Пересекающиеся параллели (СИ)

 – А, понятно... Ну, что – будем оформлять?

 – Бог с тобой, сержант! – Захаров серьезно взглянул сержанту в глаза и перешел на "ты", –  Сам-то служил?

 – А то, как же! Служил, разумеется!

 – Ну, раз служил, значит, и дембелем был, и домой, наверное, возвращался?

 – Было дело! – хохотнул сержант, – Возвращались!

 Затем, очевидно, догадавшись, о чем речь, уточнил:

 – Так, это... Я, значит, тогда пойду? Вы уж тут присмотрите за ними… чтобы все, то-есть, по уму...

 – Не беспокойтесь, сержант! – Захаров был предельно вежлив, – Я прослежу, чтобы все было в порядке!

 Спустя сутки, рано утром поезд прибыл в Сковородино.

 – Ну, а теперь куда? – спросил Захаров, стоявших рядом с ним на перроне мальчишек.

 – Да, вы не волнуйтесь, теперь-то мы уже доберемся! Нам тут недалеко, на электричке пару часов всего!

 – Денег хватит? Может, еще дать?

 – Не, не нужно, теперь точно хватит! А за деньги не беспокойтесь, мы сразу вышлем, как только до дома доберемся. Вы только адрес свой запишите!

 – Не нужно ничего высылать – невеликие деньги. И пить в дороге, да еще с незнакомыми людьми тоже не нужно! А то придется после еще пару лет в штрафбате дослуживать...

 По пустому заснеженному перрону ветер носил обрывки газет и конфетных оберток, на скамейке в привокзальном скверике несколько бомжей допивали пиво из собранных тут же в сквере бутылок. До поезда на Тынду оставалось еще шесть часов...

 Поездка не заладилась с самого начала. Едва выехав из поселка, он сразу поймал гвоздь. За Тындой дело пошло лучше. Трасса была тщательно отутюжена грейдером, и на промороженном насте колеса держали не хуже, чем на асфальте. Захаров с ходу проскочил Могот, Лапри… Дорога, плавно поднимаясь, полезла к перевалу на Нагорный. За Нагорным Амурская область заканчивалась и начиналась Якутия, и дорога вновь оказалась разбитой лесовозами и дальнобойщиками, давно нечищеной и местами перекрытой снежными переметами. Лишь после Беркакита она приобрела более-менее  цивилизованный вид, однако и этот участок вскоре закончился. За Хатыми мела пурга, и перевал оказался заперт многокилометровой пробкой. У перевала Алексей простоял почти сутки.

 На той стороне оказалось неожиданно тепло, и он не сразу почувствовал, как колеса стали "плавать" на подтаявшей в оттепель трассе. За Николкиным ручьем дорога широкой плавной дугой заворачивала влево, высоко поднимаясь над окружающей тундрой по сделанной прошлой осенью насыпи. Блестевший под ярким мартовским солнцем наст наискось пересекал свежий тракторный след, наткнувшись на который передние колеса подпрыгнули, на мгновение потеряв сцепление с дорогой. Когда они вновь коснулись ее, было уже поздно. Алексей успел заметить, как за стеклами завертелись стоявшие где-то далеко внизу чахлые лиственницы, "семерка" сделала несколько пируэтов и, пробив задним бампером высокий снежный буртик, высоко взлетела над уходящим вниз склоном. В воздухе машина перевернулась и в таком положении упала в глубокий снег, оставив снаружи только изрядно стертые протекторы колес…

 Все произошло настолько быстро, что Захаров не успел даже испугаться. Пристегнутый привязным ремнем, – привычка, выработанная многолетними поездками по Северу, – он  висел в абсолютной темноте вниз головой. Откуда-то из продолжавшего работать двигателя на голову лился тосол и, по-видимому, моторное масло – он ощущал его горячий терпкий запах. Затылок слегка саднило от некстати выпавшего из-под сиденья огнетушителя. Алексей уперся головой в оказавшийся теперь снизу потолок кабины и, прижавшись к сиденью, сумел, наконец, отстегнуть привязной ремень. "Если жидкость попадет на аккумулятор, пиши – пропало!" – сообразил он и, с трудом дотянувшись до ключа зажигания, повернул его. Теперь нужно было поскорее выбраться из закупоренной снегом машины, поскольку опасность вовсе не исчезла.

 Алексей открыл боковое стекло и, разгребая обеими руками снег, словно крот стал рыть в нем проход. Вскоре он уже лежал на рыхлом сыром снегу в нескольких метрах от машины. Извиваясь, словно червяк, отполз от машины еще немного и застыл в ожидании взрыва. Но взрыва, к счастью не произошло. На трассе послышался шум мощного двигателя. Захаров, увязая в снегу по пояс, с трудом выбрался на дорогу. И как раз вовремя – из-за поворота показался 25-тонный тяжелогруженый скальником "Магирус"…

 На остававшиеся сотню с небольшим километров пути он потратил почти семь часов и приехал уже под утро.

