Сицилийский специалист

Третья и четвертая группы, охваченные какой-то необъяснимой тревогой и внезапно усилившимся чувством обреченности, которое уже давно их мучило, решили изменить свой маршрут. И заблудились. Не получая дальнейших указаний от Мессины, которые им должен был якобы передать Джентиле, они бесцельно бродили по местности, полной ловушек. В минуту растерянности и отчаяния полицейский шпион бросил своих товарищей, явился на пост карабинеров и предъявил секретное полицейское удостоверение. Сержант карабинеров позвонил в свой штаб в Палермо, спросил, как быть, получил указание, вернулся, насвистывая, вытащил пистолет и с завидным хладнокровием дважды прострелил шпиону голову.

Немногие оставшиеся на свободе бандиты совсем потеряли голову и начали разбегаться в стороны, как испуганные овцы, заслышавшие волчий вой. Кое-кого из них поймали пастухи, над которыми они так часто измывались в прошлом, и, следуя сохранившемуся в округе обычаю бронзового века, связали и живьем сбросили в глубокие расщелины, чтобы родственники не могли отыскать их останки и «в присутствии тела» дать обет кровной мести. В эти дни любого подозрительного незнакомца принимали за бандита в бегах и для верности быстро и тихо убирали с лица земли. Двух людей, которые явились в монреальскую больницу с огнестрельными ранами и не сумели вразумительно объяснить, как они их получили, тайком перевезли в Корлеоне в клинику известного доктора Ди Анджелиса, члена Общества чести, где оба испустили дух под наркозом. А к другому человеку из Общества ночью явился с автоматом в руках красивый и бесстрашный Кучинелли и самым дружеским образом попросил обеспечить его автомобилем, деньгами и продовольствием, в чем ему никоим образом не было отказано. Но не проехал Кучинелли и десяти миль, как двадцатифунтовый заряд динамита разнес на куски и его самого, и машину, в результате чего родителям его для похорон остались лишь одна рука да пара пропитанных кровью сапог.

Почти все бандиты были поначалу просто крестьянскими парнями, слишком отважными и решительными, чтобы терпеть унижения и нужды военного времени. Уйдя в горы, они действовали разумно и порой даже по-рыцарски, но со временем под гнетом постоянной напряженности мужество выродилось в звериную злобу, поэтому их неизбежно ждал столь жестокий конец. Последние три бандита, выдержавшие трехнедельную осаду в не обозначенных на карте пещерах Страсетты, отчаявшись, убили капрала карабинеров, которого они держали в качестве заложника, и съели его ляжки и ягодицы. Когда их поймали, в отместку за их преступление им связали ноги, облили бензином и велели бежать. А через несколько минут вслед за ними двинулись те, кто их поймал, бросая в них горящие спички.

Мессина, пребывавший в полном неведении обо всех этих событиях, был отправлен генерал-инспектором Манкузо в Кастельветрано, где находилась посадочная полоса, ждать военного самолета, который должен был вывезти его из страны. Накануне отлета Манкузо проделал пятидесятимильное путешествие из Палермо в Кастельветрано, чтобы попрощаться с Мессиной. Он привез с собой хорошенькую проститутку из лучшего дома в Палермо и корзину со съестным, и вечером все трое лакомились дроздами, зажаренными на вертеле, и пармской ветчиной, запивая их орвьетским вином. После обеда мужчины поочередно развлекались с проституткой. Всхлипывая от полноты чувств, Манкузо объявил Мессине, что любит его больше, чем собственного сына, и в этом была доля истины, ибо за два года, в течение которых сотни полицейских под его началом безуспешно преследовали засевших в горах бандитов, он на самом деле стал испытывать к Мессине нежную привязанность. Когда в два часа ночи Манкузо удалился, Мессина был в стельку пьян, а часом позже, когда прибыл Сарди, чтобы выполнить поручение, за которое ему пообещали немалые деньги, он крепко спал, сидя в кресле.

