Рассвет в дебрях буша

Лавочник проворно вскочил, огляделся. Вокруг было тихо. Он склонился над убитым, вытащил нож, вытер его о траву, затем отыскал карман в ветхой сутане отца Игнасио и вывернул его. На землю выкатились несколько пластмассовых авторучек.

Сана подобрал их, сунул в карман, затем схватил убитого за руку и отволок в гущу кустарника. Вернувшись, он подобрал рюкзак и автомат, нырнул в колючки, и через несколько минут оказался на тропе, ведущей к форту.

Из кустов, сжимавших тропу, навстречу Сане выскочил португальский солдат с автоматом наперевес.

— Стой! — крикнул туг. — Бросай оружие!

Сана поспешно бросил свой «узи», сложил ладони на затылке. Он со страхом глядел на изможденное лицо солдата, грязную повязку на его голове.

Позади Саны на тропу вышли еще два туга.

— С удачной охотой! — крикнул один из них солдату, задержавшему Сану, и, заметив на тропинке «узи», добавил: — Нет, этот-то уж не будет доказывать, что он мирный житель.

И сильно толкнул лавочника в спину:

— Ну, ты! Где остальные?

— Я иду в форт, — дрожащим голосом сказал он по-португальски.

— Значит, нам по пути, приятель, — усмехнулся солдат с повязкой и отвесил тяжелую оплеуху.

У Саны потемнело в глазах, но на душе стало легче: это были самые настоящие туги!

— Мне нужен капитан Кларенс Коста, — уверенно произнес лавочник.

— Капитан Коста? — удивился перевязанный. — Есть такой!

Туги скрутили пленнику руки за спиной, накинули на его шею петлю и быстро повели по тропе. Сана почти бежал, боясь споткнуться: петля туго стягивала его шею и грозила задушить при падении.

Так они шли около часа, пока тропа неожиданно не оборвалась и впереди за широкой вырубкой показались бетонные стены форта.

Сану провели через пыльную площадь к дому с окнами-бойницами и выступающим над плоской крышей зубчатым парапетом.

Лавочника ждали — со сторожевой башни уже позвонили коменданту, и он, выйдя на невысокое бетонное крыльцо, стоял под навесом из белой гофрированной жести.

Солдат с перевязанной головой дернул веревку так, что Сана чуть было не растянулся в красной пыли у самого крыльца. И в тот же самый момент тяжелая, обитая железом дверь позади коменданта отворилась, и на крыльцо вышел еще один офицер — в выутюженном мундире.

— Сеньор комендант, разрешите доложить, — выступил вперед солдат с перевязанной головой. — Взяли пленного. Был вооружен, но сопротивления не оказывал. Утверждает, что шел в форт к…

Солдат перевел взгляд на офицера, стоявшего позади коменданта.

— …к капитану Коста.

Майк Браун, вскинув бровь, обернулся к капитану. Тот встретил его взгляд, кивнул патрульным:

— Проводите его в кабинет коменданта. — И сказал Майку: — Извините, что я распоряжаюсь, дорогой мистер Браун, в вашем доме. Но, зная вашу привычку немедленно пускать в ход оружие, я хотел бы допросить этого типа.

Повинуясь жесту капитана Коста, патрульные освободили Сану от веревок и поспешно расступились, пропуская пленника на крыльцо.

А Майк, не оборачиваясь, зашагал через пыльную площадь к блокгаузу, где размещалась караульная служба. Следом за ним тяжело затопали солдаты. Это были не командос, а простые пехотинцы, деревенские парни с севера Португалии, темные, забитые, суеверные.

«Немало нужно им еще испытать, чтобы понять, кто здесь их враг, а кто друг», — думал Майк, пересекая площадь.

Вдруг он услышал глухой выстрел в комендантском доме. Потом еще два. Браун кинулся к крыльцу, но дверь отворилась, и вышел Кларенс Коста.

Контрразведчик был чуть бледнее обычного и холодно кивнул в ответ на вопросительный взгляд Майка.

— Извините, дорогой комендант, мне пришлось сделать это в вашем кабинете. А вы… — Коста перевел взгляд на подбежавших вместе с Майком солдат. — Уберите из кабинета господина коменданта… эту падаль.

Трое солдат поспешно протопали внутрь дома. Коста легко спустился по ступенькам крыльца, взял Майка за локоть.