 – Ну, у тебя и видок! – удивился директор МК-89 Марченко, когда Захаров, появился на пороге его кабинета, – Ты откуда такой свалился?

 – Именно, что свалился! – ответил Захаров, разглядывая свое отражение в висевшем у двери большом зеркале, – С трассы!

 Теперь он смог, наконец, рассмотреть результаты своего вчерашнего приключения, и нельзя сказать, что увиденное его обрадовало. Из-за уха по шее и внутрь, за ворот рубашки тянулась засохшая полоска крови из разбитого огнетушителем затылка, правое плечо и рукав новенького канадского пуховика украшало жирное пятно моторного масла, а на животе болтался здоровенный лоскут ткани, оторванный, очевидно, при аварийном "катапультировании" через форточку.

 – М-да!... – огорченно протянул он, отходя от зеркала и присаживаясь к столу.

 – Ничего, не расстраивайся! После работы поедем ко мне домой – Алена все и отчистит, и зашьет! У нее там какая-то китайская химия есть – знакомые торгаши из Харбина привезли – отчищает все, включая краску!

 – Вот-вот – "включая"… – усмехнулся Захаров. – Да, ладно, не вешаться же, в конце концов, из-за какой-то куртки! Петр Дмитриевич, ты позвони своей комендантше, пусть мне "служебку" откроет! Схожу умоюсь, переоденусь и можно начинать работать.

 Но, присаживаясь к длинному директорскому столу, неожиданно почувствовал как у него крупно и часто застучали колени.

 – Надо же! – растерянно произнес Захаров, пытаясь руками остановить эту дрожь.

 – Что?! – встревожился Марченко, – Ноги повредил?

 Алексей нервно рассмеялся:

 – Да нет, стучат... Колени стучат! Представляешь, первый раз в жизни колени трясутся!

 – Колени – это ерунда! – успокоился Марченко, – Отходняк это, после нервного, так сказать, стресса! Это мы сейчас поправим!

 Он встал из-за стола, подошел к занимавшему половину боковой стены книжному шкафу, достал оттуда бутылку молдавского коньяка и два небольших граненых стаканчика.

 – "Сюрприз"... – прочел Захаров на этикетке, – Откуда ты его только берешь? Сейчас ведь в Молдавию никто не ездит!

 – Да у нас в КООПе старых запасов еще лет на двадцать! Знают, шельмы, что я только этот коньяк пью, вот и подгоняют понемногу... Когда чего-то понадобится, ясное дело! Ну, давай, чтобы нам в огне не гореть и в авариях не биться!

 Он налил Алексею полную стопку, а себе чуть-чуть, на самом донышке, – "Мне еще весь день с людьми работать!" – достал из ящика стола большую шоколадку, не разворачивая, разломал ее и положил на стол.

 – Пей, закусывай! Сейчас я Кузьминичне позвоню, чтобы она тебе квартиру открыла. Ты давай, умойся с дороги и ляг, поспи! Ночью, небось, не спал?

 – Так я же ехал – какой там спал!

 – Ну, вот и выспись! Сделаем тебе сегодня выходной! А сразу после работы я за тобой заеду. Поедем ко мне – в бассейн сходим, поплаваем, попаримся, ну и коньячку, разумеется, еще для расслабления примем… Завтра снова будешь как огурчик! А переночуешь у меня, дома. Чтобы машину зря не гонять!

 Вечером, оставив у Марченко вещи и переодевшись в заботливо предложенный им рабочий дубленый полушубок, Алексей вместе с гостеприимным хозяином отправился в обещанный бассейн...

 Построенным когда-то давно на средства мехколонны культурно-спортивным комплексом Петр Дмитриевич искренне гордился, и не без основания. Помимо большого зала, служившего одновременно и кинозалом, и местом проведения всевозможных культурных мероприятий, комплекс включал еще два спортзала и построенный по типовому проекту 25-метровый плавательный бассейн – единственный такого рода на весь район. Обе раздевалки, - и мужская, и женская, - были снабжены также небольшими финскими парилками, а в просторном холле напротив кожаных диванов и кресел для отдыха стоял внушительных размеров телевизор и музыкальный комплекс. В период, когда разваливавшиеся от безденежья предприятия, стремились поскорее избавиться от непосильной  "социалки", хозяйственный начальник мехколонны наотрез отказался передавать комплекс в ведение поселковых властей. Вероятно, только за счет этого КСК удалось не только выжить, но постепенно обновить оборудование кинозала, приобрести мягкую мебель и установить аппаратуру в холле бассейна. Только название всего этого великолепия каждый раз вызывало беззлобное подшучивание Алексея.