Гроза на Шпрее

Лицо человека, который сидел за столом, оживилось. Он поднял глаза на Григория, улыбнулся.

— Ну что ж, это хорошо. Мы постараемся помочь вам, чем сможем. Что вы конкретно предлагаете?

— Вечером, когда стемнеет, я в сопровождении Курта и еще нескольких человек отправлюсь в Хазенмор. Мы подойдем к домику, в котором живет Лемке. Ваши люди незаметно окружат его. Кристиан зайдет к отцу и попросит передать Лемке, что прибыл человек от Геллера — это фамилия ему хорошо знакома — и хочет встретиться с ним наедине. Думаю, что Лемке согласится. Он или выйдет, или пригласит меня к себе. Тогда я предложу ему поехать в Пуллах. Если Лемке согласится, мы выедем завтра утренним поездом. Чтобы не вызвать подозрений, я останусь у него ночевать.

— Понятно. Итак, сегодня вы отправляетесь в Хазенмор. С вами поедут Курт, Альфред, Вольфганг. — Секретарь кивнул на двух рабочих, которые все время молчали. — И еще я пришлю на вокзал моего старшего сына. Он хорошо знает местность, мы когда-то жили там неподалеку. Кристиан поедет раньше и предупредит отца, чтобы тот тоже был наготове. Если Лемке станет сопротивляться, с ним нелегко будет справиться, вы же говорите, что он битый волк. Итак, в одиннадцать все встречаются на вокзале. Вы согласны со мной, господин Шульц? — спросил Келлинг.

— Думаю, что лучше поехать на такси и как можно позже, когда в пригороде все уже спят. Тогда Лемке не заподозрит, что его дом окружают. Уедем в двенадцать.

— Наверное, вы правы. Итак, сбор в двенадцать. Не доезжая километра два, отпустите такси. Сын вас проведет.

— А теперь, — снова заговорил Григорий, — я хочу вам рассказать о разговоре с сэром Лестером. На этот раз мне удалось встретиться не только с ним, но и с Дитрихом Штадтцингером. Вам знакомо это имя?

— Конечно. Это один из лидеров левого крыла социал-демократов. Интересно, что он делал у Лестера?

— Так вот, Дитрих Штадтцингер не только лидер социал-демократов, он еще и предатель, работающий на англичан. Ему поручено завербовать некоторых членов профсоюза, чтобы убедить рабочих в необходимости восстановления верфи. Штадтцингер и его сообщники получат акции «Гамбургско-американского акционерного общества», которое под видом ремонта судов развернет полномасштабные работы на верфях. Я не говорю уже о нарушении Потсдамского соглашения, о том, что в западном секторе сохранены капиталы немецких монополий, которые с помощью американских кредитов будут направлены на подготовку новой войны. Штадтцингер и его единомышленники при помощи англичан пытаются разжечь распри между социал-демократами и коммунистами, а также среди самих социал-демократов. Будет использована система подкупов, запугивания и другие методы, которыми владеет иностранная разведка. Кстати, торговое общество «Арго», которое так широко представлено в Гамбурге, — один из филиалов геленовской разведки…

— Ого! — даже присвистнул Вольфганг. — У них работает много наших рабочих, которые, конечно, ничего не подозревают…

— Это еще не все, — продолжал Григорий. — Служба Гелена имеет в Гамбурге свое представительство, зашифрованное буквой «U», которое тоже занимается подрывной деятельностью. Так что дел у нас, товарищи, немало… А теперь нам надо разойтись и отдохнуть перед трудной ночью. Если Лемке согласится уехать со мной в Пуллах, вы сможете связаться с Зеллером и сделать так, чтобы нас перехватили где-то по дороге?

— Конечно! Наш связной — проводник поезда. Поезд, которым вы завтра уедете, встретит наш человек, и через час Зеллер все узнает.

Мужчины встали, крепко пожали друг другу руки и пожелали удачи.

Григорий и Курт ехали в такси. Знакомый таксист несся по улицам Гамбурга.

— Курт, мне надо хоть на полчаса заскочить в один дом в Хазенморе. Как ты думаешь, мы сможем это сделать? — спросил Григорий.

— Сейчас узнаем. Слушай, Вернер, — обратился он к шоферу. — Сколько времени нужно, чтобы заехать в Хазенмор? Говоришь, часа полтора? Это нас устраивает. Промчись с ветерком.

