Возможны варианты... Книга 1 (СИ)

НАТО, в смысле тамошняя канцелярия рассылает телеграмму: в Испанию — по–испански; в Турцию — по–турецки; во Францию — по–французски и так далее. Языки разные — текст один. На разных машинках разные буквы. Берем на ремонт, сопоставляем по степени и скорости истирания буковок, пропускаем через компьютер. Сопоставляем по времени с радиоперехватом. И — зачем вымучивать вербовку шифровальщика — ломаем всё!

Мораль? Любое барахло хранить до лучших времен, пока его не назовут «антиквариат»! Придет времечко, и мы объявим: «А у нас есть! Есть! И это есть!»

Чего нет? Все будет. Потому что приказ должен быть выполнен бесприкословно, точно и в срок.

Родине нужна информация? Достаем инструмент исполнения… Должности, звезды, ордена! Хорошо бы всегда так!!!

Подполковник Куприенко очень одобрял решение руководства МПС не ломать списанные паровозы. Так и операцию назвал.

Сколько таких, рожденных бессонными ночами и в великих муках, с реальным риском потерь и с потерями, проводили и проводят наши разведки. Какие крепости брали…

То же Американское посольство — ведь сам стройматериал излучателем работал. Кирпич из Финляндии возили. Люди за единую веру в Россию поколениями работали. Пока эти суки, Горбачев с Бакатиным, не заложили все и всех, чохом.

(Прим.: Надо сказать, то разведка, при толковом руководстве–весьма прибыльное дело. Все сделки по поставкам оружия обязательно имеют развед. обеспечение. Точно так же вся международная торговля. Обеспечение безпасности людей, средств и имущества–это хлеб разведорганов. Намерения контрагентов, цены и т. п.)

Вот такую справку изучали два генерала: учитель и ученик.

Цель была простая: как переориентировать работу по «Паровозу» на главные направления за счет, разумеется, второстепенных.

Но как отделить злаки от плевел? Резидентура вербанула на материальной основе венгерского дипломата в Германии. Прекрасный результат, но венгров к разработке политических и военно–экономических проблем на дух не подпускают. По принятию решения ставят перед фактом. Про военную инфраструктуру знаем всё — сами строили. Тратим время, деньги и ресурсы резидентуры, а получаем материал, годный только для проверки других. А обязаны опережать. Как быть?

Консервировать нельзя — ценный источник, вроде как. Но работа с завербованным конюхом премьер–министра так же сложна и опасна, как и работа с секретарем канцлера.

Манеры контрразведки, особенно немецкой, никогда не напоминали нравы благородного собрания. Получить по башке от пьяного хулигана, которого потом, разумеется, никогда не найдут, или уснуть за рулем с летальным исходом было проще простого.

В результате двухчасового сидения выдали результат — большой мыльный пузырь. Возможности «Паровоза» и резидентуры ограничены и в смысле активизации ничего практического дать не могут. Надо ждать — ребенок родится, но в соответствии с законами природы.

Дешифровка переписки давала богатый информационный материал для изучения посольских чинов и перспективу вербовочных подходов, но не завтра.

На том порешив, стали ждать вызова к начальству. Успели выкурить по сигарете. Звякнул внутренний телефон, и они отправились «на ковер» к самому главному генералу этого заведения.

В приемной миловидная, но под пятьдесят секретарь предложила подождать.

Куприенко подрулил к ней, поцеловал ручку и вручил сувенирчик.

— Спасибо, Сережа! Наши — мужичье, вспоминают, что я не только полковник, в марте. Валентин Владмирович скоро освободится.

Галина Ивановна была легендой ГРУ. «Корона», «Стрелец» — были и другие псевдонимы. Дочь офицера разведчика, работавшего под прикрытием корочек корреспондента, подолгу жила с семьей в четырех разных странах, языками которых овладела в совершенстве. Первое поощрение, на самом высоком уровне, Галочка получила за помощь папе. В пятнадцать лет ей подарили драгоценную новинку того времени — компьютер ХТ. После чего, как ни брыкался папаша, ее будущее было решено. Она училась в трех университетах, ни один не закончила, по разным, вполне легальным, причинам. Потом ей нарисовали диплом какого–то уездного ВУЗа надо было присваивать первое офицерское звание. Четыре загранкомандировки, два звания досрочно, мужа сделала профессором Академии Российской армии, теперь почетная и не очень хлопотная должность секретаря Большого Шефа.