Арестованный, несмотря на все полученные обещания, Сарди вскоре скончался в тюрьме. Его смерть никого не удивила, но ради нее пришлось немало потрудиться. Бандит не скрывал своего намерения рассказать на суде все, что ему известно, и, опасаясь, что будет предпринята попытка заставить его молчать, проявлял чрезвычайную осторожность: ел только после того, как кусочек проглатывал котенок, которого ему разрешили держать при себе. Удобный случай представился, когда у Сарди возобновились боли в груди. Доктор прописал ему обычное патентованное средство. Бутылочку доставили в камеру, Сарди внимательно ее осмотрел, сорвал печать, сделал глоток и тотчас с воплем упал на пол. Через полчаса его не стало.

В тот же день у генерал-инспектора Манкузо по выходе из пивной «Венеция», где он выпил с наперсток черного кофе и съел два крохотных миндальных пирожных, прямо на улице Македа начался сердечный приступ, и он скончался в карете «скорой помощи» по дороге в Сант-Анджело. Следователь, который вел дело о его скоропостижной смерти, не мог не удивиться тому, что «скорая помощь» целый час ехала до больницы. Обычно на этот путь уходило не больше десяти минут. А через неделю полковник Фоска, командир карательного отряда карабинеров, часто сотрудничавший с Манкузо, упал прямо под колеса трамвая — оказалось, что причиной был апоплексический удар, В барах и кофейнях Палермо об этом много судачили, недоумевая, почему такой молодой, полный энергии человек умер так странно, но очень скоро о нем забыли. В течение этого периода Марко чаще обычного отпускали с работы.

Но оставался еще грозный Джентиле, который за всю жизнь покидал свою ферму, наверное, не больше пяти раз. Однако сейчас, заслышав, что вдова одного из погибших в Колло вынуждена продать стадо коз, он испытывал жгучее желание отправиться в Мьеру. В эти дни с деньгами у всех было туго, поэтому и цены упали; кроме того, считал Джентиле, если его агент заранее оповестит о том, что он будет в Мьере, другие потенциальные покупатели вряд ли туда сунутся. Джентиле приехал, посмотрел коз, предложил свою цену и сел в тени за столиком кафе на маленькой площади, где несколько недель назад крестьяне собирались под знамена, перед тем как выступить в Колло. Рядом на лошадках ручной карусели скакали дети, а вдали туманился силуэт роковой Пиццуты. Тут на глазах по меньшей мере сотни людей к Джентиле подошел незнакомец, удостоверился по фотокарточке, которую держал в руках, что перед ним тот, кто ему нужен, и, вытащив из кармана револьвер большого калибра, выпустил пять пуль в голову и грудь Джентиле. Полиция не сумела отыскать ни одного свидетеля, видевшего или слышавшего, как стреляли — факт, о котором с сарказмом упоминали газеты, демонстрируя фотоснимки укрытого одеялом трупа и ручейки крови на булыжниках мостовой. А через два дня описывались похороны Джентиле: растянувшаяся на целую милю колонна машин, море цветов, надгробное слово депутата парламента. Потом событие это стерлось из памяти. В те времена подобного рода происшествия случались не реже раза в неделю.

Процесс ликвидации шел быстро и гладко и к концу сентября — меньше чем через месяц после встречи Марко с Брэдли — успешно завершился. Дон К, весьма своеобразно выразил свою благодарность Марко за участие в отлично проведенной операции. Тальяферри навестил Марко, который и не ждал никаких наград, поздравил его и передал добрые пожелания и признательность от одной важной особы. И посоветовал купить по возможности больше земли в районе, прилегающем к южной окраине Палермо. Почти весь этот район занимала старая городская свалка, поэтому он считался бесполезным для любого начинания. Но через неделю после того, как Марко внес задаток за 10 000 квадратных метров, купленных по бросовой цене, муниципальный совет объявил, что в этом районе будет срочно строиться новый промышленный комплекс. И на следующий день Марко получил за свою землю в пятнадцать раз больше, чем заплатил. Одну десятую прибыли он пожертвовал приюту дельи Эремити, потому что так полагалось поступить человеку из Общества чести, а не в тайной надежде, что о его поступке будет доложено Дону К., после чего его положение станет еще более прочным.