Смерть по вызову

ался улыбнуться. – Хотел, чтобы до вас дошло…

– Уже дошло, – оборвал Егоров доцента. – Кстати, у вас красивая улыбка. Женщинам, должно быть, нравится, когда вы улыбаетесь. Если бы у меня была такая улыбка, о-о-о… Но я, к сожалению, улыбаюсь редко и оскал у меня какой-то не журнальный. Боюсь после нашего разговора, если вы и дальше будете врать, то перестанете нравиться женщинам. Еще та будет улыбочка, пугающая. Рот до ушей, как у Буратино. И другие части тела могут пострадать.

– Только не надо этого пси… психологического давления, – теперь голос Десятникова дрогнул. – И почему вы интересуетесь моей личной жизнью?

– Не вашей. Вы меня вообще не интересуете ни с какой стороны.

– Не знаю, что там напридумывала эта Романова, только она лжет, – выпалил Десятников. – Она лжет, вы ей верите, а мне поверить не хотите. У меня жена, я избегаю случайных связей. Тем более со студентками. Потому что репутацию берегу.

Егоров, не слушая доцента, придвинул к себе какой-то предмет, отдаленно напоминающий клещи.

– Знаете, что это такое? – спросил он

– Даже не догадываюсь.

Десятников смотрел на него затравленными мутными глазами.

– Всего-навсего щипцы для колки грецких орехов. Вы любите грецкие орехи? Очень полезный диетический продукт, создание самой природы. Впрочем, орехи это так… Этими щипцами можно расколоть все, что угодно. Да, простой и эффективный механизм, продается в хозяйственных магазинах. А раскалывает все на свете, – Егоров задумчивым взглядом уставился Десятникову между ног. – Хоть камень расколоть можно,

Егоров, балуясь, защелкал щипцами. В глазах Десятникова стояли слезы, он путался в словах.

– Прошу… Я ведь искренне… Я ведь понимаю, случилось недоразумение какое-то. Досадное, – он шмыгнул носом. – Все, что зависит от меня… То есть от вас…

– Прекратите, возьмите себя в руки. Если и дальше так разговор пойдет, то, уверяю, вам понадобится все ваше мужество. Все, до последней капли.

– Я не трогал эту потаскушку, – тонко вскрикнул Десятников, но осадил себя, быстро сообразив, что занесло его не туда. – Она сама, – сказал он тихо. – Сама ко мне в постель залезла. Воспользовалась слабостью. Минутной слабостью. Она потаскушка. Она со всеми подряд. А вы… А я…

– Слушай ты, урод корявый, – голос Егорова стал злым. – Еще пара таких слов, и я тебя убью. Твое тело будут находить по кускам. По ошметкам, разбросанным в разных концах города и области. Так что, у тебя даже могилы своей не будет.

– Не будет, – Десятников повторил последние слова и вытер тыльной стороной ладони влажные веки. Страх поднимался откуда-то изнутри, из желудка, подступал к горлу, как кислая блевотина.

– Ничего особенного у меня с ней не произошло, – промямлил Десятников. – Ничего особенного. Несколько встреч. Ну, поцеловал её, ну, как обычно…

– Ты поцеловал, она забеременела, – кивнул Егоров.

Десятников ошалело посмотрел на Егорова, оглянулся по сторонам, потрогал кончиками пальцев лоб и губы.

– Значит, он нашей любви с Леной ребеночек,