Милая, добрая женщина, с согласия руководства и прямого указания, получала деньги из–за рубежа, половину сдавала в кассу управления, второй половины хватало на такие бриллианты — мама не горюй! Дивиденты от какой–то фирмы. За укрепление тамошней экономики. Выпускал же великий Абель подтяжки.

Лет пять назад ее увидел в фойе театра установленный разведчик одной «сильно дружественной» страны и, гад, хлопнулся в обморок. Это называется гарвардское воспитание?

Галина Ивановна очень не любит вспоминать этот эпизод своей светской жизни.

В приемную вошли два генерала, и всю компанию пригласили в кабинет генерала армии Корабельникова. Одного из приглашенных Куприенко знал — заместитель начальника Первого Управления, второй был совсем незнаком.

(Прим.: нормальная «крыша» нелегала–коммерческая деятельность. Конон Трофимович Молодый, нелегал ПГУ КГБ достиг таких высот под своей коммерческой крышей, что был удостоен рыцарского звания королевой Великобритании).

20.10.2005 г. 18:00 (время московское). Кабинет Начальника ГРУ.

После краткого приветствия расположились за столом близ хозяина кабинета.

— Ну-с, господа генералы! Тема вам известна, начнем перекрестяся.

— Виктор Владимирович! Докладывайте. Можно без церемоний, сидите.

— Куркин откашлялся и изложил свое понимание проблемы, над которой полчаса назад он бился вместе с разработчиком «Паровоза».

— Таким образом, я, опираясь, разумеется, на мнение разработчика и инициатора «Паровоза», прошу руководство утвердить план мероприятий по обсуждаемой операции.

Я остаюсь при своем, ранее доложенном мнении: драгоценный опыт военной разведки России учит нас: спешка нужна в трех случаях, и только. Обстановка всегда была сложной и никогда не будет простой; информации всегда не хватало, и она никогда не будет исчерпывающей. Мои ребята сделали подборку документов за все направление, и вот, пожалуйста, просматриваются тенденции. С Вашего разрешения, Валентин Владимирович, хотел бы их озвучить.

Корабельников кивнул.

— Предлагаю одну, но наиболее ярко характеризующую ситуацию на моем направлении. Более года назад оперативный офицер Берлинской дипломатической резидентуры засек размещение небольшого военного заказа Польши на одном из немецких предприятий. Внимание резидента привлекло следующее: первое — заказ пустяковый — четыреста тысяч евро; второе — радиостанции малой мощности, Польша, не обремененная валютой, могла легко организовать сборку у себя; третье — серьезный ажиотаж: в прессе это подавалось как нечто эпохальное — новая страница в польско–германских отношениях, прежде всего между Вооруженными силами. Что по определению невозможно, как ни милуются политики!

В это же время Варшавская резидентура вскрыла следующее: подписывал договор начальник войск связи Войска Польского, но в это же время в Легнице — полевой ставке польской армии — был собран весь главный командный состав, руководство разведок и — главное — руководство МИДа. Для чего они собрались? Чего ждали? Разумеется, совпадения мы отвергли сразу. Кстати, связь с источником, который навел на это дело, была потеряна в апреле. Мы до сих пор не знаем, что с ним, где он и причины потери связи. Потеря связи выглядела как случайность. Возраст позволяет мне напомнить о своем особом мнении: если посреди Берлина или Ивановки на голову кому–то упал кирпич, этому должны быть причины! Этим делом надо заниматься со всем вниманием. И я не сомневаюсь, о чем пойдет речь.

Но к делу. Анализ добытых сведений, информация других источников и видов разведки была обобщена нами. Сделанные мной выводы были доложены командованию, и я приказал открыть литерное дело «Багдад», документы которого и план реализации готов доложить.