Вне игры

Рубин сел на любимого конька и, вероятно, еще долго распекал бы Сергея, не останови его Бутов.

— Сергей уже уехал на стройку?

— Кажется, да.

— На какую?

— Не знаю.

— В командировку?

— А кто его пошлет? Впрочем, с такими всякое бывает. Одним словом, шалопут…

— А Глебова покойного вы знали?

— Знаком… Куда более положительный и приятный молодой человек.

— Ирине известно о всех ваших злоключениях военной поры?

— Нет.

— Вы никому не рассказывали об этом?

— Никому.

Бутов встал из-за стола и дал понять: пока разговор окончен.

— Благодарю за ваше сообщение, Захар Романович. Оно побуждает нас незамедлительно принять кое-какие меры. Я, кажется, не ошибся — вы заявили, что гость собирался покинуть Москву в первой половине дня. Не так ли? Надеюсь, что среди тех фотографий, которые мы предъявим вам, вы сможете узнать господина Ивена? Ну, и отлично. Попрошу ваш телефон, адрес. А это мой телефон. Жду вашего звонка. В шесть вечера. Дома изложите письменно все рассказанное, а если сочтете нужным, укажите и дополнительные сведения. Прошу вас…

Захар Романович медленно поднялся, взял лежавший у ног сверток, хотел было направиться к двери, но не решился — он готовился совсем к другому «эпилогу». Как понять это «прошу вас» — куда и в каком качестве надлежит сейчас следовать? Он уже забыл, что Бутов просил его дома изложить все письменно. И потом, каковы они, в подобных ситуациях, нормы поведения — имеет ли он право подать руку на прощание? В нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, доктор медлил, не зная как быть. Бутову было хорошо знакомо все это. Он улыбнулся и кивнул на сверток:

— Никак, в баню собрались?

— Почему же в баню? — удивился доктор. — Аа-а, вы про это?

— По программе инженера Забелина из «Кремлевских курантов»…

Доктор покраснел, перекинул сверток из одной руки в другую и с тоской оглянулся по сторонам, словно кто-то еще должен быть в комнате и внести ясность.

— До Забелина мне далековато. Разные у нас амплуа. А что касается свертка, то угадали.

— Что же это вы? Меньше прислушивайтесь ко всяким сплетням… Честь имею кланяться. Вечером позвоните. — И Бутов протянул доктору руку.

ЗВЕНЬЯ

Генерал Клементьев внимательно прочел сообщения Михеева и теперь ждал возвращения Бутова из приемной. Воздерживаясь от вызова сотрудников по другим вопросам, лаконично отвечая на телефонные звонки, он тем самым как бы выкраивал время пообстоятельнее обдумать случившееся. А случилось не так уж мало: странная телеграмма к Ирине; автомобильная катастрофа в горах; гибель Глебова; материалы, найденные при обыске комнаты Глебова, и, наконец, визит Рубина. Звенья, звенья… Составят ли они единую цепь? И главное, есть ли тут вопросы для контрразведывательной службы?

Генерал, как и Бутов, был уверен, что разговор с доктором Рубиным внесет какую-то ясность в сообщения Михеева.

Часть вопросов теперь, вероятно, можно будет перечеркнуть. Но, увы, над всем этим запутанным делом, по-видимому, придется ставить один большой вопросительный знак. Во всяком случае, меньше всего генерал ожидал, что Рубин пришел в КГБ не в связи с событиями в Карпатах. Оказывается, явился совсем по другому и куда более серьезному делу. Впрочем, генерал сразу же сказал Бутову, что ему еще не ясно — «другое» ли это дело, или две операции взаимосвязаны. Странное это совпадение по времени: приезд Ивена в Москву и отъезд Сергея на какую-то никому неведомую стройку.

— Ваши соображения, Виктор Павлович?

Ответ Бутова — это скорее неторопливые размышления вслух.