— Дорогой Майк… Позвольте мне вас так называть… — он запнулся. — И вообще, нам надо быть с вами поближе… ведь в этой дыре нас только двое, понимающих друг друга… Майор Коррейя не в счет. После того как его заставили сюда вернуться из Гидау, он попросту решил выпить в форте все спиртное.

Майк пристально смотрел прямо в глаза капитана.

— Я хотел бы лично допрашивать пленных прежде, чем… Коста усмехнулся:

— Этот был негодяем, двойным агентом, и когда я припер его… Ну хватит о нем. Смотрите-ка… К нам спешит радист.

От блокгауза, над которым торчала тонкая мачта радиоантенны, к ним спешил командос; он козырнул офицерам и протянул листок.

Руки Майка и контрразведчика столкнулись — оба протянули их одновременно, но Коста опередил на долю секунды.

— «Ждем жука завтра на рассвете…» — быстро прочел он вслух. И сразу же лицо его стало мрачным. — Дьявол!

Майк осторожно взял листок из руки капитана, прочел радиограмму сам еще и еще раз… Буквы прыгали, расплывались…

Мысли были лихорадочны. Немедленно, на месте застрелить капитана, а телеграмму уничтожить? Взорвать вертолет? Однако Кэндал… Он будет в руках заговорщиков, если заговор удастся… Ни смерть Косты, ни гибель вертолета не помогут.

Но решение пришло неожиданно…

СОБЫТИЯ ТОРОПЯТ

Если радиограмма из Габерона оказалась неожиданностью для капитана Коста, то обстоятельства, способствовавшие ее отправке, были неожиданными для начальника контрразведки Кваме Араухо.

В пять часов вечера в домик, занимаемый Араухо, явился секретарь Кэндала, круглолицый молодой человек с племенными насечками на щеках. Расстегнув дешевый портфель из кожзаменителя, он извлек оттуда незапечатанный конверт и молча протянул его контрразведчику.

Тот отодвинул тощую папку с бумагами, лежавшую перед ним, и сделал секретарю Кэндала знак присесть на стул у стены.

Прочитав записку, Араухо вскинул на своего гостя недоуменный взгляд.

— Камарад Кэндал просит меня прийти к нему завтра к одиннадцати часам вечера? Но почему… так официально? Ведь мы встречаемся в день по нескольку раз… Что-нибудь случилось, Чинуа?

— Да вроде бы нет, — простодушно ответил молодой человек. — Все спокойно. Правда, вот только… — Он замялся, не зная, вправе ли он рассказывать Араухо о своих служебных делах.

— Ну, ну… — Голос начальника контрразведки звучал ободряюще. Чинуа отбросил сомнения.

— Только что пришел пакет из зоны «Е». Привез его мальчишка на мотоцикле. Ему, мол, приказано передать пакет лично Кэндалу. Я ему — давай пакет, распишусь — и кати к себе в буш. А он оскалился, как леопард, и за автомат. — Чинуа сокрушенно покачал головой. — Руки вверх, орет. Я ему: тише, камарад Кэндал занят, работает. Шутка ли — через неделю открывается первая сессия Национального собрания, будем провозглашать независимость. Давай, говорю, пакет и не мешай ходу истории.

— Ну, и… — поторопил его Араухо.

— Да он и слов таких не знает. Орет, как в буше. Вот камарад Кэндал и вышел. Отдает ему мальчишка пакет, а сам мне язык показывает! Я бы таких… а камарад Кэндал ему еще и руку пожал. Спасибо, мол, камарад. Приказ, мол, есть приказ. Взял пакет — и в кабинет. А этот щенок мне на прощанье еще и пригрозил. Расскажу, мол, капитану Морису, как ты его письмо не позволял передавать.

— А ведь он прав… — сказал Араухо.

Чинуа растерянно раскрыл рот и торопливо простился.

Как только дверь за Чинуа закрылась, Араухо вскочил из-за стола, заходил по комнате. Потом сорвал берет, висевший на гвозде, вбитом в книжную полку, надел его. Однако, выйдя из домика, Араухо постоял у входа, перекинулся шуткой с часовым и неторопливо направился к дому, где содержались арестованные.

— Ну? — кинулся к нему Жоа, как только они оказались наедине в камере. — Есть новости?

— Плохие, — мрачно вздохнул Араухо, прислонись к бетонной стене и угрюмо глядя в зарешеченное окошко.

— Этот ублюдок Морис раскинул свои сети? Араухо усмехнулся и кивнул: