Кошка

Я посмотрел на Блайхера, но тот был занят своими очками... И мне подумалось: что же за человек этот «знаменитый Хуго Блайхер»?

— Так вот, — продолжила она. — пока немцы находились наверху, мы с дочерью сидели в этой самой комнате под охраной и не могли даже перекинуться словом — это в собственном-то доме и с собственной дочерью! Я здорово перепугалась, увидев, как месье Борни спускался вниз по лестнице в наручниках. Да. а во время моего допроса лично Блайхером у двери раздался звонок.

Господин Блайхер, если это был действительно он, сказал мне: «Пардон, мадам!», встал и пошел открывать дверь, у которой стоял один из клиентов моего постояльца, а в действительности — подпольщик.

Блайхер сказал ему, чтобы тот шел наверх: шеф его уже ожидает, мол. Когда же он стал подниматься по лестнице, Блайхер позвонил три раза в дверной звонок, и я услышала, как наверху завязалась потасовка, но затем вновь стало тихо.

Господин Блайхер вернулся на свое место как ни в чем небывало и промолвил: «Прошу извинить за вынужденный перерыв». И тут же продолжил допрос.

Звонки в дверь с соответствующим продолжением происходили еще три раза. Я совсем растерялась, рассказала ему о «Кошке» и предложила чашечку кофе — вы понимаете, — чтобы настроить его несколько дружелюбнее. Но он ответил: «Сожалею, мадам, но я не могу принять вашего предложения, так как вынужден вас арестовать». Вот какую глупость я совершила, выдав «Кошку» Блайхеру, — произнесла старая женщина подавленно и замолчала.

На несколько минут в комнате воцарилась тишина.

— За эту глупость мне пришлось пострадать, — прервала мадам Блаветт затянувшееся молчание. — После освобождения страны в 1945 году по делу Рене Борни начался суд, поскольку «Кошка» утверждала, что ее предала именно она. Рене же оправдывалась ссылкой на то, что на самом деле «Кошку» предала я — к сожалению, так оно и было...

Затем старая женщина пожаловалась на то, что из-за этой «глупой истории» едва не была предана суду за «неумышленное разглашение тайны» и не признана в качестве «жертвы оккупации», а также не получила ни одного су компенсации за свое пребывание в тюрьме у немцев.

— А этот широкоплечий в очках после того допроса арестовал меня и заявил прямо в лицо: «Вы шпионка и состоите в одной компании с этими Борни!» — продолжила свое изложение мадам Блаветт.

— Не изменяет ли вам ваша память, мадам? — вмешивается вдруг в разговор Блайхер.

Он как бы очнулся от своей задумчивости и смотрит на старую женщину в упор кажущимися без очков близорукими глазами.

— Не арестовал ли вас тогда Блайхер по той причине, что вы получали тройную плату за аренду своего помещения, поскольку это обстоятельство вызывало подозрение в укрывательстве, — подчеркнул он свою мысль.

Лицо старой женщины со следами былой красоты слегка покраснело. Она делает судорожный глоток и, глядя открыто в глаза Блайхера, храбро признается:

— Пожалуй, вы правы, месье... В моем возрасте память иногда, действительно, подводит, так что прошу извинить...

— Дело тут не в извинении, а в восстановлении истины, — предупредительно улыбается Блайхер. — Полагаю, вы это понимаете?..

Старушка не спускает глаз с Блайхера.

— Скажите, пожалуйста, а откуда вам известны такие подробности? — спрашивает она.

Блайхер немного помедлил с ответом. Легкая усмешка тронула уголки его губ, когда он сказал:

— Единственно, что я знаю точно, мадам, так это то, что тогда я поступил с вами неправильно...

С этими словами Блайхер поднялся и почти торжественно надел очки, глядя ей прямо в лицо...

И мы тоже встали. В комнате почувствовалось напряжение. Что же будет, когда мадам Блаветт узнает Хуго Блайхера, когда-то ее арестовавшего? Станет ли она кричать о помощи, вызывать полицию, станет ли ругаться или же с холодным презрением укажет на дверь?

Однако ничего подобного не произошло. Мадам Блаветт протянула руку Блайхеру и мягким голосом произнесла:

— Рада снова видеть вас, месье Блайхер!

Он крепко пожимает ее руку.