— Я не убежден, что доктор сказал всю правду… Послевоенные годы пока еще остались в тени. Мне показалось, что Рубину не очень-то был по душе интерес к его туристскому вояжу. Так же, как и разговор о Глебове. И еще на одно обстоятельство хотел бы обратить ваше внимание. С господином Ивеном он встречался вчера вечером. Ночь на обдумывание — достаточно. Доктор явился к нам около двенадцати. Почему же не пришел с утра? Не решался? Утром он уже знал о телеграмме, об автомобильной катастрофе, о смерти Глебова. Звонила тетя Маша. Это он сам рассказал нам. Нехотя, но рассказал. И не по своей инициативе. Только в порядке ответа на мои вопросы. И весьма лаконично. И потом Глебов… Его уже ни о чем не спросишь. Должны довольствоваться тем, что скажет Ирина, а тут может и не быть всей правды. Телефоны Захара Романовича и Ирины нашли не в записной книжке Глебова, а на отдельной бумажке. Деталь: записано не Рубин, а «З. Р. Р.» и не Ирина, а «И. Р.»… Бумажка спрятана вместе с материалами, компрометирующими их владельца. Конспиратор был он, видимо, не из бывалых…

Они не стали принимать никаких решений — еще слишком мало бесспорных фактов. А только такие здесь привыкли класть в основу обвинений или оправданий. И Бутов, продолжая размышлять вслух, говорит:

— Пока не смею делать каких-либо выводов, товарищ генерал…

— А сейчас и не надо этого делать. Для нас с вами ясно: возникла ситуация, разобраться в которой надлежит контрразведчикам. И если доктор сказал правду, а нужных доказательств к тому не имеется, то нам с вами нужно добыть их и тем самым помочь ему и себе…

Генерал, кажется, впервые во время их беседы высказался столь решительно.

— Да, да. Помочь. Вы меня, полагаю, понимаете?

Генерал не ждет ответа — он не сомневается, Бутов понимает его с полуслова. И задает уже следующий вопрос:

— Виктор Павлович, как считаете — здоров ли психически доктор Рубин?

— Лицо у него такое, что можно и об этом подумать. Следы крайнего утомления, нервного потрясения…

— Я вижу тут много аспектов, требующих глубокого анализа и тщательной проверки… У вас в отделе сейчас достаточно людей? Справитесь или дать подкрепление?

— Пожалуй, обойдусь своими силами.

— Тогда действуйте. Сформируйте группу, и пусть она больше ничем не занимается. Вызывать с докладами буду часто. Всех вместе и по отдельности. Руководство группой за вами. И еще — дайте все материалы старшему оперуполномоченному Плетневу. Он у вас не плохой аналитик. Поручите ему составить подробный план оперативных мероприятий. Предусмотрите использование всех оперативно-технических средств. Если предварительная проверка подтвердит сообщение Рубина, попытайтесь составить прогноз действий противника. Исходите из опыта подобных дел или хотя бы в какой-то мере схожих. Разработайте возможные варианты тактики Рубина — Ивена. И, конечно, тех, кто стоял и стоит за ними…

Бутов молча делал заметки в блокноте.

— Мы не можем не считаться с тем, что ходят по нашей земле бывшие агенты бывших разведывательных органов фашистской Германии. Одни отбыли свой срок наказания, другие обошлись без него — своевременно явились с повинной. Люди эти известны нашему противнику, и вы знаете, что он не так уж часто останавливает свой выбор на этих персонах, не к каждому из них пошлет связного. А вот к Рубину прислали. Почему именно к нему? Почему вчера, а не пять, десять, пятнадцать лет назад? Мы с вами пока не знаем. Ответ известен Ивену и, возможно, Рубину. Ищите… Надо подобрать опытных людей. Поиск шпионского снаряжения, зарытого доктором, поручите Тропинину. Помнится, он уже принимал участие в подобных операциях.

— Я тоже имел его в виду, товарищ генерал. Думаю, к завтрашнему дню Тропинин скомплектует группу, возьмет с собой Рубина и отправится на место.

— Не спешите, Виктор Павлович. В ближайшие дни Рубину нельзя отлучаться из Москвы. Противник может установить за ним наблюдение — и внешнее, и по телефону. В таком случае его исчезновение хотя бы на день-два даст повод для подозрений. Это лишит нас инициативы. А через несколько дней, пожалуй, можно уже будет отправить его с Тропининым…

«ТОВАРИЩ ЭВМ»

Бутов вернулся к себе в кабинет, вызвал стенографистку и стал диктовать.

Дела первоочередные: