Гекатомба

- Там... ващево... Ващево... убылы...

- Что-о? - наклоняясь кнему и стараясь расслышать за шумом дождя, переспросил Славик.

Парень испуганно отшатнулся и дрожащими губами выдавил:

- Георгия убили. Там...

- Что ты несешь?! - заорал Горин, отталкивая его и кидаясь назад к кафе. Срывая напрочь голосовые связки, матерясь, он оглушил темную, запотевшую дождем улицу своим отчаянным криком: - Звона-а-арь!

Напротив входа в кафе столпились люди. Вероятно, посетители и персонал. Кто-то предусмотрительно раскрыл зонт над тротуаром. Растолкав всех, Славик склонился над лежащей у входа фигурой. Ошибки не было - Юрка Звонарев.

- Куда? - пробормотал Горин вполголоса, ощупывая тело Звонарева и прикладывая пальцы к артерии на шее. Ощутив слабые толчки, мгновенно выпрямился и скомандовал: - Быстро "скорую"!

- Уже вызвали, - выдвинулся вперед перепуганный Рубен. - Может, его занести?

- Давай, - согласился Славик, которым вдруг овладела небывалая жажда деятельности и подъем. - Остальным - вернуться вовнутрь и оставаться на месте до прибытия милиции. Надеюсь, ее тоже вызвали?

В ответ Рубен лишь молча кивнул, тяжело вздыхая и хмуря брови. По тому, каким строгим голосом он отдавал приказания своим людям, можно было догадаться, что Вартанян переживает далеко не лучшие минуты в своей жизни, прекрасно понимая, какие последствия способно повлечь за собой происшедшее. После того, как на одном из кафешных диванчиков с предосторожностями устроили Звонарева, Рубен прошел к себе в крохотный кабинет и, достав из шкафа бутылку коньяка, налил грамм пятьдесят в стакан, намереваясь выпить. Но не успел...

Послышался грохот, вслед за которым дверь с оглушительным треском распахнулась и в комнату ворвались рослые, плечистые парни в камуфляже.

- Работает ОМОН! На пол! - заорал, сатанея, ближайший к нему детина. Я сказал: лежать! - и наставил автомат.

У Рубена тоскливо заныло сердце. "Везде одно и тоже, - с фатальной обреченностью подумал он. И память, как разрывом осколочного снаряда, вздыбило прошлое, от которого невозможно было спрятаться и скрыться даже здесь - на благославенных, солнечных берегах Тавриды. - От судьбы не убежишь. А судьба сегодня у всего этого грешного мира одна. На всех. И три ее зловещих знака - скрытое маской лицо, рифленная подошва сапога, несущегося в лицо и автомат. Особенно последнее. Куда ж без него, родимого?..".

Рубен глянул в полыхающие чем-то неотвратимым и нечеловеческим глаза целящегося в него омоновца и спокойным, твердым голосом с достоинством произнес:

- Стар я уже, сынок, в ногах валяться. Да и суставы не те, чтобы на коленях стоять.

Омоновец дернулся было к Вартаняну, но тут послышался приближающийся властный голос:

- Где хозяин кафе?!

Омоновцы расступились. В каморку, и без того тесную от набившихся в нее людей, бочком протиснулся Шугайло. Быстро окинув взглядом собравшихся, четко распорядился:

- Оставьте нас.

Не проронив ни слова, омоновцы бесшумно расстаяли, но исходя из выражения глаз, хищно блеснувших в прорезях, можно было сделать однозначный вывод, красноречиво свидетельствующий об очень непростых отношениях нового начальника горуправления и сотрудников спецподразделений. Однако Шугайло, проигнорировав косо брошенные на него взгляды, плотно прикрыл дверь за последним омоновцем. Затем повернулся к Вартаняну и с минуту пристально изучал его.

- Меня интересует, что ты думаешь об этом, - медленно, с расстановкой, процедил полковник.

- В моем положении думать - это роскошь. За мной давно оставили лишь одни обязанности. И единственное право - их выполнять.

