровно через пять минут, — сказал Гоулен, взглянув на старинные стенные часы, — «Актриса» будет здесь. — Он тоже поднялся и, подойдя к окну, резким движением отдернул тяжелую штору. Солнечный свет хлынул в комнату и заставил Дэвиса зажмуриться. Он отступил вглубь и оказался за спиной Гоулена.

По залитой солнечным светом улице сновали автомобили, троллейбусы. Тротуары были запружены пешеходами.

У подъезда остановилась маленькая ослепительно белая машина. Сидевшая за рулем женщина выключила мотор, легко выпрыгнула на тротуар, рывком захлопнула дверцу и упругой походкой направилась к дверям.

— Вот и она, — сказал Гоулен.

Дэвис от удивления чуть присвистнул.

Плотно облегающее платье обрисовывало точеные формы стройного тела. Длинные загорелые ноги были обуты в маленькие туфли на высоких каблуках. Уложенные на затылке большим узлом волосы подчеркивали грациозную линию шеи и плеч. Яркая красота молодой женщины поразила Дэвиса.

— Пройдите в соседнюю комнату и прикройте дверь, — повелительно произнес Гоулен. — Я вас позову, когда понадобится.

Дэвис с плохо скрытой досадой отвернулся и вышел а Гоулен тем же резким движением задернул штору,

ГЛАВА II

Разрезая темноту светом фар, будоража ночную тишину резкими гудками, мчался скорый поезд.

В купе мягкого вагона, покачиваясь в такт движении стоял пассажир. Глаза его были устремлены в окно за которым мелькали очертания строений, кустов и деревьев едва различимых во мраке южной ночи.

Временами, когда купе озаряла вспышка молнии, можно было разглядеть, что пассажир этот молод, маленькие усики, темная шевелюра и в особенности большие голубые глаза делали его очень привлекательным. Одет он был просто, как студент, едущий на каникулы или на практику.

По спокойному виду молодого человека никак нельзя было предположить, что тревожные мысли не покидали его уже много часов.

Как бы невзначай юноша посмотрел в открытую дверь. В хорошо освещенном коридоре по-прежнему маячила тень человека, сидевшего на откидном стуле. Да, этот спокойно читающий человек, несомненно, опасен. С той самой минуты, когда поезд прогрохотал по мосту, перекинутому через неширокую, но быструю реку, и остановился на первой советской станции, похожий на студента молодой человек почувствовал, что за ним следят. Углубленный в чтение, пассажир только один раз взглянул на «студента» и после этого, казалось, не отрывался от книги; однако при малейшем его движении «студент» внутренне настораживался. Как же они могли узнать? Все было так хорошо предусмотрено…

А, может, ему все это только кажется? Вряд ли.

«Студент» решил хорошенько разглядеть сидевшего. Он постоял еще некоторое время, потом медленно прошелся по коридору и остановился у окна.

Встревожившему юношу пассажиру на вид было не более двадцати двух. Под спортивным костюмом угадывались крепкая грудь и сильно развитые мускулы. Серые глаза, окаймленные густыми ресницами, приветливо смотрели на окружающих. То и дело он поправлял падавшую на лоб прядь волос. Ничего как будто не вызывало подозрений. И все же «студент» после внимательного изучения попутчика пришел к твердому убеждению, что этот человек представляет для него большую опасность.

«Студент» оторвался от окна, посмотрел на часы. Было около трех ночи. Сонно позевывая, он вошел в купе и закрыл за собой дверь. Рукояткой запер дверь и открыл боковой запор-секретку. Не зажигая света, он включил фонарик, достал из багажника кожаный чемодан, положил на мягкое сиденье дивана, открыл крышку и нажал на едва выступавшую кнопку. Боковая стенка открылась В специальных гнездах находились финка и кастет. Из гнезда «студент» достал финский нож и небольшой пистолет.

Слегка замедляя ход, поезд преодолевал подъем.

«Студент» выключил фонарь и, взяв пистолет в правую руку, ребром рукоятки провел по стеклу. Образовавшийся квадрат он легко выдавил и повернулся, чтобы положить стекло на диван. Но угол откололся. Выронив осколок, он подхватил стекло, положил на диван и стал шарить по полу. Найти с солок не удавалось. Чтобы не терять времени, пассажир бросил поиски, дошел к окну, провел рукояткой пистолета по второму стеклу и пальцами вытолкнул его.

В купе повеяло ночной прохладой, в лицо брызнули капли мелкого дождя.

С того момента, как лейтенант Костричкин получил задание, он полностью включился в дело.

Подобно борцу, отдающему всю свою волю и физическую силу, сноровку и опыт достижению победы, Костричкин подчинил всего себя единой цели — обнаружить непрошеного «гостя». И, как всегда в подобные случаях, готовился к самому трудному. Настороженный взгляд, брошенный «студентом» вслед проверявшим и на границе документы, побудил Костричкина пристальней изучить пассажира. Стараясь не дать почувствовать «студенту», что за ним наблюдают, Костричкин читал книгу. Тем не менее от его напряженного внимания не ускользнуло ни одно движение «студента». Твердой уверенности, что это именно тот человек, которого он ищет, у лейтенанта не было. И все же он отправил младшего лейтенанта Корнилова сообщить полковнику Решетову о подозрительном пассажире.

Когда дверь купе закрылась за «студентом», Костричкин некоторое время продолжал сидеть в прежней позе, затем поднялся и вышел в тамбур. Там уже несколько минут его ждал Корнилов.

— Сообщил первому? — не сводя глаз с коридора, шепотом спросил Костричкин.

— Да.

— На всякий случай запомни приметы: глаза большие, голубые, модные усики. Брюнет, но думаю — фальшивка… — Костричкин не договорил, и как бы что-то вспомнив, посмотрел на наружную дверь тамбура. — Не выпускай из виду коридор. Если выйдет, немедленно дай знать.

Костричкин открыл наружную дверь и повис на поручнях, всматриваясь в темноту. Частые вспышки молний и раскаты грома усиливали напряженность.

Вдруг Костричкин сделал знак Корнилову. Тот быстро подошел к дверям тамбура.

— Спрыгнул, дьявол! — по лицу и одежде Костричкина текли струйки воды. — Немедленно обследуй купе и сообщи, что я следую за ним…

— Костя!

Но Костричкин уже не слышал слов Корнилова. Оторвавшись от ступеней, он на ходу спрыгнул с поезда, и темнота мгновенно поглотила его…

ГЛАВА III

Было уже за полночь, когда майор Вергизов вышел из кабинета полковника Решетова. Дежурный по управлению доложил, что сведений от оперативных групп не поступало. Майор прошел в свой кабинет, включил настольную лампу и опустился на стул. Мягкий свет падал на письменный стол и освещал его сосредоточенное лицо. Густые брови майора были нахмурены, глаза — устремлены на полученное из Москвы сообщение.