И тут впервые я увидел, что этот Хуго Блайхер не вполне владеет собой, встретив в лице невысокой старенькой женщины равного партнера. И действительно, от старой парижанки в этот момент исходила волна добра, человечности, понятия и прощения.

Мадам Блаветт заверяет нас, что не испытывает никакой ненависти к бывшим врагам — немцам. Немецкий офицер, возглавлявший тогда женскую тюрьму «Ла Сайте», принес ей извинение при ее освобождении, так же, как и сейчас, через четырнадцать лет, Хуго Блайхер.

— Да и какое уж тут извинение, — смущенно улыбается старушка. — Ведь в моем доме действительно находился подпольный передатчик, работавший против немцев. Так что вы, месье Блайхер, как и другие немцы, выполняли тогда всего лишь свой долг и ничего другого... — А затем любезно добавила: — В тот раз я предлагала вам, господин Блайхер, выпить чашечку кофе, а вы отказались—вспоминаете? Так вот, могу ли я сегодня повторить свое предложение?

Было уже довольно поздно, когда мы покинули небольшой домик на улочке Вилла Леандр, и наша машина потихоньку тронулась к авеню Жюно и далее вниз с Монмартра по извилистой дороге.

В просветы между домами видно море огней ночного города. Там, внизу, много мест, связанных с историей «Кошки». Мы оба погрузились в свои мысли. И как бы отвечая на мои невысказанные вопросы, Хуго, сидевший за рулем, свернул в сторону и поехал по улицам и переулкам своего прошлого.

Мы катим по улице полковника Молля, где в свое время белобрысый лейтенант Хальбе чуть было не захватил подпольный передатчик «Кошки», но обнаружил лишь кусочек кварца, фотографию красивой женщины и запах фантастических духов. А вот и станция метро, где «Кошка» ухитрилась в последнюю секунду уйти от толстяка Пранге. Далее следуют гостиница «Лютеция», где когда-то находилась штаб-квартира абвера, ярко освещенный фасад гостиницы «Эдуард VII», откуда четырнадцать лет тому назад унтер-офицер Блайхер провел операцию против «Интераллье»...

Когда мы проезжали по улице Антуанетты, Блайхер вдруг резко затормозил у дома номер 9, ничем не отличающегося от тысяч подобных в Париже. Рукой он показал на площадку прямо около входной двери и сказал как бы самому себе:

— Вот там я впервые встретил «Кошку» и там же ее арестовал.

Затем стал рассказывать мне историю «Кошки» с того момента, когда сам принял в ней участие.

Тот памятный день 18 ноября 1941 года был тяжелый для унтер-офицера Хуго Блайхера. К тому же добавилась еще и предшествовавшая бессонная ночь, когда ему

удалось узнать от «Орсиваля» адрес руководителя подпольной организации «Интераллье». Тогда был арестован капитан Чернявски и изъят радиопередатчик. В ту же ночь Блайхер впервые услышал о женщине, которую все называли «Кошкой». А днем ее арестовали и заключили в одну из камер тюрьмы «Фресне», где она ожидала решения своей судьбы.

К вечеру 18 ноября 1941 года Хуго Блайхер располагал всеми необходимыми полномочиями для реализации разработанного им необычного и даже немного фантастического плана, с помощью которого он намеревался выяснить тайну этой экстраординарной женщины. Ведь она играла выдающуюся роль подпольной организации и знала, по всей видимости, гораздо больше, чем все остальные члены «Интераллье», которых к тому времени удалось выявить и посадить за решетку.

В комнате для допросов, вся обстановка которой состояла из грубого стола и двух стульев, они сидели напротив друг друга — Хуго Блайхер и женщина, которую называли «Кошкой».

— Закуривайте! — Блайхер протянул ей над столом портсигар с сигаретами.

— Спасибо, — ответила «Кошка» и взяла сигарету. Взглянув на марку — это были «Нейви кат», английские сигареты, — она непроизвольно воскликнула: — Мой любимый сорт!

Блайхер усмехнулся.

— Для этого никакой дедукции не потребовалось, мадам. В вашей квартире их было предостаточно. — И добавил с галантным поклоном: — Вы можете их иметь в любое время.

— Очень любезно с вашей стороны, — саркастически отвечает «Кошка». — Но, видимо, вы не для того пришли сюда, чтобы покурить со мной мои же сигареты? Давайте уж лучше ближе к делу.