Том 20. Дни печали мисс Халагген

— Ой-ой-ой, какие мы нежные! Ха-ха! Так вот, у меня выдалась свободная минутка, и я навел о тебе справки. Вначале ты работала в борделе, а затем начала промышлять самостоятельно. Штучки ты, говорят, выделывала — суперкласс! Так что твой внешний вид вполне соответствует внутреннему содержанию.

Пожав плечами, она отбросила полотенце в сторону.

— И все же, вернемся на грешную землю. Как звали твою подружку, которая так мастерски переодевалась мужчиной?

— Меня ее имя никогда не интересовало. Я ее знала только под именем Вилли Шутник.

— Это уж точно! Мужское имя ей подходило больше. Я попробовал слегка позаниматься с ней, как с женщиной, но с большим успехом я мог бы проделывать такие штучки с бревном. А ведь с мужской точки зрения, она была очень даже хороша. Но разве дано мужчине понять лесбиянку! Их психология выше понимания особ противоположного пола… Кстати, за что же вы убили Мелиссу Нельсон? И где в настоящий момент прячется якобы твой муж?

— Но зачем он вам нужен?

— Это уж, поверь, мои трудности. Ты разве не знала, что он, в компании с себе подобными, пытался убить Глорию Калливуд? Ведь ты из кожи вон лезла, чтобы показать, как ее ненавидишь.

— Она хотела отнять у меня мужа!

— Я сейчас просто кончусь от смеха! Врать надо меньше. Тебе вообще не нужны мужчины. Тем более такие патлатые и безмозглые, как Герман Грант. И к тому же у Глории вряд ли был роман с этим светловолосым шимпанзе.

— Не надо песен! Кроме Германа, в ее постели побывали и Сэм Берроу, и какой-то актер, снимавшийся в фильме по ее сценарию.

Я подумал о Глории, которая находилась под присмотром Клер в своей спальне на улице Сан-Педро. Неужели все сказанное этой лесбиянкой правда? Я просто отказывался верить этому.

— Замнем это. А как насчет наркотиков? — наугад спросил я.

В ее глазах опять промелькнул страх. Надо было срочно брать быка за рога, используя момент, пока она потеряла самообладание. Мне позарез нужно было получить от нее хоть какую-то информацию. Мучительно пытаясь найти выход из тупика, я поднял руку, делая вид, что собираюсь ударить ее. Она отшатнулась, испугавшись еще сильнее.

— Не бейте меня! — крикнула Лиза.

— Ах, не бить? Тебе это не нравится? А что тебе нравится? Объятия твоей подружки Вилли Шутника или, быть может, массажистки Мелиссы Нельсон? Ведь мужчины для тебя…

Лиза, не дав договорить, обняла меня, обволакивая ароматом духов и запахом чистого тела.

— Я докажу, что ты ошибаешься, — прошептала она, прижимаясь ко мне.

В свою очередь обняв ее, я прошептал ей в ухо:

— А как же с ответом на мои вопросы?

— Позднее… Можно подумать, что ты намерен устроить счастье Глории. Поверь, эта шлюха не стоит того. Да и твоя правда никому не нужна. Ты разочаруешься, когда все узнаешь. Или ты влюбился в эту ведьму?

— Тебе этого не понять, — растерянно бормотал я. — Друг просил о помощи. Друг, с которым мы вместе варились в аде корейской войны. Он несколько раз спасал мне жизнь. А вы его убили…

— Это не совсем так.

— А как?

Мы стояли, тесно обнявшись. Я чувствовал тепло ее тела, ее сексапильность не на шутку волновала меня. В висках зашумело от прилива крови. И все же я заметил, что Лиза старается повернуть меня спиной к окну. Крепче обняв меня, она впилась в мои губы страстным поцелуем. Обняв ее за спину и прижав к себе, я резко повернул Лизу спиной к окну. И в этот момент она вдруг безвольно обвисла в моих руках. Глаза ее закатились.

«Ну и мужчина я! — мелькнула тщеславная мысль. — Стоило только поцеловать ее, как от восторга она потеряла сознание!» Я ждал, что она вот-вот очнется, но Лиза тяжестью своего тела буквально тащила меня вниз. И вдруг я с ужасом почувствовал: что-то теплое стекает по моим рукам, и, резко разжав их, увидел на ладонях кровь. Только теперь я заметил, что у нее пробит череп.