Шофер повернулся лицом к тем, кто сидел на заднем сиденье.

— Промчимся, как на самолете, туда и обратно. Дайте только заправиться по-человечески. Сосисками и пивом. Потому что, ей-богу, мой мотор не потянет. С утра во рту и маковой росинки не было. А может, все вместе подзаправимся? Как вы на это смотрите?

— Что ж, я не против, — улыбнулся Григорий.

Торопливо перекусив в ближайшем кафе, они двинулись дальше.

Железная ограда, казавшаяся в прошлый раз черной и мрачной, золотилась в лунном свете. Дом словно помолодел за эти дни. Григорий вышел из машины и позвонил. Долго никто не открывал. Наконец дверь заскрипела и на пороге появился капитан Гедлер. Прищурившись, он посмотрел на гостя, и, узнав, пошел открывать.

— Здравствуйте, капитан Гедлер. Я снова проездом, забежал на минутку, чтобы увидеть фрау Берту и Ганса…

— Берта с детьми уехала.

— Как? Куда? — удивился Григорий.

Его удивление было настолько искренним, что старик смягчился и, решив, что перед ним друг дочери, быстро заговорил:

— Три дня назад к ним приехал товарищ сына и рассказал, как хорошо они там живут. Его дети учатся в школе, младшая дочь — в музыкальной. Дети много занимаются спортом и очень довольны. Он сказал, что брат зовет Берту с детьми к себе. Обещает устроить на работу. Фридрих, товарищ нашего сына, предложил помочь с переездом. Он приехал в Гамбург в командировку по делам своей фирмы. Ганс сразу же загорелся: «Мама, поедем, мама, поедем, там не будет войны, там не станут учить, как грабить и убивать. Я смогу там рисовать. Если ты вернешься к отцу в Берлин, я все равно с тобой не поеду, останусь здесь — и перейду в восточный сектор».

Старик замолчал, отдышался и продолжал:

— Берта все время была печальна, что-то ее мучило, угнетало. Мать слышала, как она часто плакала по ночам. Берта начала уговаривать нас поехать с ней. Но куда нам, старикам? Здесь мы родились, видно, здесь придется и умирать. Так и не решились сдвинуться с места. Но товарищ сына помог Берте собраться и увез их с собой. Остались мы с женой одни, бродим по дому, как привидения, не знаем, куда деваться…

Григорий не мог скрыть охватившей его радости. Обнял старика, попросил новый адрес Берты. Как всегда, записывать не стал — запомнил и, тепло распрощавшись, двинулся к машине.

— О, господин Лемке! Не ожидал… Каким чудом?

Стеклянными глазами Лемке уставился на Григория.

— Барон фон Гольдринг, это вы? Или меня уже начинают посещать призраки с того света?

— Герр Лемке, какая приятная встреча! Конечно же, это я, собственной персоной, живая плоть и кровь. Вот нам и пришлось встретиться! Кто бы мог подумать? Скажите, как вам удалось вырваться из этого ада?

— Видимо, так же, как и вам. Помог счастливый случай…

— Я всегда считал, что родился в рубашке, даже вам, герр Лемке, при всем вашем опыте и старании не удалось подвести меня под монастырь. Как вы пытались очернить меня в глазах моего приемного отца… — голос Генриха звучал презрительно, надменно. — Но хватит вспоминать старое… Вы хотели арестовать и расстрелять меня, а я пришел, чтобы спасти вас и переправить в безопасное место. Видите, как плохо быть слишком подозрительным и не верить друзьям… Но я не злопамятен. Теперь, когда нам, офицерам рейха, приходится у себя дома скрываться под чужими именами, цель у нас одна: отомстить врагу, вернуть родине свободу. Только об этой благородной миссии может думать теперь честный немец.

Лемке был поражен. Барон фон Гольдринг совсем не изменился, держался так же уверенно, нагло и несколько презрительно. Бывший начальник гестапо всегда был уверен, что Гольдринг — не тот человек, за которого себя выдает. Интуиция никогда не изменяла ему. К тому же он располагал достаточным количеством фактов.

Как же быть? Этот вопрос мешал ему сосредоточиться. Где гарантии, что Гольдринг приехал за ним по поручению генерала Гелена? Возможно, это провокация? А с другой стороны, как можно упустить такую возможность? Ведь, переехав в Пуллах, он сможет разоблачить этого напыщенного барона, испортившего ему столько крови. Перспектива чрезвычайно заманчивая…