Сергей Константинович сузил глаза, на скулах заходили желваки. Он подошел вплотную к Вартаняну. Глядя на того сверху вниз, легким кивком указал на дверь:

- А ведь я могу и вернуть их, они недалеко ушли.

Рубен выдержал его взгляд.

- Вы - тоже. От них...

Лицо полковника перекосила мимолетная судорога, он густо покраснел, наливаясь гневом.

- Ты хоть представляешь, что я могу с тобой сделать?! - негромко, но убедительно произнес Сергей Константинович.

- Знаю, - ответил Рубен. - Но это страшно только в первый раз. - Он помолчал и продолжал: - Гражданин начальник, вам здесь любой скажет, что Георгий мне, как сын был. Но до тех мне не дотянуться, - и Вартанян отвел взгляд.

- Ты о чем это толкуешь тут, сукин сын?! До кого это - до тех?

Но Рубен молча отвернулся, не отвечая на градом сыпавшиеся вопросы. Израсходовав, по всей вероятности, "боезапас", Шугайло жестко пригрозил:

- Не расколешься, тварь черномазая, выселю в двадцать четыре часа, к чертовой матери! - и добавил пару-тройку крепких выражений.

Ответом ему стал смиренный и мудрый взгляд черных и непроницаемых, как агаты, глаз. И именно это мудрое спокойствие взбесило Шугайло больше всего.

- Ну, смотри, сволочь, не выживет Звонарев - я вам такую жизнь устрою, у турок просить убежища будете. Представляю, как они обрадуются! - закончил со злым сарказмом, выходя и громко хлопая дверью.

В кафе и на прилегающей к нему территории вовсю работала оперативно-следственная бригада. Шугайло скользнул взглядом по своим людям, мгновенно оценивая общую, много раз виденную картину, цепко выхватывая основные, связующие действия. Кивком хмуро поздоровался со следователем прокуратуры и тут же отвернулся, давая понять, что не намерен сейчас говорить с кем бы то ни было. Однако глухое, неуправляемое раздражение и злость постепенно уступали место собранности и внутренней дисциплине. Он с каким-то мстительным удовлетворением, правда, неизвестно по отношению к кому, отметил, что мощная карающая машина государства, к которой он имел непосредственное отношение, все с более увеличивающейся скоростью набирает обороты, приводя в действие множество разрозненных и, на первый взгляд, совершенно ненужных механизмов, которые, как в цепной реакции, спустя всего несколько часов, повлекут за собой необратимые процессы, в основе которых будет лежать непреложная и страшная истина: всякий, кто поднял руку на представителя Закона - должен быть безжалостно уничтожен.

"Только будет ли? - всколыхнулось в душе сомнение. - Не те времена... Это раньше, попробуй тронь сотрудника милиции - и милиция, как говорится, за себя не отвечает. А теперь... Интересно, что имел в виду Вартанян, говоря о тех? Бандиты, вряд ли... Опять же, не те времена - поразогнали эту шваль, хотя...". Неожиданно Сергею Константиновичу пришла на ум интересная мысль. После того, как силовики прошли победным маршем по всем СМИ, слагая былины и легенды о своих победах над "мафией", по городу через время поползли упорные слухи, что "победы" - не что иное, как плавный и бескровный переход "великого беспредела" в не менее "великий передел". Иначе говоря, на месте "бандитских крыш" появились новые - судейские, ментовские, таможенные, налоговые, эсбэушные и т.д. "А, может, и здесь все гораздо проще? - попытался проанализировать Шугайло. - Есть сведения, что Звонарев неоднократно выручал Вартаняна, когда того "прессовали" бандиты. И не бесплатно. Старые счеты или... с "новыми хозяевами" не смог договориться? Как там сказал Вартанян: "До тех мне не дотянуться."? Очень даже интересный номер получается в нашей цирковой программе. Вартаняну не дотянуться, а мне? А вот это мы скоро и узнаем. Если ребятки верный след возьмут, обязательно кто-нибудь да обеспокоится их прытью. Но главное, чтобы Звонарев выжил..."