Мгновение, и я уже стоял у окна, сжимая револьвер. Широкоплечий мужчина с гривой светлых волос рысью мчался в направлении дома, не разбирая дороги и все круша на своем пути. Он прыжком преодолел клумбу, и я понял, еще пара секунд, и он влетит ко мне. Не дожидаясь этого, я одним махом вылетел из дома и, выстрелив вверх, заорал:

— Стоять, скотина, или я убью тебя!

Он инстинктивно грохнулся на землю, пытаясь спрятаться за кустами роз, но я, в два прыжка преодолев расстояние, разделяющее нас, врезал ему носком ботинка в пах. Он застонал и поджал ноги, пытаясь защитить свою главную мужскую ценность от повторного удара.

— Лежать! — рявкнул я. — Какого черта! Да твоей патлатой гривой только тротуары мести! За что ты убил Лизу? И это в тот момент, когда она хотела все мне рассказать…

— Это не…

Не слушая, я резко ударил его носком в бок. Послышался хруст сломанных ребер. Он вновь взвыл от боли.

— Так зачем же ты бежал сюда?

С всхлипом вдыхая в себя воздух, он сказал:

— Я все слышал… Ты должен понять мои чувства… А потом кровь… Лиза… Что еще оставалось делать?

— Ты думаешь, полицейские поверят твоему бреду? Или ты держишь их за идиотов?

— Но это правда, клянусь! Я…

Не слушая его, я вновь пустил в ход носок ботинка, врезав теперь уже Герману в челюсть. Слова застряли в его горле. Он потерял сознание. Рот безвольно раскрылся, так что я мог полюбоваться его ровными белыми зубами. Не прошло и минуты, как в глазах его вновь появилось осмысленное выражение. Я понял, что он пришел в себя.

— Если это не ты застрелил Лизу, то кто?

Он начал дрожать, закусив от боли губу.

— Даю тебе пять секунд на размышле…

И все же я недооценил возможностей своего противника, а он был молод и силен, как бык. Взметнувшись над землей, он из лежачего положения нанес мне по бедру удар ногой. Если бы удар подобной силы пришелся в пах, я бы не имел возможности описывать эти события. Это было настолько неожиданно для меня, что я потерял равновесие и грохнулся на землю, нелепо задрав ноги.

Секунда, и я был на ногах. Но вторым ударом он, словно молотом, выбил из моей руки не только револьвер, но и всякую возможность к дальнейшему сопротивлению. Я упал на колени, а затем завалился на бок, приготовившись к худшему.

С перекошенным от злобы и ненависти лицом, он схватил меня за отвороты пиджака, легко оторвал от земли и несколько раз встряхнул, приподняв, как ребенка, на уровень груди. В его глазах я прочитал свой окончательный смертный приговор.

— Думал, со мной молено так легко справиться? Сейчас мы проверим крепость твоего позвоночника… — Он перехватил меня одной рукой за пояс, продолжая второй удерживать за пиджак.

Я знал этот мерзкий прием! Если сейчас он резко опустит меня вниз, одновременно подставив колено, я буду обречен на пожизненную коляску. Провести остаток жизни со сломанным позвоночником — хуже смерти. Нет уж, лучше смерть! Я почувствовал, как напряглись его мышцы… Я так просто не сдамся! Левой рукой я вцепился ему в щеку. Так как руки его были заняты, он резко мотнул головой, чтобы стряхнуть руку. Это мне и было нужно! Большой палец левой руки очутился за его щекой, а так как движение головы он не остановил, то через мгновение я увидел роскошный оскал его зубов. Кровь, хлестанувшая из раны, залила нас обоих.

Обезумев от боли, он отпустил мою левую руку. Пользуясь моментом, я растопыренными пальцами нанес ему удар в глаза. Мой противник как подкошенный рухнул на землю, накрыв меня своим гигантским телом…

Глава 10

— Каждый раз, когда мы встречаемся, — говорил лейтенант Мэрфи, стряхивая пепел сигареты на пол, — в деле обязательно появляется хотя бы один новый труп.

Я полулежал на диване в доме на Самсет-бульваре.

— Но вы в любом случае не можете обвинить меня в этом убийстве. И к тому же, находя труп, я каждый раз вам звоню…

— Что верно, то верно. Но мне от этого не легче. Вы становитесь слишком однообразным — всегда одно и то же скучное сообщение, — с сарказмом заметил Мэрфи. — Вы никогда не знаете, кто убийца, а зачастую не знаете даже имени жертвы. Держу пари, что и сейчас вы понятия не имеете, кто убил Лизу Гордон. Замечу, кстати, что все окружение вашего покойного друга кажется мне в высшей степени подозрительным…